негоже солдату

Когда его определяли на границу под руководство лейтенанта Хуан, Джено смутно понимал одно — конец армейским детским будням. Неверие долго сопровождало солдата, однако быстро отступило, когда на созыве его просветили в проект SS. Концлагерь для плененных японцев. Он видел ту пленку, несомненно, созданную для успокоения народа или вышестоящих, парень не особо понимал, потому что и те, и вторые прекрасно осознавали лживость увиденного. Но Джено знал, все не так радужно. Он и сам становился свидетелем безжалостных пыток плененных коллегами. Зачастую отправленные на задание свои же солдаты не возвращались, а потом их находили разорванными в клочья, с застывшим от ужаса, но непроницательными лицами — лицами настоящих героев. Его работа подразумевала ежесекундный риск стать одним из забытых мертвецов, о которых вспомнит разве что горюющая мать. Но даже не перспектива стать куском бездыханного мяса пугала Джено. Его пугало собственное сознание. Какой же он солдат, раз не может справиться с элементарной работой — выпустить пулю в лоб врагу. Когда это случилось впервые, Джено отчетливо запомнил свою ошибку, об этом напоминала растерзанная капитаном армии спина и насмешки других солдат. Ли Джено не тот, кто был готов к войне. Ли Джено — человек, который едва ли способен убить убийцу, что уж говорить о неповинных. Но время ребячества прошло. На кону жизнь страны, его семьи, его народа. Слишком многое поставлено на победу, он не мог подвести. Дом лейтенанта располагался на достаточном расстоянии от концлагеря, но зловонный запах добирался и досюда, обволакивая страхом всякого, кто был непричастен к проекту. Комнаты все еще были не обжиты, и ему позволялось осмотреть их на случай, если будет внезапная атака по лейтенантской семье. Раньше Джено мог бы только мечтать о таком, но теперь он обращал внимания лишь на расположение окон и лестниц. Видимо, он все же вырос. Война промывала мозги каждому. Из комнаты слева раздалось копошение, и Ли невольно обернулся. В комнате на полу сидела молодая девушка, разбирающая вещи из ящика. Поначалу парню показалось, что это дочь лейтенанта, пока он не увидел мальчишку. Его по-детски чистое лицо не без любопытства выглядывало из-за спины служанки, большие светлые карие глаза бегали по форме солдата, а потом смесью страха и интереса вперились в лицо Джено. Парень склонил голову в приветственном знаке и играючи подмигнул. Мальчишка заулыбался, но тут же испуганной ланью спрятался за кровать. Выкинуть из головы ребенка было не так просто. На вид мальчику было чуть больше десяти лет, его взгляд не выражал ничего, кроме детской невинности. Казалось, он был вне истории, вне всей этой страшной войны. Его наивное сознание еще не тронули мысли о том, что за его относительно спокойную жизнь отдают свои неповинные люди. Джено отчетливо помнил, как из их села забирали всех без исключения: старики, мужи и отцы, дети, точно такие же, как этот мальчишка, иногда брали женщин в качестве лекарей, но те не могли продержаться и дня — в таборах сидели не солдаты, а жалкое их подобие, неискушенным зверьем они бросались под каждую юбку. Тем не менее, все они уже познали кровавый дух сражений, но не этот мальчик. Казалось, сын лейтенанта должен быть вровень отцу, но роль отца, точно как и роль палача, Хуан выполнял подобающе. Джено не питал к мальчику злости несправедливости, скорее, наоборот, находил в нем источник успокоения. Смотря на него, казалось, что не все потеряно. Второй раз Джено увидел мальчишку, когда драил машину лейтенанта, на которой время от времени выезжала в город семья. Ренджун, как позже узнал солдат, без толики смущения смотрел на парня, сидя на крыльце. Наверное, так, без военной формы, он не пугал мальчика, и тот мог спокойно разглядывать его. В глазах читался интерес, почти научный, но не лишенный все той же невинности. Сам мальчик был одет в легкие шортики и свитер поверх белоснежной рубашки, Джено не помнил, когда в последний раз видел ребенка, одетого так просто и легко. Мальчик долгое время молчал, а затем, решив что-то для себя, быстрым шагом преодолел расстояние между ними и испытующе посмотрел на Джено. Последнему захотелось взъерошить темные волосы, и он, не задумываясь, сделал это, оставляя на каштановых локонах пузырьки пены. Ренджун дружелюбного знака не одобрил, нахмурился, попытался стряхнуть с волос мыльное средство и, оставив тщетные попытки, вновь уставился на Джено. Сейчас мальчик был похож на щенка, и Джено непримянул указать мальчику на сходство, дружелюбно подмигнув. —У вас не найдется шины? —Голос у Ренджуна очень нежный, с нотками упрямства, какое, видимо, становилось явным от попытки проигнорировать глупое замечание солдата. Джено захотелось эту складочку на лбу распрямить пальцем, но забываться тоже не стоило — он все еще солдат при исполнении. Лейтенант не одобрил бы. —Зачем тебе шина? —Полюбопытствовал парень и склонился ближе к Ренджуну, опираясь ладонями о колени. —Качели хочу сделать. Как смышленый мальчишка пришел к такой идее, Джено не понимал. Возможно, он относился к нему излишней трепетностью, как, например, мать относилась бы к собственному сыну. Ренджун никем Джено не приходился, но отчего-то хотелось с ребенком возиться подольше. Солдат кивнул, бросил тряпку в ведро с грязной водой и, вытерев мокрые руки о брюки, направился в сарай на заднем дворе дома. Ренджун поспешно затопал вслед за парнем и с интересом стал разглядывать задний двор. Сюда мама ходить ему не разрешала. Здесь все было иначе. Не было прежнего порядка, какой царил на площадке у дома, все было завалено различными ящиками и садовым инвентарем. Тут, кажется, трудились слуги. Джено заметил, как мальчишка принялся озираться в поисках кого-то неопределенного, и поспешил успокоить его. —Все заняты приготовлением ужина по случаю приезда твоего дедушки, а твоя мама отъехала по делу с твоим папой, мы тут одни. —Джено понял, как это звучит только после того, как сказал это вслух. Ренджун медленно кивнул и заглянул в сарай, где парень доставал из-под завала шину. Качели были сделаны уже ближе к обеду, и Ренджун весело качался, перебирая худенькими ножками по земле для разгона. Более солдат его не интересовал, зато Джено с трудом мог отвести глаза от мальчишки. Ветер обдувал его лицо, сгоняя со лба каштановые прядки, заставляя щурить большие глаза. Длинные для такого возраста, тонкие пальчики цепко держались за веревки и поднимались все выше с каждым новым размахом качелей. Джено понял, чего хочет мальчик, только тогда, когда его ноги уже стояли на шинах, а щуплое тело поднялось вверх, вставая на качели верхом. Уже через мгновенье Ренджун лежал на земле, тщетно пытаясь подняться на локтях. Джено одним рывком преодолел расстояние между ними и поднял мальчика на руки. Он казался совсем невесомым, легким настолько, что Ли побоялся лишний раз дернуться, чтобы тело не сдуло сквозняком. Мальчик затрясся, пряча лицо в груди солдата, опаляя шею неровным дыханием. Джено, наконец, понял, в какой ужасной опасности находятся они оба. Уже на кухне, исследовав детское тело на повреждения, Джено с облегчением отметил лишь легкие царапины на колене и ладонях. Первым делом он тщательно вымыл руки Ренджуна, стараясь удержать их в своих ладонях чуточку дольше, прекрасно понимая, что с этим мальчик мог справиться и сам. Закончив, он перешел к колену, где рана была значительнее. Парень намочил найденное на кухне тряпье и неспешно принялся вымывать кровь, начиная с щиколоток и, скользя тряпкой выше, до самого колена. Ренджун сдавленно захрипел, скорчив болезненную гримасу, а у Джено внезапно пересохло в горле. Это неправильно. Его чувства противоречат его принципам, да вообще всему сразу. Солдат бросил беглый взгляд на свою ладонь, в которой держал мальчишку за тонкую щиколотку, а затем пробежался по тому же маршруту, что и тряпка, наверх, туда, где свободная ткань шортиков чуть сползла вниз, на оголенные бедра. Ренджун слабо потряс раненной ногой, стараясь вернуть внимание отвлекшегося парня на рану, и Джено заглянул в глаза мальчику. Ренджун смотрел исподлобья, и его глаза поблескивали застывшими в них слезами. Щеки зарумянились от долгого плача и губы, которые мальчик кусал, стараясь унять боль, слегка припухли. У Джено подкосились ноги. Нужно было прекращать немедленно. Колено было быстро обработано, и солдат мог спокойно выдохнуть. Но Ренджун продолжал сидеть на столе в той позе, в какой его оставил Джено. Мальчишка смотрел испытующе, почти с вызовом, и пробубнил несмелое "спасибо". Джено вновь потянул руку, чтобы зарыться пальцами в мягкие волосы, но зачем-то остановился. Ладонь неожиданно для них обоих легла на щеку мальчика, чуть поглаживая. Ренджун, точно кот, склонил голову, зажимая чужую руку между щекой и плечом, поддаваясь внезапной ласке. Лицо ребенка умещалось в одной ладони, и от этого парень взволнованно выдохнул. Джено возненавидел себя, потому что понял, что хочет этого мальчика. Хочет целиком и полностью. Хочет сына лейтенанта, в самый разгар гребанной войны. Ренджун проводил убегающего солдата хмурым взглядом и дотронулся пальцами места, где секундой ранее лежала большая ладонь. Ближе к вечеру подъехала машина. Грузный мужчина, опираясь на деревянную трость, сразу прошел к кабинет лейтенанта и вышел оттуда лишь спустя долгие минут тридцать, красный от злости. Но завидев внука, тут же просиял, потрепал по голове и вручил пару бубликов из портфеля. Ренджун заулыбался и за спиной у мамы быстро слопал выпечку, второй бублик он отнес в комнату. На ужин, что удивительно, Джено пригласили тоже. Лейтенант и его отец обсуждали недавние военные бомбардировки, посчитав эту тему достаточно подходящей для трапезы. Ренджун не вникал в их разговоры, дергая время от времени Джено за рукав и втихаря отдавая тому тушенные овощи. Жена лейтенанта это действие заметила сразу же, но разговор о пользе овощей решила отложить, сдержанно улыбнувшись солдату и продолжая комментировать некоторые обсуждения мужа. На следующий день был совет, у дома с самого утра стояло несколько военных машин, Джено салютовал каждому и провожал их в кабинет Хуана. Внезапно до него донесся голос, Джено обнаружил Ренджуна у лестницы, напротив кабинета. В руках у него был тот самый бублик. Солдат, удостоверившись, что все приезжие находились у лейтенанта и у него появилась свободная минута, подошел к мальчишке. Ренджун протянул парню выпечку и стал жадно рассматривать, как Джено ест бублик. Когда с половиной было покончено, Ренджун, присев на ступеньку, быстро подтянул носки до колен и вновь скрылся на втором этаже. Мальчику хотелось играть. Почему Джено решил, что имеет на это право, он не понимал, но уже через мгновенье он расхаживал по второму этажу в поисках мальчика. Он слышал тихий хохот, топот и хлопки закрывающихся дверей. Мальчишку парень нашел в его комнате. Тот стоял на стульчике и смотрел в окно, находившееся достаточно высоко для ребенка. Джено подошел ближе и с ужасом понял, что интересует Ренджуна. Концлагерь отсюда было видно достаточно хорошо. —Они там все странные. —Задумчиво произнес мальчик. Джено нервно сглотнул, о чем-то уже догадываясь. —Все в пижамах. —Послушай, Джун.. —Начал было парень, но мальчик вновь заговорил. —Я думал, это ферма, но, кажется, они так играют. —Он оторвался от окна и взглянул на Джено. Теперь, когда их лица на одном уровне, Ренджун мог дотронуться волос солдата, как это делал он сам. —Ты знаешь, у них у всех номера, наверное, это какие-то салочки. Как мальчик узнал о номерах, оставалось только гадать. Джено совсем сник, судорожно перебирая самые худшие варианты. Не мог же мальчишка..? —В родном городе у нас таких не было, мы просто играли в стрелялки. Но это, должно быть, гораздо интереснее. Ченлэ сказал, что они не играют, но я думаю, это для того, чтобы я не завидовал. —Между тем продолжал мальчик, все-таки запуская маленькие пальчики в волосы Джено. Солдат, пожалуй, слишком резко перехватил запястья Ренджуна, потому что тот вздрогнул и зашатался на стуле. Джено успел ухватить мальчишку перед тем, как тот упадет, но ничего путного так сказать и не сумел. Слова застревали в горле колющим комом. Он знает имена. Знает, что у плененных номера. Но как?.. Последующие дни Джено от ребенка не отходил ни на шаг, запрещая под любым предлогом выходить на задний двор. Но ослушиваться приказа лейтенанта не смел, поэтому готовился к скорому выезду в город вместе с матерью Ренджуна. Попытки уговорить мальчика поехать с ними с треском провалились, и он приставил к нему служанку. По приезду он узнал, что уследить за мальчишкой было не так просто и что он все же убегал куда-то один. Из легких выбило весь воздух. Джено мог лишиться всего, но найти Ренджуна было необходимостью. И он его нашел, в его комнате, сидящего на кровати с книгой. Мальчик поначалу был напуган внезапным визитом, а затем растекся в нежной улыбке. Джено понял, что все это время попросту не дышал. Он тихо прикрыл дверь за собой и присел на кровать, закрывая учебник по истории и откладывая его подальше. Ладони потянулись к лицу Ренджуна сами. Последний тут же прикрыл глаза, умиротворенно улыбаясь. Джено выдохнул. Он делает огромную ошибку. И он тысячу раз пожалеет об этом, но.. Лоб у мальчика такой же нежный и теплый, и на вкус почти как сладкая выпечка. Джено не удержался и поцеловал мальчишку еще раз, уже в висок. Это так неправильно. Так отвратительно с его стороны. Но так необходимо. Мальчик, кажется, понял все сразу, как взрослый, отвечал на ласки и прижимался к груди парня, щекоча волосами шею. Джено ненавидит себя. Следующая неделя прошла слишком быстро, Джено слушал чтение мальчика за обедом, раскачивал его на качелях и объяснял, как выжить в лесу на случай, если ты потерялся. Ренджун слушал внимательно, с серьезным видом наблюдая за каждым взмахом руки солдата. Эти несколько дней выдались на удивление тихими, и у него практически не было приказов. Вот только.. Ренджун продолжал высматривать в окне лагерь, пропадать время от времени, стаскивая с кухни то выпечку, то шоколад. И говорить о "людях в пижаме" продолжал с не меньшим рвением. Джено сотни раз говорил, что дети оттуда другие и что нельзя с ними общаться. Но мальчишка упрямо продолжал говорить о каком-то Ченлэ, с которым они уже успели стать друзьями. Джено решил, что следует сказать лейтенанту, но пока только откладывал этот явно неприятный разговор на потом, теша любопытного мальчика в объятиях и одаривая его легкими поцелуями то в макушку, то в лоб. Когда его вызвал к себе лейтенант, он понял, что сейчас самое время. Но вместо этого его встретили два недовольных, точнее даже сказать разъяренных взгляда. —Служанка видела, как вы милуетесь с моим сыном. —На этих словах мозг Джено отключился. Все кончено. Это было яснее некуда, как вообще смел он надеяться на милость? Чем он думал, когда позволил чувствам взять вверх? Чувствам к десятилетнему мальчику? Будучи солдатом? Джено анализировал каждый свой шаг и понимал, насколько глупым это было. Все это. —Что с вами делать решит командир. Сегодня же вечером вы уезжаете. Выйдя из кабинета, Джено даже не сразу вспомнил, что не предупредил лейтенанта о самом важном. К нему подошел Ренджун. По глазам было понятно, что тот, кажется, уже догадывался обо всем. Какой же он все-таки смышленый малый. Солдат потрепал мальчишку по волосам в последний раз. —Прощай, ребенок. Лейтенант видеть его более не желал, не то что слушать. Джено, отсалютовав мужчине в спину, слабым голосом сообщил: —Ренджун знает о концлагере. Он бывал там. Лейтенант тут же обернулся на парня, округлив глаза. Приказ отыскать сына слетел с его уст в ту же секунду. Но Джено было уже пора. Его машина ждала у дома вместе с разъяренным командиром его отряда. Он судорожно перебирал воспоминания, каждую секунду, проведенную с мальчиком, стараясь забыть, выжечь из памяти. Хотелось выть от собственной глупости. Как он посмел? —Понял. —Командир армии выдохнул в трубку и посмотрел на Джено. Не было в его взгляде прежней ярости и негодования. Глаза его наполнились сочувствием. —Мальчишка проник на территорию лагеря, —Начал он, точно при рапорте, но тут же осекся и мотнул головой, —Погиб. В газовой камере сгубили. Слова так и повисли в тиши допросной комнаты. Джено молча вышел и подавил в себе рвущийся наружу, почти животный крик. Джено ненавидит себя.