***
Утро. Аполлон на своей колеснице, кто знает, какая марка машины у него сегодня, начинает свой путь комфорт-класса. Вообще, о том, что уже утро, было сложно догадаться: на улице темно, небо заволокли тучи, наверное, скоро начнут падать крупные хлопья снега, а часы тяжело найти в домиках, ведь праздничная суматоха не пощадила и Лагерь. Но Уилл, будучи сыном Аполлона, был вынужден просыпаться с началом пути бога. Но не провожать отца, махая платочком ему вслед. Нет, просто все дети бога солнца просыпались, несмотря ни на что. Поэтому Уилл лежал и ме-е-едленно разлеплял поочередно глаза. И первое, что он увидел, был потолок в домике Аида. А первое, о чем он подумал, было то, что в этом помещении совсем нет украшений, да и у главного обитателя этого «склепа» совершенно не было праздничного настроения. Мысленно Уилл добавил в список дел исправить это. А этот самый «обитатель» тихо посапывал слева. Солас повернул голову на спящего парня и чуть было не разбудил его своим смехом. Ведь ди Анджело представлял собой кокон из яркого пледа, из-за которого Уилл мог увидеть только лицо итальянца. Вечно хмурый и холодный Король Призраков сейчас походил на какого-то эльфа Санты. Такое странное несоответствие внешнего вида и внутреннего мира. Хотя Уилл, будучи парнем ди Анджело уже полгода, узнал ужасно милого мальчика за маской сына Аида, поэтому картинка снаружи и изнутри наконец совпала. Именно таким и был мальчик-смерть в душе, таким же как сейчас спокойным и опять-таки милым, таким его знал Уилл. Соласу безумно хотелось прямо сейчас оставить свои невесомые поцелуи на бледной коже Нико, прижать к себе, накрывая его губы своими, зарыться руками в темные непослушные волосы, согреть его вечно холодные руки и провести так всю жизнь. Но вид умиротворенного ди Анджело мешал осуществлению его коварных замыслов. Однако сила воли Уилла все-таки не железная, поэтому он невесомо поцеловал своего парня в его чуть вздернутый нос. На удивление, Ди Анджело, которого стадом кентавров не разбудишь, откликнулся: — Ммм… — Хэй, мальчик-смерть, привет, — прошептал радостно Уилл. — Я тебя сброшу в Стикс, Солас. — Ты же уже не уснешь. Давай поговорим, — парни продолжали шептать, хотя будить уже было некого. — Спа-а-ать. Солас прыснул. —Что? Я сказал что-то смешное?— пробормотал Нико, не открывая глаз. — Нет. Просто ты похож на рябину. Ну, знаешь, ягода такая после заморозков краснеет, и она сладкая, прям как ты, особенно в этом пледике, — хихикнул Уилл, слегка покраснев, но глаза Нико были закрыты, и он не увидел смущение блондина. — В каком, Аид тебя побери, «пледике»? — Нико наконец приоткрыл один глаз. Его взгляд упал на красный с крупной вязкой плед с белым узором из оленей, которым он и был заботливо укрыт доктором Соласом. Оба глаза распахнулись от удивления. — Откуда?! Что… как?! — У тебя тут холодно, заболеешь еще. Это я принес, хоть что-то теперь намекает на Рождество. — А со старым что? — Нико уже опять закрыл глаза. — То был не плед. А одеяло. Т-о-н-к-о-е. Ты в нем мёрз! — с этими словами Уилл закинул правые ногу и руку на Ди Анджело, притягивая недовольный кокон к себе. — И куда ты дел не угодившее тебе «одеяло»? — В стирку. После вчерашней ночи оно… кхм… замаралось, — Уилл, смутившись, немного ослабил хватку, что было его ошибкой. Нико сделал попытку отвернуться на другой бок, к стене, спиной к надоедливому парню. Несмотря на то, что он чертовски любит Соласа, тот не дает бедному ди Анджело спать. А ведь сын Аида пытался отоспаться за все те годы проведенные на улице, в Лабиринте Дедала, в Царстве мертвых… Попытка не увенчалась успехом, и Нико остановился на половине пути — на спине с нависающим нелегким Уиллом. — Приветик. — Давно не виделись. — Ну ладно, не сердись, — Солас начал нежно поглаживать сонное лицо ди Анджело, едва касаясь его подушечками пальцев. Он все никак не мог поверить, что вот это чудо его. — Мой мальчик-смерть — Не называй меня так, а то нашлю на тебя армию скелетов. — Как скажешь, мальчик-смерть, — Уилл усмехнулся. — Хочешь я сварю тебе кофе? Или горячий шоколад? — С маршмеллоу? — глаза Нико в надежде распахнулись. — Можно и с ними, — сын Аполлона начал покрывать лицо Ди Анджело нежными поцелуями, вставляя один поцелуй после каждого своего слова. — Или с чем-нибудь другим, но тоже сладким. Нико, на удивление, не отмахнулся от Уилла, а обвил его шею руками и притянул к себе. Они целовались медленно и чувственно, будто успели соскучиться за ночь по теплу друг друга. Неожиданно Нико прервал поцелуй и, посмотрев в глаза Соласу, сказал: — Я люблю тебя, Уилл. — И тебя, очень-очень, мой мальчик-смерть. — Только давай все-таки купим другой плед. — Черный? — улыбнулся Уилл своей неземной улыбкой, за которую ди Анджело был готов отдать жизнь. Нико кивнул и, улыбнувшись, (да, он тоже умеет улыбаться) втянул Соласа в поцелуй, который становился всё настойчивей и жарче.***
А за окном, наконец, повалил снег. Кругом все было присыпано белыми хлопьями, ни следов, ни тропинок. Солнца все еще не было видно из-за облаков, но падающий снег сделал пейзаж светлее. Но совершенно некому было смотреть на парящие, как перья, снежинки: кто-то уехал на праздники к семье, кто-то в последний момент покупает подарки. И некому было услышать стоны и шумные вздохи, а под конец крики наслаждения, доносящиеся из домика Аида.***
Уилл и Нико лежали на кровати. Вернее Нико лежал на кровати, а Уилл на Нико. Самое яркое пятно в черном дизайне домика— красный плед где-то у ног парней. Солас обвил тело Нико руками, видимо взяв на себя роль пледа. —Эй, Уилл, — начал Ди Анджело куда-то в ключицу блондина. — Хватит висеть на мне, как гирлянда на ёлке. — А у тебя все-таки появилось праздничное настроение. — Хмыкнул Уилл, мысленно вычеркивая этот пункт из списка дел. —Ох, заткнись, Солас, и слезь, а то отправлю тебя варить обещанный шоколад…