Его тропа

В этом «Доме» всё вверх дном — это Ральф уясняет для себя уже через пару недель работы. Он ещё не научился думать по-местному, дышать по-местному, ходить по-местному. Именно это ему с усмешкой сообщает Янус, помогая обработать синяк: дверь из спальни Красных распахнулась слишком резко, Ральф не успел среагировать. Позже, за традиционным вечерним чаем, Р. Первый рассказывает об этом происшествии Лосю — тот лишь улыбается и треплет коллегу по волосам, словно мальчишку. «Знаешь, я стараюсь ходить громче и ближе к окнам. Так у меня к тому же появляется прекрасная возможность полюбоваться небом. Нам всем на это, к сожалению, не хватает времени», — ответ-совет звучит доверительно и чуточку грустно, словно чашка с чересчур крепким чаем, предложенная холодным зимним вечером. Ральф кивает и негромко благодарит, задумчиво поглаживая «производственную травму». С этих пор он старается ходить ближе к окнам и хотя бы мельком смотреть на неожиданно многогранное небо: разведённая синяя акварель, маслянистые краски заката, мрачные, выписанные гуашью тучи, чернильные контуры деревьев на пронзительно-алом фоне. Увы, это не успевает войти в привычку: надписи на окнах сплетаются в непроницаемый кокон, и вместо неба видны лишь ошмётки чужого сознания, сливающиеся во что-то иррационально пугающее. А одним утром стёкла оказываются просто-напросто замазанными чёрной краской. Ральфа при взгляде на них пробирает дрожь — от них веет ужасом и ненавистью с привкусом обречённости. Р. Первый пробует поговорить об этом с Лосем: он растерян и, чего уж скрывать, напуган. «Они пробуют вычеркнуть всё», — слова падают, будто камни в воду, от каждого расходятся круги смутных подозрений и неясных вопросов. Но Лось — даже Лось, ловец детских душ, — не понимает и не чувствует тревожных колебаний воздуха. Ральф больше не пытается обсуждать свои чувства и теории с кем-либо. Он лишь пытается вспомнить, когда же он успел научиться дышать по-местному?.. …Он входит в чащу, настороженно озираясь по сторонам и нервно дёргаясь на каждый шорох в кустах. Тёмный Лес щурится на него глазами обитателей и дразнит невидимой, неуловимой улыбкой, цепляется за одежду ветками и со скрипучим смехом роняет на пришедшего листья и шишки. Тот отдёргивается от таких приветствий и ищет хоть какую-нибудь тропу, но не находит ни одной. Из-за деревьев раздаётся громкий шум — приближается кто-то большой и, вероятно, опасный. Человек в чёрном напрягается, не зная, чего ожидать, прислоняется спиной к ближайшему дереву и задерживает дыхание. На поляну перед ним выходит лось — лесной красавец с рогами, похожими на дубовые листья, местами сероватой шкурой и огромными выразительными синими глазами, смотрящими прямо в душу гостя леса. Он внимательно присматривается и дружелюбно всхрапывает, чуть наклоняясь к незнакомцу. Тот аккуратно проводит по подставленной морде, неверяще смотря на собственную руку. Лось встряхивает головой и, фыркнув, идёт дальше, оглядываясь и будто зовя за собой, в путь по лосиной тропе… Ральф курит прямо посреди коридора; после всего кровавого кошмара Выпуска курящий в неположенном месте воспитатель — это уже не проблема. Он резко затягивается, пальцы, сжимающие сигарету, дрожат. Дым вылетает отрывками, словно исполосованный ножом-заточкой обезумевших подростков. Ральф кашляет и вытирает выступившие на глаза слёзы, смола сегодня кажется куда более едкой, чем обычно. — Я же просил меньше курить, это может, в конце концов, убить тебя, — Лось укоризненно качает головой, положив призрачную руку на плечо Р. Первого. — Как показала практика, далеко не худший вариант, — Ральф едко усмехается, гася окурок о стену, которая раньше была окном. Лось тяжело вздыхает и пожимает плечами, не желая снова вступать в спор: за три дня, прошедшие с Выпуска, Ральф бессчётное количество раз повторил: «Я же предупреждал», — выкуривая сигареты одну за другой, стоя посреди коридора. Призрак не знает, как объяснить живому, что ещё ничто не закончилось. Как объяснить так, чтобы Ральф поверил и перестал смотреть на Дом озлобленным зверем. Как донести, что за стеной по-прежнему существуют окна. Лось вспоминает, как когда-то объяснял Слепому, как выглядит окружающий мир, и негромко вздыхает: в этот раз задача куда труднее. — За этим окном сейчас идёт дождь, капли стучат по крупным тёмно-зелёным листьям и отскакивают вниз, иногда падая на маленьких забавных существ с жёлто-зелёной шёрсткой. Каждый раз, когда на них падает дождинка, они довольно попискивают, словно резиновые игрушки. Рядом чуть переливаются тёмно-фиолетовые цветы, похожие на колокольчики, грибы, растущие на деревьях, негромко почавкивают, впитывая в себя влагу, и меняют окрас колец, — Лось внимательно вглядывается и старательно подбирает слова, пытаясь описать происходящее. — Старина, — Ральф устало выдыхает и будто весь съёживается, — здесь нет никаких окон. Уже давно. Р. Первый бросает незажженную сигарету на пол и уходит наверх, в учительскую. Там есть окна, и небо за ними издевательски безоблачное. Лось смотрит, как стайка Свистунов гоняется друг за другом. …Лосиная тропа широкая, протоптанная и безопасная. Более мелкие зверьки разбегаются, по-дружески ворча. О лосе заботятся и Лес, и его обитатели. Он мудрый и любимый наставник, каким никогда не стать его спутнику, и это чувствуется. Однако человека в чёрном не трогают, обходя стороной. Лес по-прежнему то ли скалится, то ли улыбается, но сейчас, когда есть тропа, это не так сильно пугает. Человек в чёрном учится смотреть на Лес, заглядывать в его глубь и понимать неясные послания. Обращать внимание на почти незаметные детали и складывать из них итоговую картину. В один день человек замечает, что теперь их трое: по кустам за ними следует волчонок-оборотень, пока ещё неловкий и неумелый. Человек напрягается, но лось спокоен, поэтому какое-то время они продолжают путь вместе. Однако всё больше и больше чудится в сыром лесном воздухе тревога и преддверие катастрофы. Грядёт «Большой огонь», после которого ничто не будет, как прежде. Волчонок ещё слишком мал, а лось, наверное, слишком мудр, чтобы почуять и всерьёз воспринять панику внутри Леса. Человек в чёрном сходит с лосиной тропы, прощаясь со своим проводником и отправляется на поиски собственной дороги. Через месяц, ночью, он слышит надрывный истерический полувой-полуплач — печальный реквием мудрому хранителю Леса… Последний Выпуск всё ближе и ближе, а Ральф по-прежнему понятия не имеет, что тут происходит. Днём его мучают мысли, по ночам — сны. Р. Первый ищет способ проникнуть глубже, не просто думать-дышать-ходить, как они, а стать кем-то из них. Присматриваясь к Курильщику, он понимает, что нашёл того, кто ему поможет. У Эрика взгляд Ральфа-пятнадцать-лет-назад — поиск и попытки понять, отрицание и полуненависть-полуиспуг. Р. Первый немного завидует: у Курильщика есть шанс остаться нормальным, у него не хватит времени, чтобы стать частью Дома, покрывшись неудалимым слоем потрескавшейся штукатурки, исписанной сверху донизу. Разговор в Могильнике проходит куда легче, чем ожидал Ральф: он наконец нашёл, с кем может поделиться тем — старым, запрятанным внутри, замшелым и немного подгнившим. Он везёт Курильщика обратно в Четвёртую по коридору — по своей тропе — и внезапно останавливается, зацепившись взглядом за кривую зелёную надпись: «За темнотой будет свет, даже если не будет Солнца». Курильщик обеспокоенно вертит головой, всем свои видом выражая недоумение по поводу остановки. — Знаешь, когда-то здесь были окна. — Ральф замолкает, будто на полуслове. Курильщик молчит, не зная, что сказать, и чувствуя, что только что к тайнам Дома прибавилась ещё одна, разгадку которой ему не узнать. Ральф вздрагивает, словно сбрасывая оцепенение, и катит коляску дальше, стараясь убедить себя, что не видел в несуществующем окне лесную поляну. …За пятнадцать лет можно протоптать свою тропу, научиться жить по лесным законам, найти и потерять друга и наставника, вырастить птиц из птенцов и волков из волчат. Человек в чёрном идёт вперёд, по своей дороге, скрытой от многих других. Он смотрит по сторонам и видит Лес за деревьями. Он вдыхает аромат перепрелой хвои и недавнего дождя; прислушивается к песням Собакоголовых и перепиликиванию Свистунов. Он впервые улыбается открыто и ярко — так, как никогда не умел улыбаться Лес. Он идёт Домой…