***
– Ты помнишь то заброшенное здание? – Чонгук и Тэхен лежат на полу. Тэ просто смотрит в потолок и обмахивается веером, а Чон читает свежий томик "One Peace", которую привез из Сеула Тэ, естественно, для себя. Тэхену скучно. – Ммм, – неопределенно мычит в ответ Чонгук, увлеченный действием на страницах. – Там было страшно… – Тэхен окунается в воспоминания, когда он еще шестилетним малышом имел неосторожность залезть туда. И то, какими мрачными красками это отпечаталось на его сознании, оставив еще надолго боязнь темноты. На секундочку, Тэ до сих некомфортно чувствует себя в темных комнатах. – Тэхен-хен, не смеши, – Чонгук переворачивается набок, подпирая голову рукой, а Тэхен невольно скользит взглядом по изгибу руки, сухо сглатывая. – Это просто заброшенный дом, мы там частенько зависаем. Может, сходим? Развеем твои страхи, так сказать? – Только не… – начинает Тэхен, но Чонгук тут же его перебивает. – Конечно, ночью! – Чон щелкает Тэхена по носу. – Хен, ну сам подумай, что там делать днем? – Развеивать страхи, например, – Тэ дергает Чона за торчащую прядь волос. – Мы же вроде хотим показать мне, что там не страшно. – Так не интересно, – Чонгук садится, скрестив ноги, и чуть склоняется к Тэ, – а вот если ты ночью увидишь, что все это бред, то будет двойной эффект. Какой двойной эффект Чонгук имеет в виду, Тэхен не совсем понимает, но, на всякий случай, кивает. Чонгук – это тот человек, который зовет его хеном, но Тэхен всегда ощущал себя младше в его присутствии. И пусть Чонгук часто вел себя немного бесшабашно и абсурдно, согласно своим годам, давая вольность юности, но Тэхен ничего не может поделать с этим чувством. Вот даже сейчас он ощущает себя тем самым шестилетним малышом, сидя перед Чоном, будто тот вырос, а Тэ – нет. Поэтому, чтобы успокоиться и взять себя в руки, он выдыхает, стараясь смотреть на дом перед собой как на обычное полуразрушенное строение, а не как на местную резиденцию Сатаны. – Хен, это просто дом, – Чонгук словно читает его мысли, почти невесомо касаясь подрагивающей ладони Тэ своими пальцами. Тэхен кивает и пододвигается ближе к Гуку, который тут же начинает наигранно возмущаться от вторжения в его личное пространство. Серьезно, Тэхен почти уже взрослый мужик, а какая-то откровенная херня вызывает у него мандраж. Он пихает Чонгука локтем в бок, укладываясь ему на плечо и отвоевывая свое право прочитать все диалоговые облачки. Дом встречает их темнотой, странными звуками и тем самым странным, неприятным запахом нежилого помещения - сырости и плесени. Кое-где, сквозь грязные разбитые окна просачивается лунный свет, вырисовывая причудливые дорожки прямо на пыли и мелком мусоре, покрывающим весь пол. Тэхен озирается по сторонам, но пятна света на полу будто делают тьму по углам и стенам еще более густой, даже какой-то вязкой. Он пытается рассмотреть все, увидеть что-то дальше своего носа, и невозможность этого лишь нагнетает. Единственное, что успокаивает его – дыхание Чонгука рядом. – Видишь, я же говорил, – голос Чонгука расслаблен, и это чувство вливается и в Тэхена, правда, не в тех количествах, в каких хотелось бы. Он немного расслабляется, и уже менее напряженно осматривается, выцепляя из темноты лицо друга. Один из лунных лучей красиво серебрит его черные волосы, оттеняя немного скучающее лицо. Он снова в белой футболке, только сверху накинута темная рубашка в клетку. – А то я сам не понимал, – Тэхен вдруг начинает злиться. Он тут старший, вообще-то, это он сейчас должен успокаивать дрожащего младшего! Он откидывает волосы со лба и быстро шагает вперед, не давая Чонгуку понять, что именно хочет сделать. Но Чонгук отвлекается на что-то там, и маневры Тэ остаются незамеченными. Он хмыкает про себя, и двигается дальше, надеясь притаиться где-нибудь за углом, чтобы выскочить и напугать Чона. Хотя бы на долю секунды увидеть испуганного подростка, а не самоуверенного малого. Где-то на задворках сознания бьется мысль, что это просто пиздец как по-детски выглядит, но Тэ старается заглушить и забить эту мысль. Тэхену удается оторваться на две комнаты, и даже споткнуться всего три раза, и даже ни разу не упасть. Он находит подходящую нишу среди сломанной мебели, где было бы очень удобно спрятаться. Тэ прислушивается, пытаясь определить, где сейчас Чонгук и что он делает. Сам того не осознавая, Тэ начинает пятиться по периметру комнаты. Вдруг он наступает на что-то, осколок или не пойми как тут оказавшаяся ветка, и это что-то громко хрустит. Тэхен вздрагивает и замирает, по телу пробегает дрожь, а вдоль позвоночника, на лбу и верхней губой выступает испарина. Когда первая волна страха сходит, он мысленно дает себе фейспалм. Он даже смеется, нервно, и поворачивается, чтобы совсем убедиться в нелепости своего поведения. И тут его сердце готово разорваться в инфарктной судороге второй раз. Из самого, мать его, темного угла комнаты на него смотрят два зеленых огонька, не отрываясь, словно гипнотизируя и маня подойти ближе, сопровождая все это глухим урчанием. Тэхен снова замирает, смешно выгнувшись и отклонившись назад. – Чонгук... – сипит Тэхен, потому что горло сжимает спазм, и даже одно слово протолкнуть оказывается весьма сложно. Звуки буквально царапают гортань, во рту пересыхает. – Тэхен, ты где? – голос Чонгука пробивается словно через вату, будто по пути в мозг Тэ звуковые волны решили посетить Китай. Огоньки дернулись на звук голоса, и Тэхену очень сильно захотелось заскулить, когда они начинают медленно передвигаться вдоль стены. Впервые в своей жизни Тэхен сильно жалеет, что он не девчонка, чтобы можно было просто завизжать и запрыгнуть куда-нибудь, чтобы поголосить и там. Время застыло. Все вокруг застыло, кроме гребанных огоньков, которые изучали сейчас Тэхена. – Я не вкусный... – одними побелевшими губами шепчет Тэхен. Он уже успевает проститься и с Чонгуком, и с бабулей и дедулей, с мамой и папой, с веселой студенческой жизнью. Тэ готов умереть. – Ты что тут делаешь? – раздается прямо над его ухом, и Тэхену становится, в общем-то, насрать, что он не девушка, поэтому он визжит, разворачиваясь и размахивая руками, чтобы хотя бы как-то подороже продать свою жизнь. Однако, вместо страшнючего монстра или призрака перед ним оказывается лицо Чонгука. “Зло имеет много лиц” проносится в голове Тэхена, и рука по инерции уже летит вперед на реактивной тяге страха. Однако, тот, кто имеет лицо Чонгука, легко перехватывает ее, отводя в сторону, и почему-то обхватывает голову Тэхена и тянет на себя. “Все. Сейчас оторвет” флегматично думается Тэхену, он жмурится, переставая дышать, однако вместо пронизывающей боли он чувствует лишь запах и тепло Чонгука, ощущая под щекой пуговку на его рубашке. – Хен, успокойся, это Арым, – успокаивающе шепчет “зло” ему на ухо. – На самом деле, он сам тебя дико испугался. – Кто? – выдыхает Тэхен, обжигая грудь Чонгука через тонкую ткань футболки, на которой, кстати, позорное мокрое пятно. – Это кот, уличный, – рука Чонгука скользит по голове Тэхена, а пальцы застревают в спутанных прядях. – Его глаза отражают лунный свет, поэтому так светятся. А тут, видно, он обосновался, – голос Чонгука патокой вливается в уши и душу Тэхена. Однако, вместо успокоения, это приносить лишь злость и раздражение. – Да я сам знаю это! – Тэ отталкивает Чона, поправляет волосы и одежду, разворачивается и идет в сторону выхода. Ночной ветерок немного отрезвляет его, хотя в глазах все еще стоят злые слезы. Он быстро смаргивает их. Ну охуеть теперь. Разныться только не хватало, как бабе, ей богу. Котика испугался, медаль для идиота сюда! – Хен, ты чего? – Чонгук появляется на крыльце дома, держа на руках огромного рыжего кота, который спокойно сидит, только кончик его хвоста подрагивает из стороны в сторону. Глаза же все так же отливают мистическим зеленым, только теперь кот уже не выглядит потусторонним существом. – Ничего, – Тэхен понимает, что сердиться на Чонгука – как минимум глупо. Единственный, на кого тут нужно злиться – он сам. И как только он это осознает, на него вдруг разом обрушивается вся ситуация, и главным образом то, как он буквально лежал на груди Чонгука готовый то ли умереть, то ли расплакаться. Кровь приливает к щекам, раскрашивая их совсем не в милый румянец, а прямо таки в конкретный красный. Он снова чувствует запах Чона, словно тот навечно поселился где-то внутри Тэхена. – Ну как там твои страхи? – кот спрыгивает с рук Чонгука и уходит по своим важным кошачьим делам, а Чон подходит к Тэ и закидывает руку на плечо. – Кажется, я обзавелся новыми... – туманно выдает Тэхен, намекая то ли на кота, то ли еще на что, тяжело вздыхая, чувствуя, как его сердце ускоряет свой ритм из-за чужой руки. – Что? Эти тоже будем исправлять? Арым нам поможет, – смеется Чонгук. – Пойдем домой, – Тэхен давит улыбку, – не думаю, что какие-то левые кошачьи красавчики мне в этом помогут.***
Следующие несколько дней выдаются очень жаркими и, как это обычно бывает, одуряюще-монотонными. И если в первый Тэхен спасался замороженным льдом, холодным арбузиком и привезенной мангой, то в последующие дни истома и жара реально его доканывают. Еще и Чонгук свалил куда-то вместе с родителями, оставив Тэхена самому себе и, что самое страшное, на растерзание собственным мыслям. Мозг плавится, и Тэ действительно не может понять, от чего больше, от температуры вокруг или от все повышающегося градуса собственных мыслей. В его голове действительно все еще не укладывается реакция на, казалось бы, рядовую между друзьями ситуацию. Но в результате мучительных размышлений, в которых нещадно уничтожаются арбузные дольки, Тэхен все-таки приходит к выводу, что тогда он отреагировал не на Чонгука, а на ситуацию в целом. Его организм и психика, и так подкошенные вступительными экзаменами, пережил еще и такой стресс, встреча с детским страхом, подкрепленный какими-то реалиями действительности (чертовы коты). Поэтому он просто переволновался, не более. И сердце стучало как бешенное именно из-за пережитого, а совсем не из-за близости чужого тела. Тэхену действительно удается уговорить себя, и когда Чонгук снова врывается в его реальность, пахнущий солнцем и немного дорожной пылью, он уже полностью контролирует себя и со стоном смертной тоски виснет на друге. – Хен, пойдем искупаемся? Жара скоро прикончит меня, – Чонгук ловит Тэ, не переставая болтать и даже не здороваясь. – Я всю дорогу только и думал, как я нырну в воду. – Черт, это отличная идея, и почему я сам не додумался? – у Тэхена потрясающе живое воображение, и он уже буквально ощущает прохладу на своей коже. – Вперед! Сборы не занимают много времени, потому что все, что им нужно – это полотенце. Тэхен еще рвется за купальными плавками, но Чон останавливает его легким взмахом руки, обещая отвести на такой пляж, где не будет ни души. Тэхен, конечно, сомневается, что таковые вообще имеются в стоящее на дворе пекло, но снова решает довериться другу. Как-никак, он тут всю жизнь прожил, вообще-то. Пляж оказывается совсем небольшим, скрытым от чужих глаз огромными валунами, и скорее всего, о тайной тропинке знали действительно только местные. Наверное, если бы рай существовал, то он бы выглядел вот так: чистый песок, небольшая запруда и вся эта прелесть утопает в зеленых ветвях, свешивающихся практически отовсюду. Около воды заметно прохладнее, и Тэхен блаженно потягивается, кидая полотенце, а заодно и футболку на ближайший огромный валун. Вообще-то, он считает свое тело довольно красивым, даже немного рельефным. Все-таки, зарядка по утрам и отжимания по вечерам! Даже кубики пресса немного выделяются под чуть-чуть пухленьким животом. Но даже его считает привлекательным. Тэхен, несколько самодовольно улыбаясь, поворачивается к Чонгуку. Однако, слова “зацени мой бицепс” застревают в глотке, когда он видит, как свою футболку стягивает его друг. Ткань постепенно, сантиметр за сантиметром, оголяет красиво очерченные рельефы, а с каждым движением под смуглой кожей перекатываются узлы мышц. Тэхен сглатывает набежавшую слюну, но так и стоит с поднятой и изогнутой рукой. – Тэхен-хен, ты тут статуей заделался, что ли? – Чонгук немного удивленно оглядывает скульптурную композицию “Начинающий сомневаться в ориентации и вообще умственном здоровье в естественной среде обитания.jpg”. – Ничего, – невпопад бурчит Тэ, начиная стягивать шорты. Однако, взгляд сам собой устремляется на Чонгука, уловив его движение, и теперь имеет счастье (нет) лицезреть, как по поджарым ногам соскальзывают легкие летние шорты. Как ни странно, Тэхен не замечает характерной полоски между разной по цвету кожи, и это наталкивает его на определенные мысли. Вот только думать эти мысли чревато, поэтому Тэхен выпаливает вперед, чем успевает подумать. – Ты что, загораешь голым? – как только Тэхен соображает, что сморозил, то путается в штанинах шорт, которые так и не успел снять до конца. Он бы упал, но твердая и сильная рука помогает ему удержать равновесие. – Ну да, эта разница между загорелой кожей и незагорелой раздражает, – Чонгук невинно пожимает плечами, типа, “а ты что, разве нет?”. Тэхен быстрее начинает выпутываться из штанин, наконец справляется с ними и первым идет к воде. Ему реально не хочется узнавать, распространяются ли нудистские привычки Чона только на загорание, или на купание тоже. Тэхен входит в воду осторожно, уступая воде свою кожу по жалким сантиметрам, растягивая блаженное удовольствие. Однако, Чонгуку это явно не ведомо, поэтому он бежит, весело выкрикивая что-то не совсем внятное, и поднимает тучу брызг, тут же окунаясь в воду с головой. – Хен, ну ты чего как неженка-то? – Чон виснет на Тэхене со спины, прижимаясь мокрым и холодным телом к чужому, все еще прогретому летним солнцем. И Тэхену очень хочется верить, что дрожь, пробежавшая по его телу, именно из-за перепадов температур, а не чего-то там еще. Однако, ответить он не успевает: излишне активный Чонгук оскальзывается на каменистом дне и падает в воду, поднимая еще больше брызг, утягивает за собой и слабо сопротивляющегося Тэхена. Некоторое время они барахтаются на мелководье, распутывая хитросплетение собственных рук и ног. Чонгук смеется, весело фыркает и отплевывается от воды, а Тэхен злится. – Ты, мелочь... – шипит он и затыкается, хотя бы потому что Чонгук вообще-то даже на непритязательный взгляд крупнее и мощнее его. А это тело... А это тело злит еще больше, и Тэхен кидается на младшего, опрокидывая его и усаживаясь сверху. Благо, в своей борьбе за жизнь они умудрились отползти ближе к берегу, захлебнуться Чонгуку не грозит. – О, хен, так ты любишь верховодить... – в голосе Чонгука, в хитром прищуре глаз нет и намека на страх или опасение. Но в руках Тэ есть тайное оружие. – А что ты на это скажешь? – Тэхен криво улыбается, поднимая руки над головой, пытаясь состроить устрашающую гримасу. За секунду до того, как он их опускает, в глазах Чонгука мелькает все-таки что-то похожее на “пиздец я попал”, но Тэ неумолим. На войне и грязные приемчики хороши. – Хен... не надо... пожалуйста, – Чонгук задыхается и извивается, поднимая весь осевший на камнях песок и ил, и вода вокруг них теперь скорее болото напоминает, чем чистую, в общем-то, речку. Он пытается скинуть чужие руки, но лишь запутывается в пальцах. Непонятно, на глазах слезы или просто капельки воды. – Я слишком много о тебе знаю, мистер КулГай, и я этим воспользуюсь, – мстительно шипит Тэ, продолжая щекотать Чонгука, пока тот заходится в почти уже истерическом припадке смеха. Тэхен ощущает под собой эту бархатистую кожу, сейчас покрытую пупырышками из-за воды на ней, но даже это не портит ее. Тэхен ощущает, как с каждым изгибом под его пальцами перекатываются мышцы, ему даже надавливать не нужно, чтобы ощутить их. В какой-то момент щекотания переходят в слишком сильные поглаживания. Тэхен будто и не слышит, как стихают хихиканья Чонгука, и как по нему скользит удивленный и немного заинтересованный взгляд. – Хен, ты что делаешь? – в себя Тэхена приводит тихий голос Чонгука, и тот словно выныривает из-под толщи своих ощущений. – Мщу, – шипит Тэ и ударяет по воде ладонью, направляя все брызги в лицо друга, вскакивает и быстро уплывает к середине реки. Он расслабляется, позволяя воде омывать и поддерживать свое тело. Но порелаксировать ему не дает все тот же Чонгук, горящий желанием отомстить. В три мощных гребка он оказывается около Тэхена, и тут же снова завязывается потасовка, только теперь явно не в пользу Тэ. Чон подныривает и обхватывает Тэ со спины, прижимая к себе вырывающуюся тушку. "Близко" проносится в голове Тэхена, но что-то сделать он не успевает – Чонгук спиной падает в воду, утаскивая за собой и Тэ.***
Купание затянулось. Парни даже не замечают, как солнце начинает садиться. Тэхен и Чонгук накупались буквально до посинения, и поэтому сейчас отогреваются в лучах заходящего солнца. Даже говорить не хочется, из тел будто выжали всю энергию, до капли, а конечности набили ватой. И они просто сидят плечом к плечу и рассматривают, как солнце золотит мелкую водную рябь, вырисовывая причудливые узоры, темнеющие с каждой секундой. – Думаю, нам уже пора домой, бабушка будет волноваться, – когда солнце совсем скрывается за деревьями, неохотно встаёт Тэхен, медленно натягивая на себя разбросанную по берегу одежду. – А может, прогуляемся дальней дорогой? – Чонгук, однако, не спешит собираться, и так же продолжает сидеть на земле, завернувшись (на радость Тэхена) в полотенце. Он сидит, сложив руки на коленях и положив склоненную набок голову на них. Он, не отрываясь, смотрит на Тэхена, то ли ждет ответа, то ли еще что, но в сгущающихся сумерках прочесть что-то в его глазах невозможно. – А родные? – колеблется Тэхен, сжав в пальцах так и не надетую футболку, уже заранее зная, что согласится. – Ну и нам не по пять лет, – загадочно улыбается Чонгук, все-таки вставая и скидывая полотенце, а Тэ спешит отвернуться. – Потом им все объясним. Лето же, отрываться надо. Чонгук тянется, разминая мышцы, а Тэхен, к своему стыду, не может отвести взгляд. Вообще, себя он тоже считал довольно-таки симпатичным. Пока не встретил повзрослевшего Чонгука. Даже сумрак не может скрыть правильных изгибов. Лишь немного размывает границы, делая тело Чонгука еще притягательнее, инфернальнее. Сейчас Тэ мог рассмотреть его гораздо лучше. Волосы, высохшие так, как бог пошлет, сейчас пушатся и топорщатся, вызывая желание пропустить их сквозь пальцы. Мышцы, красиво очерченные, затянутые в смугловатую кожу, что безумно идет мелкому. Даже на вид, зараза, бархатистая, Тэхен уже даже почти чувствует ее на кончиках пальцев. Вся магия разрушается, когда Чонгук натягивает-таки футболку, подхватывает полотенце с земли и недоуменно смотрит на все еще полуголого старшего. – Хен, пойдем, кое-что покажу, – Чонгук улыбается, мягко, красиво. В этом паразите все красиво, сука. В пору бы злиться, но злости не находится. – Опять хочешь до инфаркта довести? – так, для формы, ворчит Тэ, уже шагая по тайной тропинке, разглядывая широкую спину, обтянутую белой тканью футболки. Кажется, белый – новый любимый цвет Тэхена. – А может, наоборот, нервишки твои старческие подлечить, – Чонгук оборачивается, подмигивает, и спотыкается, начиная заваливаться назад. Тэхен машинально выставляет руки, ловя его, и толкает вперед. – Благодарю, мой принц. – Ну нихера себе принцесса, – кривится Тэхен, показывая спине язык. – У тебя на одной руке банки как у меня на двух. – Хочешь потрогать? – они уже идут по ровной тропинке в поле, и Чонгук идет спиной вперед, задирая рукав футболки и напрягая бицепс. – Я хочу двинуть тебе посильнее, – бурчит Тэхен, перекидывая свое полотенце через его согнутую руку. – Хен, почему ты такой злой в последнее время? – Чонгук останавливается, и Тэхен по инерции делает еще шаг и упирается прямо ему в грудь. “Вот именно, блять, поэтому!” хочется завопить ему, когда от их соприкосновения его сердце снова пропускает удар. – Желудок... болит... – выдавливает он, разворачивая Чонгука и подпихивая в спину. Уж лучше разглядывать ее, чем хитрый прищур глаз и еле заметную улыбку. – Пошли уже, а то до твоего места до утра не доберемся. – Да мы уже пришли, – Чонгук кивает куда-то перед собой, и даже для верности машет рукой. Чтобы увидеть, что там, Тэхену приходится вытянуть шею и выглядывать из-за его плеча. Чонгук, в шутливом поклоне, пропускает его вперед. Тэхен и сам не знает, что он ожидал увидеть, но вот невысокий холмик его как-то совсем не впечатляет. – Что это? Куда смотреть? – он с сомнением оборачивается к Чонгуку. – Так вот же, – Чон хватает его за плечо и тычет в этот самый холмик. – Отсюда лучше всего видно звезды. – У нас свидание, что ли? – Тэхен открывает рот, чтобы съязвить еще что-нибудь в ответ, но захлопывает его. – Йеп, – Чонгуку ничего не кажется странным. Он уже взбирается на макушку холма, расстилая свое полотенце прямо на траве. Тэхен смущается, но карабкается следом, неуклюже пристраиваясь рядом. – Повезло, что сегодня отличная погода, – Чонгук мечтательно смотрит в основательно уже потемневшее небо, на котором с каждым мгновением все ярче разгораются звезды. Тэхена звезды не особо интересуют, но он все равно усердно разглядывает их. – Ага, и тепло... – несмотря на то, что солнце село уже порядочно давно, ветерок, раздувающий их взъерошенные волосы, все равно неприлично теплый. – Хен, как ты думаешь, что такое любовь? – вопрос застает Тэхена врасплох, он даже давится воздухом. Тэ поворачивает голову, пристально смотря на Чонгука. Но тот все так же не отрывает взгляда от неба. – Если бы я знал... – очень хочется съязвить, но слова не находятся. Тэхен поджимает ноги и складывает руки на коленях, опуская на них голову, смотря прямо перед собой. – Все философы мира бились над этим вопросом, а ты у меня спрашиваешь. – Значит, я доверяю тебе больше, чем всем философам мира, – Чонгук повторяет его позу, только смотрит прямо на Тэ. – Ну и зря, – Тэхен передергивает плечами, игнорируя прожигающий его взгляд. – Знаешь, после твоего отъезда я часто смотрел на звезды, надеясь, что ты тоже на них смотришь, – Тэхен все-таки поворачивается, натыкаясь на прямой взгляд Чонгука, и смущается. Чонгук весь такой... прямолинейный, с этакой деревенской наивной простотой. Тэхен не привык к этому после Сеула, где каждый пытается схитрить и облукавить. Даже в Чонгуке сейчас ему видится фальшь и недосказанность, хотя он вроде бы понимает, что этого не может быть. – Мне нравилось представлять, что мы – это звезды, которые так далеко друг от друга, но могут соприкоснуться своим светом... – Что за ерунда, – Тэхен нервно и коротко смеется, ежась. – Ты думаешь? – Чонгук вопросительно вскидывает брови и отводит глаза в сторону. – Да, наверное, ерунда... – Этот разговор становится все более странным, – тихо произносит Тэхен, перескакивая взглядом с одного далекого огонька деревни на другой. Вдруг рядом с ним раздается подозрительный шорох, и когда Тэхен косится в сторону, на шорох, из травы на него глазеют два горящих огонька. То, как Тэхен оказывается сидящим на коленях Чонгука, не понимает никто из них. Однако, Чонгук обнимает его одной рукой за талию и поворачивается, прикрывая своей спиной, одновременно пытаясь вывернуть шею и рассмотреть, что же так спугнуло его хена. – Хен, а с каких пор у тебя фобия на кошек? – все-таки разбираясь что к чему, хихикает Чонгук. Тэхен отнимает руки от лица, в которые успел спрятаться, и видит того самого наглого кошака из заброшенного дома. Он нагло подходит к Чону и трется об его спину, утробно урча. Тэхену кажется это насмешкой, вот только чьей судьбы, Чона или кота, он не знает. Тэ начинает брыкаться, стараясь выбраться из почти стальной хватки, однако Чонгук убирать свои руки и отпускать его не спешит. – Тише, хен, кота напугаешь, – шепчет он на ухо быстро заливающемуся краской Тэ, словно специально легко касаясь своими невыносимыми губами ушной раковины. – Да ебись ты со своим котом! – шипит Тэ, вяло отбиваясь. На него вдруг наваливается апатия. А совсем обнаглевший кот запрыгивает на него, продолжая мурчать и тереться об Чонгука, а вот когти пускает прямо в живот Тэ. – Если только не с котом, – туманно выдает Чонгук, умудряясь одной рукой держать Тэхена, а другой гладить неприлично довольного Арыма. Тэхен даже успевает позавидовать на секунду. – А с кем хочешь? - не думая, выдает Тэхен, разглядывая наглого и рыжего, и прикусывает язык. – Ты не врежешь мне? – неуверенно выдыхает Чонгук, ероша волосы на затылке. – Я тебе в любом случае врежу, – обещает Тэхен, на что Чонгук только улыбается. – Давай после? – Чонгук подмигивает ему, а Тэхен давится застрявшими в глотке словами “После чего?”, потому что Чонгук доходчиво объясняет. Вот прямо сейчас Тэхен чувствует себя какой-то девчонкой из сопливой подростковой комедии, которую при всей школе обнял самый обалденный парень. Вот только он не девчонка, а Чонгук, хоть и есть тот самый обалденный парень, совсем не обнимает его. Тэхен замирает, вцепившись в чужую футболку, когда губы Чонгука касаются его, сначала мягко, на пробу, едва-едва. Но протеста не следует, потому что Тэхен не знает, как вести себя в этой ситуации, обычно он находился по другою сторону. Разум Тэхена явно не здесь и сейчас, и Чонгук действует более настойчиво. Чон ведет самым кончиком языка по нижней губе Тэ, посылая едва ли не электрический разряд вдоль позвоночника, а еще начинает потягивать внизу живота. Пальцы Чонгука больно сжимают бок Тэхена, понемногу начиная пробираться под футболку, а большой палец поглаживает кожу совсем рядом с резинкой шорт, и только тут он понимает, что происходит. Он будто падает с огромной высоты, расшибаясь о землю, по крайней мере, именно так это и ощущается. Тэхен неуклюже вскакивает, отталкивая Чона от себя, от чего тот заваливается на один локоть, чуть осоловело озираясь, как человек, резко выдернутый из собственных мыслей. Тэхен смотрит на него пару секунд, а потом резко разворачивается и направляется в сторону домов. Тело от напряжения потряхивает, Тэ словно оголенный нерв. А губы все еще горят от чужих прикосновений, напоминая. Ему даже кажется, что так теперь будет всегда, до конца его жизни. Он слышит, как шелестит трава, когда Чонгук поднимается, как шуршит песок на тропинке, когда тот догоняет его. Как он нерешительно останавливается за его спиной, мнется пару секунд, и покорно идет следом. До самых ворот тэхеновского дома они молчат, слышится лишь рваное дыхание Тэ, тяжелые вздохи Чона и стрекотание цикад. – Хен, я... – Чонгук все-таки находит в себе силы, прихватывает Тэхена за краешек рукава футболки. – Чонгук, давай... давай не будем, – Тэхену тяжело даются эти слова, он разворачивается вполоборота, но Чонгук смотрит в пол, все так же держа его за рукав. После слов Тэхена он словно гаснет изнутри, плечи опускаются, и он только быстро кивает. – Спокойной ночи, хен, – он кивает еще раз, и быстро убегает в сторону своего дома. Вопреки пожеланиям донсена, ночь для Тэхена нихера не спокойная. Он на цыпочках проходит мимо комнаты уже спящих бабушки и дедушки, и, несмотря на духоту, зарывается в футон с головой. В мыслях полная каша. Чонгук поцеловал его. Сам. В какой вселенной такое вообще возможно? Тэ трогает кончиками пальцев свои губы. Осознание всего снова выливается ему на голову словно поток ледяной воды. Он-то думал, что это именно он тут самый ненормальный, а оказалось... Все, что он так старательно прятал с первых дней в деревне, что старательно распихивал по самым темным углам своей душонки, сейчас обрушивается прямо ему в мозг, буквально выжигая его. Словно в месть за то, что он так долго игнорировал их. И эти мысли совсем, совсем ему не нравятся.***
Следующие два дня проходят без Чонгука и такого желанного покоя. Тэхен почти не вылазит из футона, и бабушка, всерьез решив, что он заболел, тут же начинает хлопотать над ним. Тэ кажется, что он дрейфует между правдой и забытьем. Все, на что оказывается способен – беспокойно задремать. А вот виновник торжества своего носа так и не показывает. – Ну что же ты так, и как умудрился за один поход на речку так простудиться? – шаманит над ним бабуля, отпаивая его какими-то настоями и меняя повязки на лбу. Хотя температуры у Тэхена нет. – Ага, компьютера-то нет, – пытается шутить Тэ, однако давится собственной слюной и закашливается, что вызывает у бабушки еще больше подозрений и заботы. Но когда ее нет рядом, апатия и сомнения с новой силой нападают на и так измученную душу Тэ, выматывая еще сильнее. Вот если бы не поступок Чонгука, Тэ до сих пор думал бы, что это он сошел с ума. Теперь же он в этом просто уверен. Он даже не знает, был ли поцелуй на самом деле, а не просто фантазии его воспаленного воображения. К вечеру второго дня, когда губы все-таки перестают гореть, Тэхен выползает из своей комнаты. Он смиряется со всем, что произошло, и как-то даже от сердца отлегает. Решение “все забыть” дается сложно, но приносит долгожданное облегчение, Тэ даже улыбается дедушкиным шуткам. Но вот готов ли он увидеть Чонгука – единственное, что он так и не смог решить. Чонгук словно чувствует, и появляется ровно вечером следующего же дня, как Тэхен решает забить на все болт. Кажется, он тоже придерживается той же тактики, что и старший. – У меня родители сегодня уезжают, – парни сидят на широком крыльце, обмахиваясь веерами. Тэхен засматривается на то, как ловко тонкие пальцы управляются с ним, и чертыхается, вспоминая о собственном решении. – Не хочешь переночевать у меня? В приставку зарубимся, а еще... Чонгук резко поворачивает голову, лукаво прищурив один глаз, и едва не заставая Тэ за разглядыванием. – Что? – пятая точка Тэхена уже начинает чувствовать неладное, однако, он вновь не внемлит знакам судьбы. – Можно спереть папину фирменную настойку! – Чонгук победно вскидывает руку с веером, размахивая им так, что чуть не проезжается по лицу Тэ. – Не думаю, что это хорошая идея... – неуверенно тянет Тэхен, уже заранее зная, что проиграл. Снова. – Да брось ты, я уже все придумал! – Чон буквально расплескивает вокруг себя энергию и энтузиазм. – Вот этого-то я и опасаюсь, – Тэхен ерошит волосы, уже порядком выгоревшие на летнем деревенском солнце. – Ну и черт с тобой, твоя жопка потом пострадает, если все вскроется. – Не вскроется, – Чонгук выглядит как истинный демон-искуситель. – Я спер бутылку, еще когда папа только-только переставлял их в погреб. Он о ней и не помнит уже. – И сколько ты ее хранил? - Тэхен удивленно смотрит на Чонгука. Ему не верится, что алкоголь надолго может задержаться в руках подростка. – Слухи о твоем приезде появились еще четыре месяца назад, – туманно отвечает Чонгук. – В любом случае, у меня есть еще дела по дому. До вечера! – и он уносится, обдавая Тэ приятным ветерком. Тэхен все еще думает, что это плохая идея, когда стоит перед воротами дома Чонгука. Так вышло, что со дня приезда, он так ни разу не был тут, хотя в детстве буквально жил в комнате своего друга. Тэ только плотнее прижимает к себе контейнеры с едой, торжественно врученные ему бабулей, и нажимает на кнопку звонка. Собственная заныканная в рюкзак бутылка виски, привезенная из города тайком, буквально прожигает его совесть насквозь. Он успевает нажать еще три раза, пока за воротами не раздаются торопливые шаги и дверь не распахивается, едва не снося Тэхена. – Оп, привет, хен, заходи, – Чонгук сочится энтузиазмом. Часть его энергии перетекает и в Тэ, но ее все равно недостаточно, чтобы угомонить противный внутренний голосок, вопящий о пиздеце грядущем. – Знаешь, я все еще думаю, что нам не стоит этого делать... – предпринимает последнюю попытку Тэ, перед тем как окончательно капитулировать. У него слова с делами вообще редко совпадали. – Ой, Тэхен-хен, кто тут городской житель, а кто деревенщина? Где твой дух авантюризма? – Чонгук разворачивается в дверях, и смотрит прямо в глаза Тэ, приподнимая одну бровь. И этот весьма сомнительный аргумент становится последним гвоздем в крышке гроба Тэ. – Блять, хен, ну ты и отстой в играх! – выкрикивает Чонгук, в очередной раз в сухую уделывая Тэхена в игрушку на плэйстейшн. Уже приконченная бутылка настойки нехило развязывает ему язык. – Эх, сейчас бы еще чего-нибудь? – Например? - выпаливает Тэхен, задумчиво разглядывая джойстик, мысленно перекладывая вину за свою рукожопость на него. Он свято верит, что напиться в его случае – вполне себе гениальный выход. – Выпить, – коротко отвечает Чонгук и потягивается, отчего его облегающая футболка задирается, приоткрывая соблазнительные кубики. – О, точно, – выпитое стирает грани и у Тэ, потому он лезет в свой рюкзак, за добавкой. – Та-дааа! – радостно демонстрирует он свой трофей тут же оживившемуся Чонгуку. – А это не слишком ли? – чешет затылок Гук, прикусывая губу, задумчиво разглядывая бутылку в чужих руках. – Не будь деревенщиной, – хмыкает Тэ, уже переходя черту “и море до яиц”. – Гулять так гулять! Чонгук все-таки ставит стаканы, хотя и чуть мешкается, а Тэ почти поровну разливает красиво искрящуюся янтарную жидкость. Не чокаясь, каждый опрокидывает свой стакан. Виски обжигает горло, и оба закашливаются, кидаясь к закуске. – Мда уж, взрослая жизнь не так уж сладка, – хрипит Чонгук, а Тэхен прыскает от смеха. Он действительно уже успел забыть, что Чон – еще подросток, вообще-то. Выпитое тут же дает в голову. – А давай сыграем на желание? – предлагает Тэ. Вообще, он делает это без задней мысли, просто чтобы не переводить алкоголь зазря. – Только без ограничений, – кивает Чонгук, однако, не уточняя, что имеет в виду. Но и Тэ не спрашивает. К этому раунду оба подходят серьезно. Каждый выкладывается на полную. Когда Тэ косится на Чона, у того капельки пота выступили на висках, лицо сосредоточенное, а пальцы быстро порхают по кнопкам джойстика. Пьяный мозг Тэхена залипает, когда одна капля скатывается вниз, по скуле, и зависает. Этого момента Чонгуку хватает, чтобы разгромить персонажа Тэ. – Да! – Чонгук вскидывает руки, победно улыбаясь и поворачивается к Тэ. – Хен, ты реально не очень хорош в играх. Ох, что-то я даже вспотел. Дальнейшее мозг Тэ запомнил отрывками. Чонгук просто подхватывает свою футболку за края и легко стягивает ее, бросая рядом. – Ты бы оделся, что ли... – сипит Тэхен, отпивая из своего бокала и всеми силами стараясь не смотреть на полуголого друга. – Не твоим желаниям тут суждено исполниться! – воинственно выдает Чонгук, тыкая Тэ в нос, однако, промахивается и попадает в щеку. – Ну и чего ты хочешь? – Тэхен немного напрягается, не зная, в общем-то, чего ожидать. – Давай примем ванну, а то жарко. Как в детстве, помнишь? – Чонгук обмахивается джойстиком и зачем-то добавляет: – Это мое желание. Тэхен помнит. Вот только, он не думает, что сейчас это действительно будет, как в детстве. И в первую очередь, он не ручается за себя, за то, что выдержит голого донсена рядом. – А может, не надо? – Тэхен рассеянно наблюдает, как Чонгук нетвердо поднимается на ноги. – А может, ты прекратишь уже ныть, как девчонка, и мы просто сделаем это? – Чон упирается рукой в бок и встает в позу, которая должна, по идее, быть любой, от воинственной до соблазнительной, но вот только не настолько косой и смешной. Тэхен тоже поднимается и шагает за буксирующим его Чонгуком в сторону ванной, аки агнец на заклание. Тот сразу же включает воду, долго настраивая ее. Тэхен всеми силами старается не смотреть, как донсен раздевается, а потом и вовсе зажмуривается. В его состоянии не самое разумное решение, но и стояком светить перед другом не комильфо. Он тянет время, как можно медленнее снимая одежду, пока не слышит плеск воды. – Добавь пены, пожалуйста, – Тэхен за все это время снял только шорты, оставаясь в трусах и футболке. Он слышит, как хмыкает Чонгук, однако сквозь шум все еще включенной воды слышит, как этот придурок сносит половину разномастных банок, стоящих по краям ванной, все-таки добираясь до бутылки с пеной. Тэ тратит еще почти 10 минут на то, чтобы снять футболку и белье, и на ощупь направляется к ванной, снося по пути то, что не уронил Гук. Его штормит, он чуть-чуть не валится мешком в воду, однако, приоткрыв один глаз, все-таки усаживается на противоположной от Гука стороне, поджимая ноги и зажимаясь в уголке. Только сейчас, ощутив, что пена более-менее прикрыла все, что должна, он осмеливается открыть глаза. Чонгук смотрит на него, не отрываясь, положив голову на сложенные на бортике руки. Тэхен вдруг смущается этого взгляда, а от горячей воды его начинает окончательно развозить. И вдруг становится все равно, что будет дальше. Тэ возит ладонями по пене, вырисовывая какие-то кривые узоры, лишь бы не смотреть на такого мокрого и соблазнительного Чонгука. – Хен, ты боишься меня? – вкрадчивый негромкий вопрос вырывает Тэ из раздумий. – С чего бы это? – Тэ пытается храбриться, однако, голос предательски дрогнул. – Даже если я сделаю так? – Тэ не успевает среагировать, как лицо Гука оказывается прямо напротив его собственного. Буквально в паре сантиметров, он даже чувствует чужое горячее дыхание на своих губах, не беда, что с алкогольными парами. Тэхен вспыхивает, не зная, куда деть глаза, Чонгук буквально прожигает его взглядом. Кажется, Тэ физически начинает плавиться под ним. – Чонгук, что тебе от меня нужно? – решается Тэ, потому что сил терпеть больше нет. Все и так слишком далеко зашло. – Разве не очевидно? – Гук не отстраняется ни на миллиметр, и кажется, становится только ближе. – Как раз наоборот, – Тэ сглатывает. Все вокруг кажется ебучим сюрреалистичным сном. – И ты против? – Чонгук упирается руками в бортик по обе стороны от Тэ. Тот чувствует себя в ловушке. То ли попавшейся глупой мышкой, то ли начинкой для нее. – Ну и чего тогда сопротивляешься? – Чонгук усаживается на колени Тэ. Его тело в клочьях пены, по плечам стекают капли воды, периодически стягивая за собой весело лопающиеся пузырьки. Что там ниже, за спасительным пушистым занавесом, Тэхену даже думать не хочется. Однако «это» неплохо так касается его живота. – Ты не думал, что это как-то… неправильно? – Тэхен все еще пытается спустить эту ситуацию на тормозах и призвать здравый смысл донсена. Однако, призвать то, чего нет – нереально. – Опять, – Чонгук немного отодвигается, раздраженно закатывая глаза. – Тэхен, возьми свои яйца в кулак, пожалуйста, и хватит ломаться! – Ты где понабрался такого, мелочь? – сказать, что Тэ в шоке – ничего не сказать. Неужели Чонгук и раньше так себя вел, а он сам предпочитал этого не замечать? – Вообще-то, у нас тут есть интернет, – Чонгук закидывает руки на шею Тэхена. – Слушай, сейчас лето, каникулы, мы одни дома, что нам мешает насладиться моментом? – То, что мы оба парни? – Тэхен уже, вообще-то, сдался, и его руки мягко оглаживают бока младшего. – Отклоняется! – довольный Чонгук смеется, наклоняясь ближе. – Дай мне слово, что ты не сбежишь. – Ты на мне сидишь, куда я денусь? – последние слова Тэ шепчет уже в губы Чонгука, которому явно надоело болтать. Почесать языки он решает иным способом. То есть, не дожидаясь, пока Тэ снова врубит по тормозам, он целует своего хена, мягко, почти крадя сладкие касания. Поцелуй получается со вкусом вишневой настойки, виски и почему-то привкусом химозно-клубничного ароматизатора пены для ванн. Но старший не собирается отступать, не теперь. Он прижимает Чонгука ближе к себе, поглаживая по спине, и тот ластится к нему, словно котенок. Младший сдается первым – Чонгук тихо стонет, прикусывая и оттягивая нижнюю губу Тэхена, подрагивая и потираясь членом о живот старшего. Тэ старается не думать, насколько красиво это выглядит со стороны: глубокий изгиб в пояснице, клочья пены, качающиеся на плавных волнах, создающихся от их движений. Чонгук тут же вновь припадает к губам, зализывая укус, обхватив его лицо руками. Целуется он не совсем умело, зато искренне, отдаваясь процессу полностью, что льстит старшему. Тэхена кроет, внизу живота тянет, словно все его неизрасходованные чувства завязываются в тугой узел. Член ноет, и Тэ просовывает одну руку между их телами, быстро проводя рукой по стволу. Однако, судя по рваному выдоху, задушенному стону и мелкой дрожи, прокатившейся по телу Чона, слегка промахивается, но останавливаться не собирается. Не он затеял это безумие, он всего лишь поддался ему. Тэхен уже более осторожно поглаживает член младшего, отчего тот утыкается ему в плечо, прикусывая кожу, чтобы приглушить стон. – Погоди… – Чонгук отлипает от него, усаживается поудобнее и сжимает в своей ладони оба члена. – Так будет приятнее… Ответить Тэ мешает острая, словно электрическая, волна удовольствия, резко прошившая все тело вдоль позвоночника, когда пальцы, преодолевая сопротивление воды, мягко скользят по его члену. Чон упирается лбом в его лоб, и дыхание теперь тоже на двоих. Тэ опускает взгляд вниз, где над водой выступают две головки, поблескивая, маня прикоснуться. Он проводит по ним большим пальцем, легонько сминая в ладони. – Чонгук, ты безумец… – шепчет Тэ, легко касаясь его губ. – И это, вообще-то, твоя вина… – Чонгук дышит тяжело, одной рукой держась за плечо Тэ, а второй обхватывая два члена поверх ладони старшего и задавая медленный, тягучий темп. – Какой спектакль пришлось разыгрывать. И родителей из дома спроваживать… – Хитрожопый, – восхищенно выдыхает Тэ, награждая Чонгука коротким поцелуем, а после прихватывая кожу на его шее. – Ага, – Чон прикусывает его мочку, и пьяно шепчет на ухо: – Поэтому я собираюсь использовать тебя на всю катушку. Но Тэ только сильнее сжимает ладонь, заставляя Чонгука заткнуться и подавиться глотком воздуха. Он отчаянно толкается в переплетение ладоней, будто кончить для него сейчас равно жизни. Надолго их не хватает, и вскоре по воде, в ошметках пены, расплываются белесые разводы. Чонгук обмякает, расслабленно опускаясь на тяжело вздымающуюся грудь Тэхена, обнимая его. – Охуенно, – выдыхает он, опаляя дыханием начинающего замерзать в остывающей воде Тэ. – Ага, – Тэхен прикрывает глаза, придерживая одной рукой норовящего сползти в воду Чонгука. – Второй раунд проведем в кровати, – сонно бормочет младший, и Тэ треплет влажные волосы. Сейчас он чувствует, что возрастное равновесие, наконец-то, восстановилось, и Чонгук больше не давит его своей харизмой и либидо. Он вытягивает вялого младшего, разморенного алкоголем и горячей водой, наскоро обтирая найденным полотенцем, и тащит в его комнату. Мозг все еще как в тумане, то ли от выпитого, то ли от произошедшего. Силы вдруг покидают его окончательно, и он буквально падает рядом с младшим, тут же прилипшим к его груди и обвившем конечностями. И Тэхен проваливается в сон. Утро встречает Тэхена не кофе, а головной болью. Он еле продирает опухшие веки, руки и ноги словно свинцом налиты, и дышать тяжело. Хотя, причина последнего обнаруживается тут же. Голова Чонгука спокойно покоится на его груди, да и не только голова – почти весь Чонгук лежит на Тэхене. Все произошедшее вечером всплывает в памяти, не щадя сгорающего от стыда Тэ. Несколько минут он лихорадочно соображает, что ему теперь делать. Мало того, что это статьей попахивает, так еще и этические соображения хромают. А то, что Чонгук вообще его друг детства – лучше не вспоминать. Тэхен осторожно выпутывается из хитросплетений Чонгука. Решение находится само собой. Нагота снова служит ему укором, он хватает первые попавшиеся шмотки младшего, натягивая их на себя, и тихо выходит из дома, прихватив рюкзак. Первый же автобус увозит его обратно в Сеул.***
– В этом году мы отвечаем за курирование первокурсников, – Тэхену скучно на универском собрании, и он что-то увлеченно чиркает в своем скетчбуке, сам же путаясь в переплетениях черных линий. И это, как и всегда, всплывает ему боком – он пропускает тот момент, когда назначают ответственных, и под шумок, он оказывается куратором одной из групп. А это значит дополнительный гемор. Ведь именно для этого он поступал в Институт Искусств, чтобы с детворой тут возиться! Он кривит губы в подобии улыбки, когда получает именной бейдж, и уныло плетется к месту сбора первокурсников во дворе кампуса живописи. Почему этим не могут заниматься те, кто действительно хочет? Вдруг в толпе он будто бы замечает знакомое лицо, мелькнувшее вдалеке. Тэхен вздрагивает, а в голове снова всплывают сцены, которые он старательно пытается забыть вот уже третий год. Да и лицо это забыть тоже пытается, только оно упорно является ему во снах. Чтобы отвлечься, Тэ пытается отыскать закрепленную за ним группу, не обращая внимания на заинтересованные взгляды девушек. Стройный парень с высветленными волосами, тонкими чертами лица и одетый так, что сразу видно – натура творческая, не мог не привлечь их взглядов. – Ну привет, хен, – раздается сзади голос, который Тэхен не спутал бы и с миллионом похожих. Только этот умеет так пустить мурашек по позвоночнику, одновременно заставив почувствовать себя маленьким и ничтожным. – Чонгук? – Тэхен медленно оборачивается. За его спиной стоит Чон, собственной персоной. До неприличия похорошевший и возмужавший. И ему так же неприлично идет белая рубашка, джинсы и тимберленды. – Ты что здесь делаешь? – Не поверишь, учусь, – сарказм сочится из Чонгука, он даже не пытается хоть мало-мальски его замаскировать. Он прямо смотрит на Тэхена, явно не ощущая ни капли вины за то, что случилось два года назад. Наоборот, ясно, что он буквально горит жаждой мести. – В какой ты группе? – вопрос Тэ задает чисто для того, чтобы заполнить неловкую паузу. – В твоей, хен, – Чонгук опускает глаза на бейдж и расплывается в злорадной и самодовольной улыбке. – Позаботься обо мне, сонбеним. – Чонгук, я… – Тэхену действительно хочется объяснить, но слов не хватает, да и что именно объяснить? Свою трусость? Что он тогда просто испугался? – Не беспокойся, – Чонгук подходит ближе, поправляя лямку рюкзака, а Тэ отмечает, что от того пахнет просто обалденным парфюмом. – Наверное, я могу тебя понять. И, как видишь, отказываться от своих намерений я не собираюсь, – шипит Чонгук, тыча пальцем ему в грудь, прищурившись. Тэхена вдруг разбирает смех. В глазах Чонгука он видит все того же мальчишку, который если загорелся какой-то идеей, любой ценой добьется своего. Он улыбается, как дурак, и сгребает изумленного Чонгука в охапку, прижимая, и тихо шепчет, чтобы услышал только он: – Не отказывайся.