Я напишу тебе сто писем

Серхио каждое утро просыпается в предвкушении очередного письма. Эти послания, которые он бережно хранит в специально купленной для этого коробке, очень важны для него. Он перечитывает каждое из них, когда ему грустно, когда он чувствует моральное истощение и усталость во всем теле. Они окрыляли его своей любовью, словами поддержки. Аноним будто читал все его состояния, на несколько шагов опережая его самого. Знал, например, что в этот вечер Серхио будет подавлен, ведь год назад именно в этот день из клуба ушел Икер. «Мы все скучаем по нему. Он был опорой для всех нас, и я уверен уходя, он чувствовал всю нашу благодарность и любовь. Тебе не в чем винить себя. Икер всегда говорил, что из тебя получится отличный лидер. Так оно и есть. Мы пойдем за тобой куда угодно, ты только веди нас. Выше нос, мой капитан!» И Серхио действительно полегчало.Эти слова были нужны ему как воздух.Знать, что он не подвел Касильяса и свой клуб. Носить капитанскую повязку, снятую с плеча великого Икера Касильяса было тяжелой ношей, и Серхио каждый день отдавал на поле всего себя до последнего. До полного изнеможения, до последней капли пота и редких слез в пустой раздевалке после обидных поражений. «Икер бы смог! Он сейчас не сидел бы тут на полу раздевалки и не жалел себя как девчонка. Икер бы ни за что не сдался!» Такие мысли посещали новоиспеченного капитана чаще, чем кто-либо мог себе представить. Да и кто бы мог? Вечно с сияющей улыбкой на лице и уверенностью, выходящий на каждый матч. Таким был Серхио для всех вокруг, но только не для маленького хорватского полузащитника. Лука был ослеплен Серхио и Лука писал ему письма. Так много хотелось ему сказать Рамосу, но страх быть отвергнутым сдерживал хорвата каждый раз. И Лука писал, строчил письмо за письмом. Одни были полны восхищения и любви. Другие были призваны поддержать и придать сил в тяжелые периоды жизни. Каждое из писем было пропитано душой Луки. С самого первого дня как он пришел в этот клуб он понял, что пропал безвозвратно. Эти карие глаза с хитрым блеском, кожа покрытая татуировками была воплощением чистой эстетики. То как Серхио в порывах эйфории во время игр или тренировок подхватывал на руки Луку, заставляло его умирать внутри. Утыкаться ему в шею носом на несколько бесконечно коротких секунд и вдыхать. Впитывать в себя этот терпкий, мускусный запах испанца. В такие моменты мир для Луки сужался до размеров их объятий. *** В команде уже давно ходят шуточки про сладкую парочку и оба только и делают, что подкидывают в огонь дрова, при этом активно отнекиваясь от любых намеков в их сторону. Для Серхио стало чем-то привычным вот так просто прижать к себе своего лучшего полузащитника. Что в этом такого, правда? Все друзья так делают, а они с Лукой были именно друзьями. Ну хочется Серхио обнимать его, да покрепче прижать к себе. Что в этом плохого? Может ему нравится это ощущение уюта, когда Лука в его руках так доверчиво прижимается к нему. И нет ничего странного в том, что Рамос становится мрачнее грозовой тучи и настолько же опасным, когда кто-то другой проделывает такое с Лукой. Модрич его друг и непростительно позволять себе такие тесные отношения с чужими друзьями. *** Первое письмо появилось в кармане ветровки Серхио месяцев пять назад. Он тогда несколько дней подозрительно приглядывался ко всем товарищам по команде. Письмо было написано печатными буквами, неторопливо, аккуратно. Каждая буковка была выведена на белой бумаге просто идеально, будто по трафарету. Это мог быть, кто угодно и Лука надеялся, что именно так думал Рамос. Знать, что это хорват подбрасывает ему письма, было необязательным. Лука не собирался признаваться и выбрал любить своего капитана на расстоянии. Всю свою чертову жизнь. Именно столько Лука будет его любить. Рамос чаще всего перечитывает именно самое первое письмо. « Ты никогда не узнаешь, насколько сильно дорог мне. Я никогда не раскрою тебе своей личности, просто надеюсь, что тебе не слишком противно читать все это. Потому что я собираюсь написать тебе еще раз. Невозможно больше держать это в себе, и я делюсь этим с тобой. Для меня ты лучший во всем. Мой идол. Скорее всего, я звучу как влюбленная школьница, но это правда. Просто смотреть на тебя издалека сродни пыткам. Ведь у меня нет возможности подойти и сказать все это глядя тебе в глаза. Глаза у тебя невероятные.Впрочем, как и весь ты. Вчера, когда я наконец-то решился написать тебе письмо, ты был чем-то подавлен. Ты хорошо умеешь скрывать свои эмоции при ребятах, но я вижу тебя. И пожалуйста не грусти. Тебе не идет печаль» *** Затем были письма обо всем на свете. Рамос словно через расстояния и время ощущал присутствие человека, писавшего ему. Серхио вообразил себе теплые руки и добрую улыбку, которая буквально просачивалась между красиво выведенных строк. Этот человек наверняка пахнет приятно, но не чем-нибудь приторно сладким, а очень так сказать легким и едва уловимым запахом дома. Его тайный обожатель должно быть очень внимательный человек, раз подмечает любые мелочи в поведении Рамоса. Самого Серхио грела мысль, что у этого человека должны быть мягкие светлые волосы и голос с легкой хрипотцой, когда он с заметным акцентом изъясняется на испанском. То, что это был образ Луки Рамос старался игнорировать. Что если не он? Он не мог позволить себе разрушить то единственное хрупкое, что есть между ними. Если это не Модрич, то Серхио готов был и дальше довольствоваться этой дружбой, не смотря на то, что до покалываний на кончиках пальцев хотелось провести по этим тонким губам напротив. Письма всякий раз обнаруживались в самых разных местах. Будь это карманы верхней одежды или спортивная сумка, небрежно кинутая у шкафчика. В самом шкафчике под сменной одеждой Серхио однажды нашел послание в честь своего дня рождения. «С днем рождения, Серхио! Хоть я и обязательно поздравлю тебя сегодня лично, мне хотелось оставить это еще и на бумаге. Произнесенные слова забудутся, объятия поблекнут на фоне всего остального, но это письмо (конечно если ты не выкинешь его, но я отчего то уверен, что ты не станешь) сохранит в себе на многие года то, что я собираюсь сказать тебе сегодня. Это твой день. День самого особенного человека в моей жизни и сегодня я готов сказать тебе, что люблю. Люблю все твои неровности и острые углы. Всего тебя от кончиков волос до пальцев ног, всего такого до боли неидеального и знаешь, я упиваюсь этой не идеальностью, потому что это ты. Все в тебе правильно и я готов говорить тебе это каждый день. Единственное чего я хочу больше, чем быть рядом, это чтобы ты был счастлив. Прошу только потерпеть меня еще чуточку. Осталось немного» Осталось немного до чего? Неужели аноним решил исчезнуть из его жизни навсегда? Испанца совершенно не устраивал такой расклад. Серхио привык побеждать, биться до конца и эту игру он был не намерен причислять к редкому списку своих поражений.Возможно, ошибкой Серхио было то, что он прекратил приглядываться к окружающим его людям за исключением Луки. Принимать желаемое за действительное. Но Лука ни разу не выдал себя. Вел себя как обычно в рамках приличия. Никаких лишних секунд объятий или взгляда задержавшегося на капитане дольше обычного. Странные разговоры велись только в голове Серхио, и это выводило его из себя. Лука продолжал быть просто Лукой. Аноним в это время и дальше писало всяких милых мелочах, что подмечал за Серхио и о том, как они нравились ему. Писал восторженные письма после побед и слова утешения после особенно громких поражений. Эти белые листки бумаги стали чем-то жизненно необходимым для Рамоса. Он жил каждым словом, написанным на них, со стороны,наверное, было похоже на то, что Рамос настолько самовлюбленный человек, что зачитывается снова и снова письмами про себя любимого. Но Серхио был влюблен в автора. В каждой строчке он видел перед собой собеседника и не переставал проводить руками по этим немного вьющимся светлым волосам. *** И вот год и 99 писем спустя наступила тишина. Письма и раньше приходили не зависимо, от какого либо графика, но в этот раз его не было уже две недели. Чистый рекорд. Три дня назад команда одержала сложнейшую победу в Лиге Чемпионов, и на вечеринке в честь этого пьяный от триумфа и алкоголя Рамос едва не поцеловал Луку. Не как раньше это бывало по ребячески, а с самой серьезностью. Тогда Модрич успел оттолкнуть его и эти глаза Серхио запомнит на всю жизнь. Полные обиды и такой застоявшейся грусти, что Серхио вмиг протрезвел. Рамос еще долго стоял в пустом коридоре Бернабеу и не мог забыть эти глаза. Сотое письмо пришло после невыносимо долгого молчания во время предсезонки. Что-то изменилось в почерке и самом письме. Испанец больше не видел его, не чувствовал этого человека. «Привет. Пришло время закончить со всем этим. Сердце Рамоса ушло в пятки. Я все думал, был ли у нас хоть единый шанс. Я сам себе жалок если честно. У тебя бывали моменты, когда ты сильно жалел о сделанном? Наверняка бывали. В моей жизни недавно случилось кое-что невероятное, а я все испортил. Боюсь, другого такого шанса мне больше не представится. Надеюсь, моя любовь не была тебе в тягость. Обещаю, что такого больше не повторится. Хоть я и не буду больше тебе писать, знай, что в самые темные времена я буду рядом. Всегда люблю, прощай» Серхио никогда в жизни так быстро не бегал. Слава богу, что он знал, где живет Модрич. Было бы сложно найти достойное оправдание тому, зачем ему срочно понадобился домашний адрес хорвата. Он гнал на предельной скорости по улицам Мадрида, не обращая внимания на сигналящие ему автомобили и датчики регистрации скорости. Плевать, штрафы не обеднят его, а вот Луку потерять он не мог. *** Настойчивый стук в дверь разбудил задремавшего Луку, так уютно устроившегося на диване. - Кого там принесло?! Недовольный всем на свете футболист медленно поплелся открывать дверь незваному гостю. - Серхио? Ошеломление сковало Луку. Дыхание перехватило стальными тисками. Что он тут делает? Такой красивый. - Возьми свои слова обратно! – Рамос нагло прошел внутрь, затолкав хозяина обратно в дом и закрывая за собой дверь. – И свое дурацкое обещание! - Что? Только это и мог выдавить из себя Модрич. А что еще ему отвечать на это? Когда сам Серхио Рамос стоит в его коридоре, в его доме и прожигает его взглядом. Серхио в последний раз посмотрел в глаза Луке, будто окончательно убеждаясь в чем-то и поцеловал. Осторожно, без лишнего давления. Так, как нужно было сделать еще давно. Пальцы сами собой зарылись в мягкие волосы и медленно массировали кожу. Серхио вылетел за орбиту своего здравого рассудка, когда Лука поднялся на носочки и обхватил его руками за шею. Они целовались самозабвенно, как никогда раньше ни с кем не целовались. Все было настолько правильным, что каждый удивлялся, как они могли раньше жить без этого. Первым отстранился хорват, мягко отталкивая Рамоса. Его взъерошенный вид с припухлыми от поцелуев губами еще долго будет будоражить Серхио. - Как ты понял, что это я? Лука смущенно уставился куда то вниз, боясь посмотреть Серхио в глаза. Сердце того защемило от нежности. Ну что за очаровательный придурок. - Я не знал, до этого момента. Честно выдал Серхио, от души наслаждаясь округлившимися от удивления глазами товарища по команде. - У меня были кое какие мысли на этот счет, - испанец неловко трет руками шею, все продолжая счастливо улыбаться. – но я убедился в этом только сейчас, когда увидел тебя. И если ты возьмешь назад свои слова в последнем письме, то я обещаю давать тебе все возможные шансы. Лука стоял ни живой ни мертвый.Погруженный в какие то свои мысли он словно перестал замечать нервничающего от этой тишины Рамоса. Пока неожиданная легкая улыбка не появилась на его лице. - Беру назад свои слова, - озорные искорки в глазах Луки притягивали к себе. – и мне прямо сейчас необходим еще один шанс. Как Серхио мог отказать своему Луке? Лишь прошептать в очередной жаркий поцелуй: - Я всегда хотел, что бы это был ты.

***