Красное и синее

      — Жить будешь, — Эмиль даже умудрился легко хлопнуть его как раз по больному плечу, и Виктор тут же взвыл, ощущая себя живее всех живых. Да, Эмиль был отличным врачом, но бесконечным распиздяем.       — Буду-буду, только давай поживу у себя дома, а? — поворчал Виктор и взглянул на свой лежавший на столе телефон. Мало того, что вся операция с арестом затянулась, так и ещё и Эмиль с его ушибом от пули провозился с невероятной скрупулезностью. Телефон же за это время разрядился до нуля, и Виктор уже думал о том, что если и вырвется из лап Эмиля со своим синячищем, то сляжет обратно, спалив нервные клетки от беспокойства. Он ведь обещал Юри вернуться через пару часов, а тут уже почти середина ночи и…       — Топай уже, Микель даже сам тебя подвезёт. Я хоть и вижу, что ты пытаешься казаться бодрячком, но ты только пытаешься. Отдохни хорошо. С ушибом и мазью, что я тебе дал, и сам разберёшься, но если что — заезжай. Только постарайся эту руку сильно не напрягать.       — Не бойся, за мной есть, кому приглядеть, — улыбнулся Виктор, и Эмиль понимающе хмыкнул:       — Думаешь, не видно? Вон как весь извёлся.       — Прости, что тебя зацепило. Я не доглядел, — хмуро пробормотал Микель в машине и крепко сжал руль.       — Если бы ты не доглядел, у меня была бы дыра в плече, а не просто синяк. Да я и сам всегда знаю, что не факт, что на задании я не получу не одной царапинки. А вот ты получишь в нос, если не перестанешь грузить себя этим.       — А я вот сижу и гадаю, получишь ли ты в нос от Юри, заявившись домой таким подбитым.       Виктор тут же сник, понимая, что все эти несколько часов он и старался не думать об этом, и в то же время не мог занять голову ничем другим.       — Знаешь, моя команда ведь не сидит на месте, все сразу разлетаются по поручениям, редко кто остаётся ждать. Сейчас Юри меня ждёт, и я просто не могу… Я должен как можно быстрее вернуться.       — Хорошее же чувство, да? — тихо пробормотал Микель, тормозя перед его домом. — Таким, как мы, его всегда не хватает. Виктор, только…       — Что?       — Будь аккуратнее с этим чувством. Можешь запутаться, и хорошо, если только ты. А Юри и так уже… Хотя, может, это и не важно.       — Важно, — выдохнул Виктор, одновременно выискивая глазами окна своей квартиры. Вроде вот его, вроде и правда горели. — Что ты узнал?       — Я не ставил себе целью разузнать что-то о его личной жизни, но парнишка из маленького пригорода, ты же понимаешь. Там всё на виду, все знают, с кем ты спишь, о ком думаешь и вообще что чувствуешь. Юри умудрился за одно признание стать местным посмешищем.       — Что?       — Ну, влюбился в местного красавчика с пустой головой, тот растрезвонил всем остальным. Это только кажется, что теперь всем всё равно, кого ты любишь. На самом деле нет. Юри повезло, что у него шикарные мозги, поэтому он сюда и попал в хороший университет, только опять попался на собственной доверчивости. Виктор, я знаю, что ты не будешь играть с ним, но, может, пусть Юри съедет от тебя? Подыщем ему квартиру. Так будет проще пока что…       — Не будет, — мягко перебил его Виктор, и Микель задумчиво вгляделся ему в лицо. — Микель, он же меня ждёт, понимаешь? Куда я его теперь отпущу.       — Тогда иди уже, — вздохнул Микель. — И учти, никаких теперь тебе интересных миссий, а то опять пулю получишь, и буду я себя чувствовать виноватым перед вами обоими.       — Иногда ты становишься очень мягким и чутким, когда с тебя сползает эта вся суровость. Знаешь, тебе даже идёт.       — Вали уже, — совсем разозлился Микель и даже сам захлопнул за ним дверцу машины, Виктор же, махнув рукой, быстро, хоть и аккуратно, зашёл в дом. Плечо отзывалось, покалывало болью на торопливые шаги, и, влетев в лифт, он стёр со лба несколько капель пота. Так и понял, что на самом деле безумно устал, что сейчас он дойдёт до своей квартиры, улыбнётся Юри, скажет, что всё хорошо — и свалится спать.       Когда получилось вставить ключ в скважину и всё-таки открыть дверь, Виктор не смог сказать ничего — так и застыл под беспокойным недоверчивым ярким взглядом. Юри ждал его в коридоре? Или как-то услышал или почувствовал, что он сейчас зайдёт? Да какая разница, где, как и что, ведь у него уставшие покрасневшие глаза, ведь он тут столько времени просидел один, а Виктор не смог сдержать банального обещания.       — Прости, я не… Я вернулся так поздно и совсем не был осторожным.       — Но ты вернулся, — эхом отозвался Юри и медленно подошёл к нему. Как угадав, прикоснулся ладонью к подбитому плечу и тут же испуганно отдёрнул ладонь, заметив, как Виктор побледнел, закусив нижнюю губу.       — Жить буду, не переживай, — постарался как можно беззаботнее улыбнуться Виктор и притянуть его к себе здоровой рукой. — Я теперь дома буду сидеть, пока всё не заживёт. Так что ещё взвоешь от моего общества.       Юри кивнул, аккуратно подходя и утыкаясь лбом в здоровое плечо. И тут же там стало горячо и немного мокро.       — Эй, Юри, ты чего? Сейчас-то почему ревёшь? — разволновался Виктор, пытаясь вглядеться в его лицо, но Юри никак не желал отрываться от его рубашки и умудрялся плакать абсолютно бесшумно и даже без единого лишнего движения — даже плечи не вздрагивали, и он просто молча стоял и глотал слёзы. — Всё же хорошо.       Юри вдруг замотал головой и поднял на него взгляд — ну наконец-то! И Виктору снова захотелось ещё одну пулю в плечо, как бы дико это ни звучало. Потому что так было бы понятно, почему было бы больно, он бы знал, как это залечить. Он и сейчас понимал, почему взгляд Юри, тёмный и испуганный, рвал душу на мелкие клочки, и сколько бы раз он ни повторил, что всё хорошо — этого мало сейчас.       — Я просто представил, что ты мог не вернуться и… Мне стало так страшно. Страшнее, чем когда я сижу один, это хуже, это… Это было бы больно, если бы тебя больше не было.       — О черт возьми, — выдохнул Виктор, пытаясь его обнять как можно сильнее, пусть и плечо от этого разгуделось болью ещё больше. — Ты прав, это страшно. Поэтому я не знаю, как извиниться за эту боль и эти мысли, как тебя успокоить. Что мне сделать? Я не знаю, как быть, когда плачут, не знаю, что делать. Может, мне просто поцеловать тебя?       Наверное, это была самая глупая и неудачная шутка. Наверное, это было самое неосторожное желание, которое так и вертелось на языке, поэтому Виктор не смог его удержать.       — Я ведь правда хочу тебя поцеловать, — признался он, и Юри заворожено уставился в его лицо. — Если я поцелую тебя сейчас, то захочу сделать это снова и снова, и мне захочется это делать всегда, и я просто попрошу тебя остаться.       — А вдруг я плохо целуюсь? — промямлил Юри.       — Будешь тогда учиться целоваться хорошо.       На самом деле они поцеловались очень легко и невинно, одним прикосновением губ, потому что Виктору безумно хотелось спать — сказывался сложный день, поэтому он, сонно ухмыльнувшись, пробормотал Юри на ухо:       — Только завтра учиться начнёшь, а? А сейчас — давай поспим. ***       Вообще Виктор думал, что Юри его выкинул, но шелковое синее кимоно случайно нашлось аккуратно свернутым на самой верхней полке шкафа.       — Не думал, что ты его оставишь.       — Что? А, кимоно, — Юри отвлёкся от корзины с бельём, куда повыкидывал на стирку несколько футболок. — Как-то… Я думал об этом. Это было бы даже логично, правильно. Выкинуть его, сжечь, хоть что с ним сделать. А потом я подумал, что ведь оно было на мне, когда мы встретились в первый раз. Хотя я совсем не помню тот вечер, тот момент. Поэтому оно ещё важнее, понимаешь?       — Понимаю. А ещё я помню, что оно тебе очень шло, — ухмыльнулся Виктор, вспоминая тот насыщенный вечер. А ведь и правда, пусть он тогда и не думал об этом, но Юри действительно был очень красивым в тот вечер. Его тогда нарядили в красивую обёртку и не прогадали.       — Виктор.       — А?       — Иногда я думаю, — Юри помялся и отставил корзину, — думаю, что было бы со мной тогда, если бы не ты.       Виктор крепко сжал зубы, удерживая слова о том, что Юри могло бы просто уже не быть. Не нужно, не стоило сейчас говорить именно о таком, когда Юри ожил, улыбался и шутил и даже спорил с Юрой временами.       Наверное, он понял всё по взгляду и не стал спрашивать дальше, но подошёл, забрал из ладоней Виктора кимоно и легко его встряхнул, расправляя.       — Хочешь примерить? — уточнил Виктор, и Юри с лёгким кивком стянул с себя футболку.       Друг друга они не стеснялись, хотя и никогда не раздевались полностью, так и получалось что если и трогали друг друга, то в основном через одежду. Виктору сразу захотелось поцеловать тёплую кожу на животе и ущипнуть тёмный сосок.       — Неужели оно мне правда идёт? — задумчиво пробормотал Юри, покрутившись перед зеркалом в дверце шкафа и, поколебавшись, стянул очки. — В нём немного прохладно, до мурашек. Наверное, из-за ткани.       — Иди сюда, — Виктор, присев на край кровати, поманил его к себе, и Юри аккуратно подошёл, замирая перед ним. Временами он мог быть удивительно изящным, и сейчас поблёскивающее расшитое тёмно-синее кимоно оживало лёгкими волнами ткани, а на неё россыпь цветов казалась самой настоящей, вот только дунешь — и разлетятся лепестки.       — Что ты хочешь сделать?       — Поймать твои мурашки, — улыбнулся Виктор, погладив его ноги и бёдра сквозь ткань. Быстро, легко — чтобы пока нельзя было понять, где ждать следующую ласку. Лицо Юри и так казалось очень беззащитным без очков, сейчас можно было разглядеть каждую тёмную ресницу и даже тень от неё на коже, когда Юри старался и зажмуриться, и всё-таки не мог, так и распахнул широко глаза и заворожено уставился Виктору в лицо.       — Так ведь ещё больше мурашек, — пробормотал он. — Виктор, ты так трогаешь меня, и я просто… с ума схожу.       Виктор улыбнулся, потянул широкий пояс, и тот скользнул на пол синей змеёй. Кимоно тут же распахнулось, и Виктор невесомо погладил щекоткой очертания рёбер под бледной кожей Юри, поймал дрожь взбалмошных вдохов. И поцеловал — сначала под грудиной, потом почти в самый пупок, поглаживая пальцами бока. Что-то казалось странным в этих прикосновениях, что-то ощущалось совсем не так, и Юри вдруг напрягся, словно пытаясь отстраниться, и Виктор понял. Несколько небольших шрамов рассыпались по левому боку, и самые крошечные можно было сразу и не заметить, но вот почувствовать… И Виктор очень хорошо знал, как выглядели шрамы от затушенных сигарет.       — Кто? — сипло выдохнул он. — Кто сделал это?       — Это было давно, — Юри опустил взгляд, но хотя бы больше не пытался отстраниться, и Виктор прижался лбом к его животу, обнимая за пояс. — И те, кто сделал это, уже получили за это.       Наверное, он не хотел об этом говорить или вспоминать, да и Виктор, вспоминая как-то рассказанное Микелем, подумал, что уже понял, почему и кто сделал такое, но Юри вдруг заговорил:       — Так получилось, что мне в старших классах понравился один парень, ну, он и узнал об этом… Ему это просто не понравилось, — Юри грустно улыбнулся, и Виктор снова нежно поцеловал его под рёбрами. — Ну, и его друзьям тоже. Меня избили тогда… Я только после узнал об этих ожогах, что они… — он запнулся и не сразу продолжил: — Может, оно и к лучшему, что я тогда вырубился.       — Они же не сделали что-то ещё, что-то… более?       — Изнасиловали? Нет, это — нет. Только избили и затушили об меня несколько сигарет. Когда я выписался, их уже всех засудили на несколько лет. У меня после этого ещё зрение резко ухудшилось, ударили по голове сильно. Наверное, мне не стоит долго за компьютером сидеть, но я всегда об этом забываю, — вздохнув, Юри погладил Виктора по волосам.       — Теперь я буду тебе напоминать. Прости, что заставил тебя только вспомнить о той боли.       — Сейчас всё зажило. А если даже что-то где-то болит — всё равно ведь перестанет, — Юри совсем смело зарылся пальцами в его волосы, и Виктор провёл ладонями под его кимоно вверх, задержался на лопатках. — С тобой у меня все страхи ушли. Хотя я всё равно всегда боюсь за тебя, что ты пострадаешь на каком-нибудь деле.       — Не пострадаю, — выдохнул Виктор. — Ведь ты меня ждёшь, как я могу?       И пусть Виктор никогда не давал таких громких и серьёзных обещаний, это он исполнит. Пусть оно и на всю жизнь, но теперь совсем новую, ведь для них обоих начался новый отсчёт.