Пришла весна, запели птички

«Так весна же, вот грибы и повылазили!!!» ©Tyllya

- Пришла весна, запели птички, набухли почки… и яички! – Томми Джо улыбнулся своему отражению в зеркале. Весна, действительно, пришла. Птички, действительно, уже начали петь свои весенние любовные трели. И почки на деревьях, действительно, набухли. И вообще, все было именно так, и Томми ничего не придумал. Он придирчиво оглядел себя с ног до головы и пришел к выводу, что, как бы пошло это ни звучало, сам себе он определенно нравится. - А я симпатичный. Нет, не так. Я, наверное, даже красивый. Не понимаю, почему про меня пишут, что я на девочку похож? Нифига я не девочка – у меня грудь волосатая! Кстати, у Адама, кажется, тоже… Вместе с набухшими почками в душе у Томми Джо тоже кое-что созревало. Он понял, что почти готов. Готов сделать ЭТО. ЭТО у них с Адамом было взаимным, но дальше романтичных поцелуев и двусмысленных шуточек оно пока еще не заходило. Но ведь не может же так продолжаться вечно! Когда-то это должно случиться! Можно сказать, что Томми Джо был девственником. Разумеется, только наполовину. Секс с женщинами у него был, а вот Адам… Адам должен стать его первым мужчиной. Хотел ли этого Томми? Вы еще спрашиваете! Он мечтал об этом! По вечерам, засыпая, гитарист не мог отказать себе в том, чтобы немного пофантазировать. Он строил в уме предположения о том, как Адам ведет себя в постели, что он говорит и говорит ли вообще, когда делает ЭТО. Представлял его без одежды, прикидывал, какие рельефы могут скрываться под всеми этими футболками и брюками… Забавно, но он никогда не видел Ламберта раздетым. Вообще. Даже его обнаженного торса не видел ни разу. Концертную гримерку они делили с Айзеком, а на пляжах во время коротких каникул певец всегда сидел под зонтиком в майке, потому что загорать ему по объективным причинам нельзя. Когда цепочка мыслей доходила до брюк, Томми даже наедине с собой густо краснел, сон куда-то испарялся, и вместо сна… … … Да, водился за ним и такой грех – он действительно пару раз удовлетворял себя, глядя на фото Ламберта. Ну и что? Это что, преступление? Иногда перед объективом этот бесстыдник умудрялся сделать такое лицо… Интересно, оно у него на самом деле такое, когда до оргазма остаются считанные секунды? Рэтлифф снова глянул в зеркало и тоже попытался изобразить «предоргазменный фэйс». В целом, неплохо. А может быть, лучше не так? Что, если чуточку закусить нижнюю губу и откинуть голову, показать свою длинную стройную шею… Да, Адама это точно сведет с ума! Он и вправду частенько как бы ненароком касался кончиками пальцев его шеи, от чего мурашки по спине Томми разбегались врассыпную. Значит, шея ему нравится. Призывно приоткрыв свои пухлые губки, он провел по ним языком и издал характерный стон. Потом еще. Потом чуть громче. Надо бы на досуге посмотреть хорошее порно и порепетировать! Оказывается, красиво стонать – это тоже искусство. А еще выучить несколько приемчиков, которыми можно доставить ни с чем не сравнимое удовольствие партнеру. Хотя, нет. Адам может подумать, что если он все это умеет, то опыта ему не занимать. А выставлять себя портовой шлюхой он точно не собирался. Продумать свое грехопадение Томми хотелось до самых мельчайших деталей. Этот день и эта ночь останутся у него в памяти на всю жизнь, а значит, все должно быть необычным, особенным. И начать нужно с выбора самого дня. Это непременно должна быть какая-то значимая дата. Может быть, годовщина их знакомства? Нееееет, это ж еще четыре месяца ждать! Тогда… какой-нибудь праздник! Но никаких более или менее значительных праздников в ближайшие две-три недели в календаре не оказалось. Презрительно фыркнув на календарь, Томми отбросил его в сторону и задумался. Точно! Симметричная дата! Типа 07.07.07! Хм… Тогда это должно было произойти еще пять лет назад… Ну… Нууууу… Ну пусть это будет День Летнего Солнцестояния! Во! До него он, пожалуй, готов был потерпеть. Заодно будет время морально подготовиться. А еще Томми решил, что в ЭТОТ ДЕНЬ обязательно наденет белые плавки, потому что белый цвет – это символ чистоты и непорочности. От одной мысли о том, как теплые руки медленно стягивают с него белоснежное нижнее белье, он порозовел подобно свежесрезанному бутону розы. Только бы вот еще как-то научиться за это время не краснеть! Томми и правда «стеснялся собственного стеснения» и не мог понять, почему, занимаясь любовью с женщинами, чувствовал себя спокойно и уверенно, но стоило только в радиусе ста метров появиться Адаму, щеки вспыхивали предательским пламенем. А уж когда тот шептал ему на ухо какие-нибудь непристойности, стая розовых фламинго могла с легкостью принять его за своего. Он вспомнил окончание предыдущего гастрольного тура, которое они с бэндом с размахом отмечали в модном клубе. Разумеется, на танцполе Адам выделывал такое, что краснели, наверное, даже стены! Бедный Том тогда просто пулей выскочил в холл, но его тут же нагнал запыхавшийся и явно довольный произведенным эффектом Ламберт: - Ты куда это собрался? - Здесь жарко, - выдохнул Томми, отведя глаза, и прижался спиной к прохладной стене. - Здесь? – Адам многозначительно обвел взглядом окружающее пространство. – Или… здесь? - и нахально провел рукой по выступающему сквозь джинсовую ткань бугорку. Надо ли говорить, что в спасительной кабинке с надписью WC бедолаге хватило всего пары движений ладонью, чтобы излить все свои эмоции молочно-белым фонтаном на кафельную стену и пол. Кстати, Адаму надо отдать должное. Ему непросто было сдерживать свои желания, и не исключено, что сексуальное напряжение он снимал по вечерам теми же способами, что и сам Томми, но тащить его в постель он не торопился. Слишком сильно он его любил. Но теперь-то Томми Джо был готов! Ну, почти готов. Потому что подготовить нужно еще о-ё-ёй сколько всего! Во-первых, необходимо купить свечи. Это будет ночь при свечах! Теплый свет смягчает обстановку, «сглаживает» неровности на коже, да и худоба (Нет! Стройность!) Томми и его выступающие ребра не будут казаться такими… печальными. По крайней мере, не будут вызывать желание накормить беднягу. Ну что он мог поделать, если родился таким стройняшкой? Иногда ему даже становилось жаль Адама, который часто отказывал себе в любимом тирамису и уныло грыз листик салата, боясь заработать лишние сто пятьдесят граммов на свои бока. А между прочим, никакой он не толстый! Он… мягкий. И к этой его мягкости, особенно в области груди и живота, очень и очень приятно прижиматься. Так уютно! А вот тирамису… В ЭТОТ ОСОБЕННЫЙ ДЕНЬ он точно не позволит любимому жевать совсем не романтичный салат латук и собственноручно приготовит ужин! Не так давно он прочел в Интернете, что блюда с авокадо, морепродуктами, яйцами, бананами, имбирем, клубникой, медом и шоколадом являются мощными афродизиаками. А грибы содержат много цинка, который способствует улучшению тока крови, а значит - возбуждению. Причем самым эротичным, как ни странно, оказался сморчок. Хорошо! Значит, будут сморчки в шоколаде! В общем, нужно будет хорошенько порыться в сети и подобрать пару-тройку рецептов. Что еще? А! Самое главное! Смазка! Вот этого Томми боялся больше всего. Вернее сказать, самой смазки он не боялся – ему не хватало духу зайти в секс-шоп и купить ее. Он чувствовал себя подростком, впервые покупающим презерватив, и, конечно же, жутко краснел. Но пора уже становиться взрослым! Томми Джо снова подошел к зеркалу, сделал серьезное лицо и вслух произнес: - Добрый день. Мне, пожалуйста, луб… б… бл… Блять, ужас какой! Кхе, кхм... Будьте добры, дайте мне гель для… Для душа, блять! Фххххх… Здравствуйте, мне нужна смазка для… БЛЯ! Для моей попки, потому что меня в нее сегодня будут трахать! Адаму в этом плане, конечно, проще! Он наверняка заходит в магазин с гордым видом: неужели кто-то усомнится в том, что он - актив? А тут… одного взгляда на меня достаточно, чтобы понять, что иметь буду не я, а меня! Гооооосподи… Ну как же это быстро сказать, чтобы не успеть покраснеть? Здравствуйтемнесмазкудляанальногосекса… с обезболивающим эффектом… И клизму с дустом! Томми, ты жалок! А ведь надо еще как-то попросить, чтобы она была с ароматом персиков… Да, именно персиковая! Томми Джо очень любил персики, и в ночь прощания с невинностью его попка непременно будет пахнуть персиками! Разве она не такая же гладкая и бархатная, как кожица персика? Он отошел на два шага от зеркала, повернулся, вывернул шею и посмотрел на свою пятую точку с такой жалостью, словно видел ее в последний раз. В испуганных карих глазах читалось трогательное «ми-ми-ми-ми». Бедная-бедная попка! Она же такая маленькая… такая чувствительная… Это же, наверное, так больно! От страха он даже на секунду закрыл лицо руками, но потом снова взял себя в руки, гордо выпрямился и опять-таки вслух торжественно изрек: «Я выдержу! Я мужик!» Смех вырвался сам собой. Да уж! МУЖИК! Мужик внушает себе, что выдержит, когда ему в задницу будут совать… Пхи-хи-хи! А вообще, ничего смешного. У него, наверное, большой… И как его ТУДА? Но решение было принято. И теперь об этом решении нужно было сообщить Ламберту. Томми радостно схватился за мобильник, но остановился. Нет. Это слишком важно, чтобы говорить по телефону. Нужно встретиться и все сказать лично, глядя в глаза! Он еще раз выдохнул, улыбнулся и набрал заветный номер. - Привет, малыш! – послышалось на том конце. - Привет, Адам! Знаешь… Я должен тебе кое-что сказать. Но это не телефонный разговор. В общем, нам нужно поговорить. Это очень важно. Ты сможешь заехать ко мне сегодня? - Конечно! – не раздумывая, ответил голос в трубке. – Я на машине, сейчас закончу одно дело и приеду. Где-то через часик, наверное. - Отлично! Жду тебя! Он нажал «отбой», поцеловал дисплей мобилы, глубоко вздохнул, будто с его плеч свалился какой-то очень тяжелый груз, и медленно присел на краешек ванны. Теперь нужно собраться. Главное – постараться не выдать свой страх перед… эээ… процессом. Но как? Все мысли, как назло, крутились вокруг жалости к своей заднице. А что, если… самому попробовать? Ну, узнать, как это? Хотя бы, какие приблизительно будут ощущения? Воровато оглядевшись, Томми вышел из ванной и направился в гостиную. Разумеется, никакой смазки, и уж тем более – персиковой, у него дома не было. Зато нашелся вазелин! Обычный медицинский вазелин, которым он смазывал свои кожаные ботинки, чтобы не потрескались, перед тем как убрать их на лето в шкаф. Минут пять он стоял, потупившись, и вертел в руках мятый тюбик, будто собирался сделать что-то противозаконное. «Да – нет, да – нет, да - нет», - вертелось в мозгу. Да! Он нерешительно подошел к дивану, еще с минуту постоял, а потом стянул с себя домашние штаны и плавки и лег. Полежал. Посмотрел в потолок. Сидевшая на потолке первая весенняя муха тоже внимательно посмотрела на Томми Джо. В конце концов, он отвинтил крышку тюбика, выдавил немного вазелина себе на пальцы, неловко приподнял одну ногу и согнул в колене. И… собственно, как это делать-то? Сверху, сзади? Чертыхнувшись вполголоса, он перевернулся на левый бок, завел руку назад и несмело приставил палец к анусу. Мышцы пугливо сжались. Томми зажмурился и с силой протолкнул свой тонкий палец в девственно-тугое отверстие. Мамочки, как же там узко! Разве реально растянуть это до размера… ОБОЖЕ! И, кстати, ничего особо приятного в этом нет. Даже, скорее… Ну кого он пытается обмануть? Это до черта неприятно! От обиды на глаза навернулись слезы, но в ту же секунду в дверь раздался звонок. Как? Уже прошел час?! Томми в ужасе подскочил с дивана, молниеносно натянул плавки и штаны, засунул тюбик вазелина в карман и кинулся к двери. Счастливое лицо стоявшего на пороге Ламберта немного успокоило и даже вселило толику уверенности. Но когда Томми радостно бросился ему на шею, Адам проворно отскочил и поднял вверх руки, всем видом показывая, что прикасаться к нему нельзя: - Стой-стой-стой! Я немного раньше – ничего? Но я по уши в грязи! Колесо спустило по дороге, - он весело засмеялся и наклонился, чтобы аккуратно чмокнуть своего Котенка в сложенные трубочкой губки. – Первый раз за последние лет пять сам менял колесо! Слава богу, еще не забыл, как это делается! Я сперва душ приму. Не возражаешь? - Конечно, не… Он не успел ответить, потому что где-то наверху вдруг раздался громкий хлопок, и на головы мужчин посыпались мелкие осколки. От неожиданности оба присели и накрыли головы руками, но первым опомнился Адам: - Нифига себе! Лампочка лопнула! - Угу… - дрожащим от испуга голосом выдавил Томми. - Запасные есть? Сейчас сполоснусь и вкручу. Озадачившись поисками лампочки, Рэтлифф с головой зарылся в шкаф, а через несколько секунд из ванной донесся немного разочарованный, но по-прежнему веселый голос: - Малыш, у тебя горячую воду отключили! Томми только всплеснул руками. Да что за напасть-то? При всем своем желании он не мог припомнить такого неудачного дня! Сначала все эти мысли, потом откровенный провал с пальцами и вазелином, лопнувшая лампочка, горячая вода… А у Адама еще и колесо… Пиздец, как всегда, подкрался незаметно! - Ничего! – по возможности бодро и жизнерадостно крикнул Томми. – Сейчас в чайнике воды нагреем! Грязным я тебя не оставлю – мне пообниматься хочется! Кое-как отмыв руки, шею и лицо, хозяйственный Ламберт взялся за лампочку. Он зашел на кухню, по пути сорвал и сунул в рот несколько листьев салата латука (Томми специально выращивал его на подоконнике для любимого), взял табуретку и притащил в коридор. Но едва он успел выкрутить «лампочный» цоколь с торчащими острыми краями, как табуретка под ним начала трещать. - Адам, осторожно! Она сейчас… Поздно. Одна из ножек переломилась пополам (это просто табуретка бракованная, а Адам НЕ ТОЛСТЫЙ!!!), остальные три лихо «сели на шпагат», и музыкант с грохотом рухнул вниз – прямо на обломки табуретки, стёкла и… Томми. Последний, кстати, значительно смягчил падение. И неизвестно, чем бы все могло вообще закончиться, потому что одна из сломанных ножек табуретки торчала вверх, как штык. - Аааай, ччччччччерт… - застонал Ламберт, осторожно шевеля поврежденными конечностями и пытаясь подняться, чтобы высвободить из-под себя маленького хрупкого Томми. Рэтлифф перевернулся, отполз в сторону и вскрикнул от ужаса: правая рука Адама от плеча до локтя была в крови. Он все-таки напоролся на ножку. Сдерживая болезненные стоны и крепко зажимая рану рукой, Ламберт встал на ноги и улыбнулся. - Эй, малыш! Ты что? Ты испугался? Со мной все в порядке – жить буду. А ты как? Я тебя не покалечил? - Нет-нет, что ты, - залепетал Томми. – Господи! Сколько крови-то! Ужас! Тебе больно? Сядь на диван, я сейчас принесу перекись и бинт! «Это как в том анекдоте про оптимиста и пессимиста, - думал гитарист, опустошая аптечку. – «Хуже уже не бывает…» - «Да бывает! Бывает!» Не день, а Апокалипсис какой-то!» Он вернулся в гостиную, присел на диван рядом с раненым Ламбертом и с видом заправского хирурга деловито расставил на журнальном столике медикаменты. - Так. Сейчас будем делать перевязку. Задирай рукав! Адам широко улыбался, глядя на то, как суровый доктор Рэтлифф зубами разрывает упаковку со стерильным бинтом. Он попытался оголить плечо, но ничего не вышло: рукав оказался слишком узким, и закатать его не получалось. - Тогда раздевайся! – серьезно скомандовал Томми. Музыкант послушно стянул с себя рубашку и приготовился к получению медицинской помощи, но вместо этого вдруг почувствовал на себе долгий изучающий взгляд, устремленный куда-то в район груди. Томми бессознательно сжимал в руке пузырек с перекисью, а в его глазах плескался какой-то невообразимый коктейль эмоций, среди которых были любопытство, удивление, смущение, страх и еще с десяток ингредиентов, не поддающихся идентификации с первого раза. - Что-то не так, малыш? - Адам, ты… рыжий!!! - Ээээ… Ну, как бы да. Я вообще-то думал, что ты в курсе. - Да нет же, я знал, но… Просто не ожидал, что ты… НАСТОЛЬКО РЫЖИЙ!!!! Ламберт хихикнул, а Томми отвел взгляд и совсем уж тихо и робко произнес: - А… ты везде такой, да? - Тебе прямо сейчас показать? – он наигранно взялся за пряжку ремня на своих джинсах, а потом хитро прищурился. – Я тут вообще-то истекаю кровью. От неловкости ситуации у Томми порозовели уши. - Ой... Я… Ты… Прости, я сейчас. Он широким жестом вылил на ватный диск больше половины бутылька. Глаза категорически отказывались концентрироваться на перекиси и неотрывно скользили по мягким золотистым волоскам на груди Ламберта, которые дальше соблазнительной косичкой спускались вниз, под брюки. Томми нервно сглотнул, мысленно дорисовав картину: внушительное мужское достоинство в обрамлении огненных завитков. Адам сдавленно шикнул от боли, прозрачная жидкость вспенилась, мешаясь с кровью, а заботливый и по-прежнему немного смущенный доктор, трогательно хлопая длинными ресницами, наконец-то перевязал его раны. - Спасибо, что не дал умереть, - улыбнулся певец, ощупывая повязку. - А бантик зачем? - Ааа… Ну… Он красивый. И… и ты… «Вот что за херню сморозил?», - подумал Томми, но не успел закончить мысль. Губы обожгло горячим дыханием, и через секунду он уже был властно прижат к теплой обнаженной груди. По телу прокатилась жаркая волна. О, боги! Он же почти раздетый! И он… Господи, как тяжело дышать! Томми почувствовал, что ему не хватает воздуха. Кровь хлынула в пах, унося с собой чувство реальности, когда губы Ламберта вдруг переместились вниз, в изгиб шеи, язык прошелся по ключице, а руки проскользнули под футболку. - А ты, значит, темненький? Покажешь? – этот тихий голос, полный сладостного томления, выбил остатки почвы из-под его ног. Футболка Томми полетела на журнальный стол. От первого соприкосновения двух освобожденных от одежды тел он тихо застонал. Он не мог простить себе, что так долго жил без этого тепла, этих ласк. Рука сама потянулась вниз, на заметную выпуклость в узких брюках Адама. Ламберт мгновенно отреагировал встречным движением бедрами и с глухим стоном машинально раздвинул ноги. - Мххх… Томми… Мне уже так тесно там… Расстегни… Расстегнуть… И впервые прикоснуться к тому, что до этого существовало только в его воображении, распаленном ночными фантазиями. - Томми… - Адам… - Ооо… боже… Томми… Вкус его губ сегодня был каким-то особенным. Утренний кофе, мятная жвачка, салат латук. Он потрясающие пахнет, когда возбужден. Это запах не мыла, не парфюма – запах мужчины. Так пахнет секс. - Дай мне… - слизывая стоны с его губ, Ламберт одним уверенным движением спустил и так непонятно на чем державшиеся штаны гитариста и запустил руку под резинку черных плавок с устрашающими черепами. Томми охнул и безвольно откинулся на спинку дивана. Он в испуге схватил Адама за руку и тут же отпустил. Внизу живота начали разрываться фейерверки. - Адам, я… - Я знаю… Две пары штанов упали на пол, и из кармана тех, что были меньшего размера, услужливо выпал открытый тюбик с вазелином. Адам поднял его и с интересом посмотрел в туманно-кофейные глаза: - Ээээй, а ты что это тут делал без меня? - Ботинки… - выдохнул Томми даже без тени смущения. Ламберт усмехнулся. Поверил? - Иди ко мне… Он аккуратно усадил трепещущего Рэтлиффа к себе на колени, верхом, чтобы оголенная попка легко и доступно легла в руки, и в буквальном смысле смял его ягодицы. - А это… - Нет… обещаю… Дыхание предательски сбивалось в такт накатывающим волнам инстинктивного страха, и Томми поспешил утопить волнение в поцелуе. Крепко обхватив шею музыканта, он впился в его губы, но тут же вздрогнул, почувствовав, как скользкие от вазелина пальцы начали медленно ласкать точку входа. Все тело охватила мелкая дрожь. Но не от страха, а от совершенно неожиданного удовольствия. Каждый раз, когда влажный палец обводил его анус по кругу, Томми шумно выдыхал и приподнимался, но тут же прогибался снова и подавался назад, млея от ощущения легкой пульсации. Черт, кто бы мог подумать, что это так приятно… - Аах… - он не смог сдержать судорожный стон, когда палец вдруг проскользнул внутрь. - Тшшш… не напрягайся… Да куда уж тут напрягаться, когда ты в 30 лет вдруг понимаешь, что мозг улетел в долину наслаждений, а центр управления полетами, оказывается, все это время находился в твоей заднице… О, боже, эти ритмичные движения внутри… Они сводят с ума! Как же попросить его чуть ускориться?.. - Аах, Адам… А… Ой! Что это?... Ааммм… - Это второй палец, детка. Как тебе нравится? Вот так? Или… ИЛИ!!! Томми непроизвольно вскрикнул, когда чуткие пальцы Адама нашли в глубине какую-то волшебную кнопку. Дыхание вдруг перехватило, разряд прошел по позвоночнику вверх, заставляя выгнуться в его руках. Какого черта это было??? Что он сделал???? Да какая нафиг разница - только бы он продолжал делать это! Проникая в мозг. Вырывая из него мучительные стоны и вскрики. - Аааааадам, даааа! Кажется, по комнате летает стайка розовых птичек… Если ты чувствуешь ТАКОЕ только от того, что тебя трахают пальцами, то что же будет, когда… Ламберт закусил губу и запрокинул голову, подавляя сладостный стон. - Ммммммм, Аааааадам!!! Сколько… Сколько еще нужно пальцев? - Малыш… Это уже не пальцы… … … - ЧТО???? - глаза Томми широко распахнулись. - Аммммх, детка… Сильные руки ловко подхватили его и перевернули на спину. - Можешь обнять меня ножками, котенок… Уже??? Взмокший Ламберт крепко ухватился раненой рукой за его бедро и нетерпеливо толкнулся в глубину. Томми снова вскрикнул. Еще громче. Но это не было похоже на крик от боли или мольбу о пощаде. Это была эйфория. Какое странное чувство. Ощущение наполненности. Новое. Удивительное. И снова эта волшебная кнопка. Только теперь, с каждым толчком, ее касаются не пальцы. И не касаются, а ударяют, ласкают, терзают, вынуждая извиваться и двигаться навстречу. Только бы еще… Еще. ЕЩЕ! Исступленные стоны Адама дразнили еще больше. Где-то в промежности что-то начало стремительно сжиматься. - Давай, малыш!.. Давай вместе! Томми напряженно замер и вдруг выгнулся, резко вскинув бедра вверх и почему-то вцепившись руками в собственные волосы. Несколько волн оргазма, следующих одна за другой, поглотили его с головой и уронили в бездну под сладострастный стон кончающего Ламберта. Дыхание остановилось секунд на тридцать. Потом глубокий выдох. Ничего подобного он не испытывал еще никогда. Это был совсем не тот оргазм, который был у него с женщинами или, уж простите, с самим собой. Ему показалось, что он кончил не «где-то спереди» - он кончил ВЕСЬ ЦЕЛИКОМ. А теперь такая тишина… Когда он, наконец, разомкнул веки, его внимательно изучали лукавые голубые глаза. - Какой ты, оказывается, громкий… Томми поднял на него влажный одурманенный взгляд, таинственно улыбнулся, но ничего не ответил. А что тут было отвечать? - Если тебе что-то не понравилось, скажи мне честно. - Да как бы… Лишили невинности. Средь бела дня. На диване. С вазелином... Где романтика, Адам? У него самая красивая в мире улыбка. И самые теплые в мире руки. - Томми… - М-м? - А о чем ты хотел поговорить? - Ааа… Так это… Ну… Смотри! Весна пришла!