Ничто не бьётся так, как сердце

Мир не сможет ранить их в эту ночь, он оставит только шрам, пересекающий всё тело. Оставит рану, которая затянется под течением времени. — Ты мне нравишься, — жарко шепчет Коннор на ухо Дэвиду и прикусывает губу, пытаясь заглушить неуместный стон. Он крепко сжимает чужие плечи, словно боится расставания, как будто всё исчезнет, если он посмеет отпустить Дэвида именно сейчас. Скорее всего, утром у Дэвида появятся синяки, но Коннору плевать. Без боли любви не бывает, как и шикарного секса. Трахаться в Мемфисе, скрытые под клетчатыми занавесками, в придорожном мотеле, в номере, где только одна кровать. «Джек Дэниэлс» течёт по венам и не собирается останавливаться: так хорошо, что немного не по себе. Приятный полумрак комнаты разбавляется шорохом простыней, частыми вздохами и шлепками. Коннор надеется, что соседи не слышат, чем они занимаются в эту ночь. Ещё один толчок, и Коннор не может сдержать стон. Медленно тлеет огонёк сигареты в пепельнице и затем тухнет. Теперь в комнате остаётся только лунный свет из окон. Слышен хриплый смех и тягучее: — Взаимно. — Дэвид целует Коннора перед тем, как войти на всю длину. Очень хорошо. Коннор прижимает Дэвида к себе крепче, обнимает и кусает за плечо. Слишком упоительно, невозможно, умопомрачительно, мысли тают под напором такой чуждой короткой любви, которая раскрывается в период единения, а утром она иссякнет, от неё ничего не останется, уйдет вместе с рассветом. Отношения на одну ночь — они такие. Тишину разрывает стон, и непонятно, кому он принадлежит: Коннору или Дэвиду. Кажется, что время останавливается. Короткое мгновение, сладостное и нежное, что хочется улыбаться. Ничто не бьется так сильно, как его сердце. В прямом и переносном смысле. Сознание Коннора горит, умирает, а затем воскресает, словно Феникс. Пепла нет, только потаенные желания, которые хотят большего. Например, узнать, где живёт Дэвид, чем он занимается, что его привело в тот бар. Какие у него увлечения, что ему нравится, а что нет. Всё уйдет с наступлением рассвета, в этом можно не сомневаться. Разрядка всё ближе, ещё пара заходов, и придет прекрасная пустота, напоминающая Коннору выжженную землю напалмом. Черные точки и дым, больше ничего. Коннор улыбается и целует Дэвида в шею. Секс с первым встречным в штате Теннеси — то, что нужно в отпуске Коннору. Мемфис — не то место, где можно удариться в жуткий отрыв, но все меняется, когда он видит одинокого мужчину, сидящего за барной стойкой. Он пьет виски, и Коннору кажется, что незнакомец его смакует. «Очередной алкоголик», — думает Коннор и присаживается недалеко от него, оставляя расстояние в один барный стул. Он зовет бармена и начинает отбивать пальцами четкий ритм по стойке. Коннор ждёт недолго и заказывает воду без газа; он хочет промочить горло и дальше отправиться изучать достопримечательности. Пока бармен занят заказом, Коннор краем глаз изучает незнакомца. Профиль у мужчины красивый, черты лица точеные, Коннор ненароком замечает у него еле заметный шрам на щеке. Интересно, где он его получил. — Ты дыру во мне прожжешь, — говорит довольно трезвым голосом незнакомец и отпивает глоток. Никакого укора с раздражением. Мужчина поворачивается к нему и спрашивает: — Давно в Мемфисе? Сперва к Коннору приходит стеснение, ведь его заметили, как он пялится на мужчину. Теория о том, что возле него сидит алкоголик, некрасиво рвется на части, но затем появляется нездоровый интерес к собеседнику. — Нет, первый день здесь. — Коннор делает паузу и добавляет: — Не видел, таких как ты. Здесь все загорелые, но ты… — Я в отпуске, — пожимает плечами он, улыбаясь, и делает глоток виски. — Как тебя зовут? — Коннор. — Дэвид, — протягивает незнакомец руку и, когда Коннор обменивается с ним крепким рукопожатием, заговорщическим тоном продолжает: — Здесь лучше заказывать виски, на него сегодня скидка. Дэвид допивает алкоголь и просит бармена добавки с дополнительным стаканом. Коннор понимает, к чему все идёт, и хочет отказаться от бесплатной выпивки, но Дэвид его не слушает, и перед ним появляется стакан «Джека Дэниэлса». — Не пить виски в штате, который им славится, — признак неуважения. Из тебя плохой турист, Коннор, если ты не знаешь об этом, — заключает Дэвид и одаривает его улыбкой. Коннора всерьез раззадоривают слова нового знакомого, и он, усмехаясь, спрашивает: — А как мне стать хорошим туристом? Может, поможешь? Коннор берет в руки стакан, коротко вздыхает и отпивает маленький глоток. Виски жжётся, но остается горькое послевкусие, и что, странно, ему это нравится. — Почему бы и нет, — отвечает Дэвид. В чужих голубых глазах мерцает непонятный огонёк, и Коннор ведется. В баре начинает выступление молодая певица кантри, и её хриплый голос разливается по всему помещению. Это расслабляет, и невольно Коннору хочется большего. Он не слышит, как девушка поет, что «ничто не бьётся так сильно, как собственное сердце, и никто нас не спасет». Он смотрит на Дэвида и говорит: — Тогда за дело. Несколько слов, лёгких шуток, и они уже в мотеле, страстно целуются и срывают с друг друга одежду. Дыхание учащается, ритм сбивается, и Дэвид вбивается в него сильнее, и оргазм накрывает Коннора с головой. Нет мыслей, только тьма обволакивает его, приятная и нужная сейчас. В следующие мгновения Коннор слышит, как падает использованный презерватив на пол, и видит, что у Дэвида рука в белесой жидкости. Почему-то хочется облизать эти грубые пальцы. Сперва указательный, а затем остальные, и попутно наблюдать за реакцией Дэвида. Что Коннор увидит: шок и презрение или разгорающееся желание в глазах Дэвида? Появляется мысль, бьющая по вискам, что «ничто его не спасет сейчас». Наверное, так и будет, ведь Коннор тихо говорит: — Дай мне руку. Ничто не бьётся так сильно, как его сердце в эту жаркую ночь в Мемфисе. Дэвид молча подаёт ему руку, испачканную теплой спермой. — Я тебе говорил, что ты мне нравишься? — начинает Коннор и облизывает кончиком языка указательный палец. Довольно приятное на вкус семя. Сперва возникает сдавленный стон и затем: — Да, — кашляет Дэвид. Коннор понимает, что ему мало, и хочет ещё. Он целует пальцы Дэвида и облизывает внутреннюю сторону ладони. — Как насчёт второго раунда? Дэвид быстро убирает руку, подминает под себя Коннора и ищет руками на тумбочке еще один презерватив. Мир окончательно сгорает, и остается только пепелище. Приятная истома и сладкое послевкусие, пальцы подгибаются и дрожат, но так хорошо ему никогда не было. Утром Коннор просыпается один и почему-то довольный. В Мемфисе он не ищет Дэвида и под конец отпуска молча наслаждается достопримечательностями. Большего ему и не надо. Детройт встречает его холодным ветром, горячим кофе и расспросами Хэнка о Мемфисе. Коннор подробно отвечает на вопросы коллеги, но умалчивает о приятном любовнике на ночь. Хэнку не нужно знать ночные подробности. Пока Коннор рассказывает о том, как ходил в поместье Элвиса Пресли, он замечает Дэвида, идущего к капитану Фаулеру. Он одет в форму спецназа, во взгляде голубых глаз серьёзность и готовность к работе. Коннор нервно сглатывает и теряет дар речи. — Чего замолчал? — негодует Хэнк. — Кто это? — взяв себя в руки, спрашивает Коннор и указывает на Дэвида, который уже зашёл в кабинет Фаулера. — А, — отмахивается Хэнк и зло продолжает: — Дэвид Аллен. Капитан спецназа, он здесь нечасто бывает. Тот ещё придурок, но дело свое знает, в отличие от детектива Рида. Ты с ним не знаком? «Той ночью Дэвид не был придурком», — думает Коннор, но не говорит вслух. — Нет, я же здесь недавно. Мне отпуск и то на несколько дней дали, потому что меньше полугода отработал. — Точно, забыл. Ты здесь постоянно крутишься, и мне кажется, что работаешь у нас вечность, — соглашается Хэнк. — В любом случае когда-нибудь познакомишься с нашим бравым капитаном, все детективы сталкиваются с ним, когда нужен спецназ. Словно в ответ Хэнка, капитан Аллен выходит из кабинета Фаулера. Холодный взгляд голубых глаз Дэвида встречается с теплым карим Коннора. Мир вспыхивает ярким огнем, и сердце пропускает удар. Дэвид смотрит на него, затем кидает взгляд на Хэнка, коротко кивает и уходит. Коннор поднимается со стула и говорит какую-то чушь Хэнку, что появляется неотложное дело, и выходит из отдела убийств. Он ищет взглядом Дэвида и видит, как тот направляется к выходу из участка. — Капитан Аллен, подождите! — кричит Коннор. Дэвид останавливается и поворачивается на голос. Чёрт, он выглядит чертовски горячим в этой форме. К Коннору приходит осознание, что он хочет продолжения той ночи. Не в Мемфисе, а в Детройте. Чтобы снова время остановилось, а мир сгорел и воскрес. — Вам что-то нужно, детектив… Коннор быстро сокращает между ними расстояние и, запыхаясь, говорит: — Детектив Стерн. Коннор Стерн. — Он пытается отдышаться, но выходит плохо, и тяжело добавляет: — И да, мне нужно. Слова «мне нужно продолжение той ночи» не сходят с губ Коннора, и он надеется, что Дэвид поймет его. И понимает, что сказать «нужно» было опрометчивым шагом, нарушение субординации строжайшим образом не приветствуется и наказывается в полицейском участке, но уже слишком поздно. Наступает молчание, но спустя долгие секунды Дэвид говорит: — Хорошо, Коннор Стерн. — В его взгляде плескается тот же огонёк, что Коннор видел в баре Мемфиса. Дэвид протягивает ему визитку. — Позвони мне. Коннор берёт ее в руки и прячет в карман пиджака. Прекрасно. Невольно вспоминаются строки песни кантри-певицы. Ничто не бьётся так, как сердце.