Остановить время

Солнце на закате отражается в небоскребах нижнего Манхэттена, окрашивая всё в металлически-желтый. Он сидит на парапете Бруклинского моста в беспроводных наушниках, болтая новыми кроссовками от «Фила», и от вида впереди перехватывает дыхание — ничего красивее за все свои двадцать пять лет он ещё не видел. Мгновение, и на следующее утро он уже подменивает папку на заседании Генеральной Ассамблеи ООН, пока все единогласно голосуют за резолюцию о мутантах. В обед подслушивает секретный разговор Каньи Уэста у мемориала Линкольна в Вашингтоне, а к вечеру успевает на переговоры с Дизастером и Органиком в стриптиз-клубе Лос-Анджелеса. Он меняет три города за сутки. Он — это не Марк, а Назар. Пока Марк бежит по мыслям других людей, мирам и годам, Назар преодолевает километры со скоростью света. А Марк только подглядывает за его приключениями. — Не скорость света, — объясняет ему Назар в первый день их знакомства в Питере. — А первая космическая. Его ноги как ракетный двигатель, он так и называет Назара — «человек-ракета». — А ты тогда кто? Человек-магический шар? — Скорее человек, который проспал полжизни, но так ничем и не помог. Он снова сбивается — цепляется за прошлые разговоры с Назаром, словно за выученный наизусть фильм. Он фокусируется на задании, вновь рассекает туман пространства и пытается вернуться к неоновой вывеске стриптиз-клуба «Черный Алмаз» в подворотне Лос-Анджелеса. Дотянуться до Назара не получается — тот уже закрылся. — Дыши ровно, считай от десяти до нуля, — доносится размеренный командный голос Димы. — Десять, девять… Марк возвращается в свой питерский дом медленно, словно совершает посадку самолета: включает табло «пристегните ремни», сверяется с погодой за бортом, задаёт высоту и траекторию, выходит напрямую к полосе, выпускает шасси, сближается. Два, один, земля. Дима смотрит на показатели на экране монитора и, удовлетворившись, отцепляет от него датчики по всему телу. Дима всегда рядом, пока он в отключке. Да и не только тогда. Марк спит за них двоих. — Сеанс длился четверо суток и три часа, — Дима проверяет его зрачки, моторику, стучит по коленке и помогает встать. Марк выпивает витамины и под чутким руководством Димы выполняет все упражнения — система, которую они разработали вместе за десять лет методом проб и ошибок. Базовые комплекс из приседаний, отжиманий, ходьбе по прямой линии вытянув руки вперед. Последнее, как всегда, с первого раза не получается. В этой небольшой звуконепроницаемой комнате, похожей на больничную палату, всего девятнадцать метров, но пройти их получается с трудом. В памяти он всё ещё скачет по Бруклинскому мосту. — Назар уже в самолете до Питера, — сообщает Дима, не дожидаясь вопросов. — Прислал голосовое сообщение, что всё «окей». Ещё Мирон заезжал, оставил пару интересных книг и контакт какого-то профессора из Марокко по путешествиям в будущее. В остальном как обычно. Если хочешь, за ужином расскажу детальнее. Мирон, как всегда, помогает ему, с той самой встречи, когда Марку было четырнадцать, а Мирону из его сна тридцать один. К тому моменту Марк уже три года живёт в пансионате в Лондоне. В одиннадцать у него начинают появляться способности, а скорее припадки — он кричит от вываливающихся на него чужих мыслей. Спустя несколько месяцев хождений по местным врачам родители сажают его на самолёт из Хабаровска до Лондона с пересадкой в Москве. Там уже в специальной клинике объясняют, что это особый дар, и ему просто нужно научиться это контролировать. Марк с ними не согласен — он бы отключил эти способности навсегда. Всё меняется в одну ночь, наполненную слишком яркими снами. На следующий же день он садится на электричку до Лондона, пряча глаза за солнцезащитными очками, лицо под черным капюшоном своей толстовки, а в наушниках на всю громкость орёт Эминем перебивает не только других рэперов своей эпохи, но и окружающих мир Марка. Он впервые за четыре месяца оказывается в метро, но быстро разбирается — садится на серую ветку до станции «Грин Парк», доходит по памяти до скамейки, которая как воробьями облеплена группой русскоговорящих парней в широких джинсах. — Мирон? — он дёргает парня в чёрной футболке с надписью Ramones. У Мирона — огромные глаза голубого цвета, серая душа, и целых ворох мыслей про запись «Я хейтер», Диму, «Оптик Рашу», студию, Оксфорд, хасл. И всё это сваливается на Марка как десяток книг на голову, ударяя прямо в темечко и выбивая почву из-под ног. — Парень, ты живой? — нависает над ним Мирон. Сам он — на асфальте, видимо, потерял сознание от потока информации при «знакомстве» с мутантом. Мирон же проникновения в сознание не заметил, разве что легкое покалывание. — Мирон, — он понимает, что давно не слышал собственный голос. — Когда придет время, поезжай в Питер. Там найдешь все ответы, друзей и семью. — Я не… — Ты поймешь. Мирон впивается в него взглядом, он умный и понимает сразу, что перед ним мутант. Марк опускает голову обратно на асфальт и выдыхает — всё как в его снах, всё на своём месте. Вот только знакомство с Мироном, в дальнейшем — Димой, и тусовкой Грин-Парка не решает его проблем. Прогресс в контроле своих сил минимальный, смысл видений расшифровать не получается, а от постоянных голосов в голове он спасается совсем не как мутанты, а как обычные люди. Он строит себе звуконепроницаемую квартиру, пропадает там месяцами, пробует самые разные средства ухода от реальности, пытаясь обыграть своё сознание. А вернувшись из одного такого запоя, с удивлением обнаруживает, что «Вагабунда» больше не существует. Мирон убеждает его по телефону, что в этом Марк точно не виноват, предсказать он этого не мог, и вообще, все так, как должно было быть. Но зачем такой дар, который не может оказаться полезным. В этом ему тоже помогает Мирон спустя несколько лет, когда собирает вокруг себя семью мутантов, и предлагает тоже переехать в Питер и применять его талант на общее дело защиты мутантов. Отказываться он не собирается. А потом он видит Назара. Резко, неожиданно, так что его бросает в жар, словно он захлёбывается эмоциями и водой, стараясь разглядеть резкие черты лица Назара. Когда он просыпается, по лбу стекает пот, но сомнений нет — у них совместимость. У каждого есть набор мутантов, с которыми они совпадают — могут усиливать силы друг друга при совместной работе. Это не залог счастья или успеха, кто-то ссорится в пух и прах, да так, что боль потом не отпускает всю жизнь — как половину себя оторвать. Вживую Марк встречает его только через несколько недель. Требуется время, чтобы поймать Назара — тот ускользает постоянно, но они находят расписание его тренировок по теннису. От идеи познакомиться дистанционно — написать или отправить Мирона, он отказывается. Знает, что с Назаром нужно только так — напрямую, глаза в глаза. — С тобой сходить? — Дима выключает мотор машины на подземной парковке теннисного клуба имени Никифорова в Питере. — Я сам. Назар стоит к нему спиной, быстро перешагивает с ноги на ногу, подстраиваясь под подачу. На другой стороне его друг детства, а ныне профессиональный спортсмен — Саша Бублик. — Погоди, — Назар поднимает руку, останавливая игру, и поворачивается на звук открывшейся двери. Он недоволен, что приходится прерываться на своей же подаче. Счёт не на его стороне, а выиграть хочется всегда — соревновательный дух заложен с детства, он привык всё делать по максимуму. А сейчас он даже не выдохся, мышцы не забиты, но Бублик чисто на тактике разделывает его как ребенка, хотя в детстве всё было наоборот. Но это было словно в другой жизни, ещё когда его не выгнали из юношеской сборной. Когда всё время было в его руках — можно успеть за один день спасти мир, закупиться шмотками, записать на студии трек и успеть на полуфинал турнира в Санкт-Петербурге. Оказалось, что придётся выбирать. Марк узнаёт всё это за одно мгновение. А в следующее — его откидывает к стене, словно мяч от ракетки — Назар захлопывает своё сознание на десять замков. Сам он держит Марка за грудки и смотрит зло: — Это ты копался в моей голове? — к горлу приставлена ракетка. Дотянуться до мыслей Назара никак не получается, поэтому Марк с непривычки переводит взгляд на него самого. Острые черты лица и необычная ровная челка, словно горшок. На зубах у него светятся камушки, и никогда ничего подобного Марк не видел. Интересно, это тоже мутация? — Глухой? — встряхивает его Назар. И, ах да, нужно же что-то сказать. — У тебя так легко получилось закрыться, — произносит неопределенно Марк. — Не знал, что связь так действует. Назар изучает его, хотя, что он мог увидеть по глазам, непонятно, читать мысли он всё равно не мог. — Я от Мирона, — добавляет Марк. — Понятно. Мне неинтересно, — Назар отпускает его, и это зря — от удара о стену ноги у Марка ещё подкашиваются. — Вступать в ваш клуб я не собираюсь. — Я и не предлагаю, — и сталкивается с удивленным взглядом Назара. — Тебе это не надо, твоё будущее не связано с «Империей». — А с чем связано? И Марк теряется. Почему у него никогда не получается познакомиться по-нормальному? Привет, у нас высокий процент совместимости, хочешь поработать вместе? Без вот этих его странностей, после которых люди косятся и пытаются поскорее исчезнуть. И тут Марк уверен, дело даже не в мутации. — Это сложно объяснить. Я смогу тебе показать, если у нас получится… — он неуверенно ведёт рукой, и в горле начинает першить. — Кхм… связь. — Я слышал про тебя, — Назар ещё раз окидывает его взглядом. — Ручной пророк Мирона. Мысли читаешь, будущее видишь, всё такое. — Ну не так, чтобы будущее. Отдельные картинки. — Все равно. Крутая тема. Никто так не умеет, — он как будто расслабляется, смотрит на ракетку и принимает решение. — Тогда забились. Я тренировку закончу и пригоню к вам в офис. Посмотрим, что получится. Назар машет рукой Бублику, обозначая, что можно возвращаться к игре. Тот ничему не удивляется — он знает про способности Назара и про мутантов, пусть и человек. Его мысли как раскрытая книга, в отличие от Назара. Крутая тема. Так его мутацию ещё никто не называл. — Я тебя подожду, — говорит Марк. Назар меняется в лице и смотрит на него исподлобья. Марк совсем не разбирается в человеческих эмоциях. — Это на два часа, у меня ещё бассейн по плану. — Мне спешить некуда. Назар отворачивается и пожимает плечами: — Делай, как хочешь. Только в голову не лезь. Он и не лезет, даже после нескольких месяцев совместной работы, когда он научился держаться за сознание Назара в путешествиях, словно за якорь. Мирон говорит, что при более сильной связи можно было бы попробовать перекинуть сознание Назара в будущее через него. Эта идея не сильно нравится самому Назару, как, впрочем, и многие другие предложения Мирона. Он считает, что они сами как-нибудь разберутся. И не стоит толкать Марка на то, на что его сознание ещё не готово. Например, камеру сенсорной депривации. — Как в грёбанной лаборатории, — говорит Назар, когда Марк в первый раз погружается больше, чем на сутки. Марк только пожимает плечами. Он уже привык к потере связи с реальностью, зато сейчас хотя бы появляется шанс стать полезным. Мирон верит в него и говорит, что время поджимает. А подводить Мирона ему точно не хочется — он многим ему обязан. Так они и начинают работать. И как сейчас, спустя полгода, выходят на своё первое серьёзное задание с резолюцией ООН по мутантам. Дима убеждается, что с Марком всё в порядке, и оставляет его одного. Назар должен приземлиться через два часа — он хоть и умеет быстро перемещаться, но хотя бы не умеет летать и ходить по воде. «Есть, куда стремиться», — повторяет он про себя шутку, сказанную Назаром. От Пулково до его удалённого от людей дома в Гатчино доберётся за пять минут своим ходом. Может, заскочит, куда по делам, это ещё минут десять. Назар не появляется ни через час, ни через два. Марк ходит, мается по дому, в итоге оказывается на кухне и выпивает три стакана виски с колой, большей частью с колой, чем виски — Дима жёстко следит за состоянием его печени, и его подводить тоже не хочется. Это вообще его единственный друг, который смирился, что по его мыслям и сознанию ходят без спроса. Даже с Назаром пока такого доверия не полу… Марк удивленно моргает, слыша чужой голос в голове. Он ставит стакан на стол, выходит из дома и быстро идёт в сторону пруда неподалеку. Назар стоит к нему спиной и пускает «блинчики» по воде — у него получается четыре раза. Он дергает руками и изгибается, исполняя победный танец. — Получилось, — он поворачивается на звук шагов Марка. Что именно получилось, он не уточняет — «блинчики», задание или то, что Марк услышал его из дома. — Как тебе вид с Бруклинского моста? — Красиво, — кивает Марк. — Хотел, чтобы ты увидел. Могу тебя ещё куда-нибудь свозить. На Ниагарский водопад, Фудзияму, или прыгнуть с какой-нибудь высотки. Ощущение для тебя – закачаешься. Марк мотает головой. Дел у них много, но может когда-нибудь. Хотя Назар и так вряд ли будет спрашивать — он любит устраивать сюрпризы. О своих приключениях в Америке Назар рассказывает очень быстро: досмотр мутантов на границе, коммуна молодых ребят со способностями в Бронксе, подпольные баттлы среди мутантов в барах Лос-Анджелеса и херовая еда в самолёте. Марк уже научился поспевать за ним, но все равно просит говорить помедленнее. — А ты прочти мои мысли, — хмыкает Назар. Проникнуть в его сознание у Марка всё ещё выходит только, когда он погружается в сон, а вживую, так, глядя глаза в глаза, не удаётся даже после стольких тренировок. Он думает, что у них у обоих есть, что скрывать. — Давай, попробуй, — Назар стоит напротив, ладони кверху, а глаза показательно закрыты. — Я стараюсь. Он правда не знает, в чём причина. — Никак. И он не успевает даже глазом моргнуть, как Назар молниеносно хватает его за шиворот, прижимает к себе и целует. И это неожиданно так… приятно, тепло. И всегда знал, что у тебя мягкие губы. Марк испуганно отталкивает от себя Назара, голова начинает кружиться, подташнивает от выпитой колы, и он садится на землю на зелёный газон. Впервые не только он в чьей-то голове, но и наоборот. — Не делай так больше, — Назар зажимает нос — у него идёт кровь. — Не закрывайся так резко. А то в больницу оба попадем. — Прости, я не делал так раньше. — Не целовался? — Люблю, когда ты шутишь, — хмыкает тот. Целоваться, зная наперёд все мысли девушки и чем всё закончится — совсем другое. В подростковом возрасте в Лондоне Марку это не особо понравилось. — Значит, нужно просто больше практики. Мне тренер по теннису всегда так говорил. И снова это довольное выражение лица. Марк думает как можно громче: «Если это усилит связь, то можно, Мирон будет…». Нахуй Мирона. И снова. Марк обхватывает голову руками от крика. — Прости, — Назар опускает рядом на колени и кладет руки на плечи. — Дыши. Не думай. Раз. Два. Три. У них с Димой очень похожий вкрадчивый командный голос, хочется думать, что это совпадение, что они не сговаривались. Да, Дима читал лекцию Назару, когда тот повез его смотреть на разводные мосты в Питере ночью, и после они много общались по поводу того, что можно, а что нельзя. И это правильно, но от этого снова возникало ощущение, что тебя надо опекать, словно ты какой-то недееспособный, и от этого было так тошно. Он утыкается носом в плечо Назара, чувствуя, как тот обхватывает его руками вокруг спины. От Назара всегда тепло и спокойно. — Не думай. Просто дыши, — вкрадчиво говорит ему в ухо Назар. — Сейчас отпустит. Они сидят так долго, что Марк вздрагивает от задувшего ветра и вслед появившихся мурашек. В кои-то веки Назар никуда не спешит. Он водит пальцами по его затылку, а потом мажет губами по щеке и дальше, останавливаясь у края губ. И от этого сердце сжимается. — Ты знаешь мутантов, которые останавливают время? — спрашивает Назар. — Лично — нет. — Мне кажется, я только что открыл в себе новый талант. Он не успевает обдумать сказанное, как Назар прижимается губами и целует уже по-настоящему, неожиданно медленно, цепляясь языками, вздыхая, словно с трудом тормозя себя. Он старается не думать, и не лезть в чужую голову. Назар отвечает тем же. Марк не знает, что там имел в виду Назар, но у Марка это точно самое близкое к остановкам времени, что было в жизни. — Давай Мирону не будем говорить, — улыбается Назар, когда они разрывают поцелуй. — Это же не связано со связью. Тут Марк бы поспорил, что вся суть их отношений завязана на связи, но, кажется, для Назара это было важно. — Хорошо. Как скажешь. Назар внимательно на него смотрит, затем берёт с земли два камня для пускания кругов по воде, вручает один ему и подходит к краю озера. — Давай, у кого больше кругов, — говорит он, когда Марк встает рядом. — И поработаем заодно. Что я думаю? Он честно напрягается, но всё ещё как в тумане. — Без понятия. — Тогда раз, два… А в следующую секунду Марк летит прямо в воду, но успевает схватиться за футболку Назара, утягивая за собой. Конец.