Ведьма

      Королевство сотрясалось — в столицу, в столицу! Все обозы с мёдом, вином, дичью и мясом текли в столицу. Гостиницы, таверны, ночлежки и даже некоторые чердаки и подвалы были битком набиты разнообразным людом, а гости всё прибывали и прибывали.       На улицах развешивали флаги, кое-где подкрашивали и починяли совсем уж покосившиеся дома и заборы, окапывали яблони и вишни, а особенно — лимонные деревья в королевском саду.       Торговцы тканями и разнообразными принадлежностями дамского туалета целыми днями толпились у ворот замка в надежде, что распорядитель Его Величества выйдет и удостоит их своим вниманием.       Случайный иностранец решил бы, что королевство выиграло войну или готовит какой-нибудь великолепный государственный праздник — таков был размах и таково было настроение у людей. Этот иностранец, в общем-то, был бы не так уж далёк от истины — стремительно близился праздник, и все жители королевства надеялись хорошенько его справить.       Речь шла о восемнадцатом Дне рождения Её Высочества принцессы.       — Его Высочество, августейший принц Уитльбальд! — с излишним пафосом объявил церемониймейстер. Челл натянула кислую улыбочку, изо всех сил стараясь незаметно почесать локоть об ограду ворот, у которых они с отцом встречали прибывавших, как всегда, заранее высокопоставленных гостей.       Из кареты с гербом в виде бледно-голубой еловой шишки в этаком нимбе тёмно-зелёных иголок вылез тощий и сутулящийся молодой человек в очках с золотой оправой, делавших его и без того большие глупенькие глаза попросту огромными. Расшитый серебром костюм из голубого и синего шёлка, хоть и заметно ушитый, немного висел на принце.       Августейший Уитльбальд неуклюже раскланялся перед королём и принцессой. Челл нехотя сделала изящный, хоть и несколько развязный реверанс. Король-отец только кивнул, изо всех сил поджимая губы, чтобы не рассмеяться.       — Ваше Величество, как же хорошо снова вас видеть! — немного более подобострастно, чем следовало бы, воскликнул принц. Король снова кивнул. Челл не выдержала и прикрыла рот ладонью, усердно изображая кашель.       — Простите, Уитли, — мягко улыбнулась она, мысленно усмехаясь от того, как принца передёрнуло от такого сокращения его имени, — немного простыла. Рады Вас видеть, да.       — И-и-и я Вас, В-Ваше Высочество, — выдавил ответную улыбку Уитли и протянул руку, чтобы принцесса вложила в неё ладонь, и он смог поцеловать её. Однако Челл лишь уставилась на протянутую руку с любопытством, делая вид, что не понимает, что же такое нужно принцу. Постояв так несколько секунд, Уитли отдёрнул руку, словно обжегшись, нервно поправил очки и смиренно склонил голову:       — П-позвольте… У-удалиться и отдохнуть с дороги?       — Позволяем, друг мой, — в третий раз кивнул король, приподнимая уголки губ. Челл любезно отступила в сторону, и Уитли смог сбежать в гостевые покои, ни на кого не глядя.       Стоило шагам принца стихнуть, как Челл и короля пробрал так долго сдерживаемый смех.       — Августейший! — хохотал Кейв Первый так, что пряжки на его сапогах позвякивали. — Он такой же августейший, как я пекарь!       — Ты видел, как его передёрнуло? — Челл вытерла выступившие от смеха слёзы, пытаясь отдышаться. — Уитли! Ну настоящий Уитли! Такая же важная шишка, как и всегда!       — И опять он даже не смог выдавить «ручку, милая»! — Кейв хлопнул себя по карману на брюках и усмехнулся. — Раскисает, как кисейная барышня! Клянусь всеми богами, этакая шишка и перед павлином в королевском саду робеть начнёт! Ну, я надеюсь, детка, мы его даже не рассматриваем?       Челл нахмурилась.       — Ты знаешь ведь, папа. Я бы вообще не…       — Ну-ну, мы это обсуждали уже, малышка, — Кейв снял внушительную кожаную перчатку, размял руку и аккуратно погладил верхушку причёски дочери. Она сама бы ни за что не стала укладывать волосы в этакую замысловатую фигуру, но от принцессы требовалось поражать приезжих своим великолепием.       Эту часть, впрочем, не любили и дочь, и отец.       Принцесса склонила голову и вздохнула.       — Знаю, папа. Традиции и всё такое.       — Вот видишь, ты у меня умница, — король и сам вздохнул и поглядел на вереницу карет с разнообразными гербами. — Знаешь… А может, тебе не стоять тут? Этих всех и поражать тем, какая ты у меня хорошенькая, не нужно. Зачем-то же они все притащились! Я сам их встречу. Беги.       Быстро поднявшись в свою комнату, Челл тщательно заперлась и принялась вертеться перед зеркалом. Мало кто знал это, но наследная принцесса Джонсон предпочитала переодеваться самостоятельно, а отец-король, будучи не в силах противиться просьбам любимой дочери, заказывал ей платья, которые позволяли это устроить. Поэтому, немного повозившись, девушка сама расшнуровала корсет и ослабила пояс на юбке, легко сбросила платье и осталась в одних спрятанных под юбкой брюках с закатанными штанинами. Челл расправила их, застегнула лиф и широкую мужскую рубашку, набросила сверху оранжевый жилет.       Как бы странно это ни звучало, в брюках принцесса чувствовала себя гораздо лучше, чем в платье. Она прекрасно знала, что далеко не все женщины королевства носили платья, но, как говорил отец, ей «вроде как полагалось по званию». Кейв вообще часто говорил о том или ином долге монарха, говорил с тоскливым вздохом или закатывая глаза. Иногда Челл думала, что отец был бы куда веселее, родись он не будущим королём, а хотя бы мелким дворянином, а ещё лучше — просто свободным горожанином. Может, он увлёкся бы алхимией, в конце концов построил бы большой дом, и там постоянно бы что-нибудь весело взрывалось.       Девушка тряхнула головой, прогоняя невесёлые размышления, и принялась с особым неудовольствием разбирать свою причёску. Нет, мастерство придворного парикмахера ей нравилось, но уж больно много шпилек пришлось вытаскивать из волос. Да и в целом, чтобы распустить волосы после художественных изысков мастера, Челл приходилось тратить около получаса — и это при том, что стриглась она довольно коротко, почти до лопаток!       Наконец, когда последняя шпилька очутилась на туалетном столике, принцесса с наслаждением тряхнула освобождённой головой, затянула волосы в высокий хвост и надвинула на лоб шапочку с низкой острой верхушкой. Оглядев себя и оставшись довольной, не обувшись, в одних видных из-под брюк чулках, Челл выбежала из комнаты.