Амортенция и Магловедение

Гермиона лежала на кровати, полностью охваченная мыслями. Она думала о том, как этот подлец положил ей в карман листок, да ещё и так, что она того не заметила. Думала о том, к чему ей вновь придется готовить себя в этом назначенном месте. Думала о том, каким образом она вообще попадет в Башню старост? Она отказалась от этого поста сразу после войны, не желая больше отвлекаться от учебы и тратить время на контроль соблюдения дисциплины первокурсниками. А Малфой? Гермиона не припоминала, сохранил он свой статус или же нет. Впрочем, это совсем неважно, минутная стрелка всё бежала, приближаясь к заветному времени. Гриффиндорка встала с кровати, дабы начать собираться, но её действия прервали навязчивые мысли. Какого черта она вообще должна приходить куда-то? Грейнджер, тебе мало того оскорбления у главного входа? Думаешь он изменился? Или хотя бы попросит прощения? Нет, конечно, нет. Вероятно вся эта затея была лишь очередным «очень смешным» заданием от Забини. Но, а вдруг нет? Прочь, прочь… Прочь все мысли из головы. Гермиона решительно встала и накинула свою мантию. Она не переоделась после занятий и пошла в чём была, а именно в бордовом свитере, который был заправлен в юбку. Её стройные ноги выгодно дополняли весь образ, но мантия не очень хотела показывать такую прелесть каждому встречному. Грейнджер нужно было всего лишь подняться на один этаж выше, и та сделала пару неуверенных шагов. Может бросить всё и уйти? Сдать экзамены экстерном и покинуть Хогвартс раз и навсегда. «Вот до каких ужасных мыслей он довёл меня» — подумала Гермиона. Ты же сильная. Ты — львица Гриффиндора и негоже бояться тебе встречи со скользкими змеями. Собери, чёрт возьми, свою волю в кулак и шагни дальше, вверх по этим ступеням! Грейнджер снова сделала пару шагов, и вдохнув полной грудью зашагала уже уверенно. Лестница поменяла направление и выводила в длинный коридор, в конце которого виднелась заветная дверь. А рядом с ней-то никого не было. Ну и на что ты надеялась? Может пора уже слушать своё подсознание и не совершать глупых поступков? — Грейнджер, я так рад, что ты пришла. Гриффиндорка вздрогнула от неожиданно разорванной тишины и обернулась. Перед её взором стоял Малфой с белой розой в руках, которая была аккуратно очищена от шипов. Она никогда не любила эти цветы, и цветы в принципе. Она считала расточительством срывать нечто живое с клумбы только ради того, чтобы это несчастное создание постояло в вазе пару дней и завяло у нее на глазах. На лице Драко красовалась уже не ухмылка, а откровенная улыбка, от того, что его вид поверг Гермиону в некий шок. Редко когда увидишь Слизеринца с настоящей улыбкой. Можно сказать, что Грейнджер очень повезло увидеть это восьмое чудо света. После недолгого молчания и разглядывания друг друга парень всё-таки первым заговорил: — Ну что, мы так и будем стоять и глазеть друг на друга, или всё же зайдём в эту чудную дверь? — Драко указал одной рукой на дверную ручку, а вторую с розой протянул Гермионе, — Это, кстати, тебе. Гриффиндорка с подозрением приняла такой презент и проследовала за спиной Слизеринца в глубь комнаты. Не впервые она заходила в это помещение, и каждый раз в нем что-то менялось. То на столе красовались фигурки, что были принесены явно из подземелий Слизерина, то на их месте так же спокойно лежали книги, вероятно принесенные старостами Когтеврана. В другой же раз на нем удачно располагались пергаменты, в которых было много полезных вещей для защиты от темных сил, маховик времени и пара книг о рунах, что так заботливо приносила Гермиона сюда, желая учиться в полной тишине. Но каково было её удивление, когда на этом самом столе она увидела несколько бутылок огневиски, два бокала и прочие сладости, которыми, по всей видимости, нужно было закусывать чудное снадобье. — Малфой, это крайне возмутительно. Ты решил превратить эту гостиную, в которой обычно находятся самые дисциплинированные ученики факультетов, в какой-то бар? — Грейнджер изо всех сил сдерживала себя, чтобы не влепить Драко несколько оплеух, — Ты вообще в своём уме? И к чему весь этот цирк? Ты решил сначала обидеть меня, а потом напоить и сделать вид, что ничего такого не было? Ну уж простите, я не твои закадычные дружки, что готовы мать родную продать за бутылку алкоголя. После всего высказанного в лицо, гордая львица резко развернулась и поспешила выйти из этого царства пьянства и полного неуважения к школьному уставу, в котором правила черным по белому гласят, что употреблять что-либо такое на территории Хогвартса крайне запрещено. Её пренебрежительный порыв не остался незамеченным и был остановлен так же быстро, как двинулась она. Малфой схватил её за локти и подтянул к себе. Она коснулась своими лопатками его тяжело вздымающейся груди, а его голова склонилась над ухом Гриффиндорки, обожгла шею дыханием и что-то сладко зашептала: — Не так быстро, Грейнджер. Зачем тебе прятаться, если я все равно тебя везде найду? — Драко развернул Гермиону к себе лицом, — Неужели тебе самой не интересно зачем мы сюда пришли? Попробуй хоть раз поддаться своему сердцу, а не разуму, который гласит: «я-самая-умная-я-лучше-всех». И она поддалась. Её напряжённое тело расслабилось, а вместе с этим и расслабилась хватка Малфоя. Он указал рукой на мягкий диван, предлагая даме сесть, а сам проследовал за стол. — Я знаю, что ты сейчас очень обижена, и, что я самый ужасный в мире человек для тебя на данный момент, но ты позволишь мне искупить свою вину? Драко внимательно посмотрел в глаза Гермионы, а она старалась разглядеть в его взгляде какой-либо подвох. К её большому сожалению, мимика Малфоя не могла дать ни единой подсказки к тому, что он задумал. Его платиновые волосы переливались в лунном свете, который доходил до них из небольшого окна. Его лицо было спокойным, как лесная безветренная роща. Он просто сидел и ждал ответа. — Для чего ты меня сюда пригласил? — Гермиона закинула ногу на ногу и попыталась изобразить наиболее невозмутимый вид, чтобы не выдавать своего волнения и очень надеялась, что слова не звучали так, будто бы вместо неё кричала испуганная овечка. — Как раз таки это я и хочу тебе сказать. Я хочу предложить тебе игру. Что-то подобное есть в магловском мире, но мы же не там, — Драко снова улыбнулся и начал открывать ящик стола, — Верно? Игра называется «Правда или Действие». Глаза Грейнджер заблестели от испуга. Конечно же, она знала, что это за игра и, зная Малфоя, ни к чему хорошему она не приведет. — А, что будет если я откажусь отвечать на вопросы или выполнять действия? — и опять крик овечки. — Учитывая то, что это магическая игра, ты будешь наказана, а вот как — решает игра. Гриффиндорка невольно сглотнула, а Слизеринец в свою очередь был очень наблюдательным и не смог упустить такую возможность. Девушка волновалась, и ей нужно было помочь. Драко медленно встал и его руки потянулись к бутылке огневиски. Он вытащил пробку и разлил содержимое по бокалам. — Мне не нужно наливать. Я не пью такое. — подала голос Гермиона. — Грейнджер, ты думаешь тут будут вопросы по типу: «Какой твой любимый цвет?». Хочу тебя разочаровать. Я же не просто так принёс две бутылки, вместо одной. Хотелось встать и уйти. Хлопнуть по лицу Малфою и после чего дверью. Убежать куда подальше и больше никогда не разговаривать с ним. Умолять МакГонагалл отстранить от занятий с этим хитрым змеем. — С чего ты вообще взял, что я буду с тобой играть? — Ты же ведь всё ещё тут. — улыбка так и не спадала с лица Драко. Он протянул ей бокал с горючей жидкостью. Грейнджер неумело взяла его в руки, заглядывая внутрь. Малфой сделал призывающий к действию жест руками и уселся в кресло напротив дивана. Девушка сделала глоток, который обжёг ей горло. Сначала горло, а потом все внутренности разом. Кровь в жилах забегалась быстрее прежнего, и в глазах чуть поплыло. — Я готова. — твердо сказала Грейнджер. — Хорошо, правда или действие? Начинать с действия было неразумно. Хоть алкоголь и начинал бить в голову, Гермиона всё же старалась мыслить логически. Для начала нужно было прощупать почву, а уже потом решать: продолжать играть или уносить ноги. — Давай начнём с правды. После этих слов карточка, что была не одна и лежала в большой стопке на столе, подлетела к лицу Грейнджер и начала говорить в слух: — Гермиона, с кем был твой первый поцелуй? Тебе понравилось? Напоминаю, вы должны говорить правду, только правду и ничего кроме правды, если вы солжёте, то будете наказаны игрой. — Малфой, это нечестно! — возмутилась Гриффиндорка. — Нечестно — это врать игре и мне. Отвечай, милая. — С Роном. Карточка вновь заговорила: — Вам понравилось, Гермиона? — Да. — А почему же вы не встречаетесь? Вислого хватило только на один раз? — Драко победно ухмыльнулся, а щёки Гриффиндорки залились краской. — Это не твоё дело, заткнись, — она помедлила, — правда или действие, Малфой? — Действие, Грейнджер. Карточка вновь подлетела, но на этот раз к лицу Слизеринца. Его слова обжигали уши, её сердце билось всё чаще, смешивая все ощущения от сладкого голоса и горького напитка. Она сделала ещё пару глотков и начала внимать карточке. — Драко, Вы должны облизнуть любую часть тела человека, что сидит рядом с вами. Гермиона вжалась в обивку дивана. Шок. Может стоит уже закончить? — Пожалуйста, не надо… — слезы начали проступать на глазах Гриффиндорки, — Прошу… — Грейнджер, ты же знаешь правила, если я откажусь, меня накажет игра. А если накажут меня, то потом я накажу тебя. Ты же не хочешь этого, правда? Гермиона залпом опустошила бокал, пожмурилась от крепкого алкоголя и закрыла глаза. Она ощутила тяжёлое дыхание змея на своей шее и кожа предательски покрылась мурашками. Она ощутила его лёгкую улыбку, вызванную ответной реакцией на такую близость. Не успев толком насладиться, её накрыло волной новых, неизвестных ранее ощущений. Требовательный язык Драко бродил по бледной коже, вырисовывая замысловатые узоры. Грейнджер извивалась под тяжёлым телом Слизеринца, немного постанывая. Она изо всех сил держала себя в руках, но как же быть в такой ситуации, когда не только его подлый язык блуждает по шее, но и его сильные руки подбираются всё ближе и прижимают к себе. Малфой сделал ещё пару напористых движений языком и в под конец вкусил запретный плод. Капилляры полопались подо ртом и оставили на коже багровые следы. Наконец, подобрав свои мысли в единый клубок, Гермиона нашла в себе силы и отодвинула подлеца. Шея заныла и она приложила к ней ладонь, прекрасно понимая, что произошло. — Какого чёрта, Малфой? Это не входило в часть твоего задания. — голос был на грани срыва. — Я добавил немного от себя, ну, а впрочем, правда или действие? — Драко вновь принял привычное положение на кресле. — Я не играю больше с тобой. С меня довольно, — Гермиона встала с дивана и направилась на выход, но была резко остановлена, — Отпусти! — прошипела она. — Ты никуда не пойдешь. Из игры нельзя выйти, когда уже был задан вопрос. Изволь сесть и ответить на вопрос. Правда или действие? — Правда. — рявкнула Грейнджер. Карточки зазвенели так громко, что стоило бы прикрыть уши, дабы не остаться без перепонок. Они начали метаться по всей комнате и громко заговорили хором: — Нельзя выбирать правду два раза подряд. Нельзя выбирать правду два раза подряд. Нельзя выбирать правду два раза подряд. — Хорошо, хорошо! Действие! — закричала Гриффиндорка. Ужасная какофония прекратилась, и карточки спокойно сложились в прежнюю стопку, а одна из них вновь оказалась у лица девушки: — Гермиона, вы должны снять один предмет вашего гардероба, а какой именно должен выбрать человек, что сидит рядом с вами. Если вы не выполните действие, то будете наказаны игрой. — Малфой, пожалуйста… — Да хватит уже скулить! Пожалуйста… Пожалуйста… — спародировал он Грейнджер, — Снимай свою мантию. Сказать, что она была рада — ничего не сказать. У этого похотливого змея была такая возможность раздеть её, но он не стал. Даже ни на секунду не задумался и сказал первое, что пришло в голову. Ему не нужно было видеть её голой. Ещё было совсем не время. — Ну и, что ты так вылупилась на меня? Думала, что я поступлю подло? Жаль, что ты такого мнения обо мне. Снимай давай. Гермиона отшвырнула тряпку куда подальше и уставилась на Драко: — Теперь моя очередь? — Нет, знаешь, нет. Давай выпьем. Гриффиндорка послушалась и поднялась с дивана, но выпитый алкоголь дал о себе знать, тело перестало слушаться, и она качнулась, и полетела на пол. На полпути её подхватили сильные руки, которые она уже ощущала пару минут назад на своей талии, и сейчас они вновь крепко прижимали всё ближе к Слизеринцу. — Оу, Грейнджер, ты совсем пить не умеешь. Всего-то бокал, а ты уже на ногах не стоишь. — Все со мной прекрасно. — она высвободилась из его цепких лап и отошла на шаг. Огневиски было снова разлито по бокалам и опустошено за один присест. Прилежная девушка, гордость факультета и школы распивает алкоголь с Пожирателем Смерти в ненадлежащем для этого месте. Подумать только. И зачем ты вообще пришла сюда, овечка? Ни извинений, ни раскаяния ты не услышала, может самое время уйти? — Малфой, я пожалуй пойду. Время уже позднее и я ещё не доделала домашнюю по Травологии… Драко схватил Гермиону за плечи и подтянул к себе спиной. Его руки обняли хрупкое тело под грудью, а губы снова зашептали: — Не уходи, пожалуйста. Позволь мне искупить свою вину. Она молчала и не двигалась, а он подумал, что это было согласием. Он медленно приблизил свои губы к её шее и обжёг дыханием. Он коснулся её плоти, и тело предательски дрогнуло в его руках. Гермиона сжала руки, что так крепко держали её и отклонила голову, открывая Драко место для его «извинений». Губы двигались, оставляя после себя мокрые следы на багровой от засосов коже. Под действием алкоголя Грейнджер не могла сконцентрироваться на чем-то кроме влажного рта Слизеринца и полностью окунулась в его объятия. Драко повернул эту гордую львицу лицом к себе и, подняв кончиками своих тонких пальцев её за подбородок, посмотрел в глаза. Её прекрасные карие глаза, что так сияли в лунном свете, открылись ему полностью. Вот бы окунуться в них с головой и узнать все её мысли. Они находились непозволительно близко. Тьма и свет, лёд и пламя. Ещё пару сантиметров разделяли их от безумного взрыва. Драко преодолел расстояние, что так мучило его всё то время, когда они находились вместе, будь-то на коленях в библиотеке или, сидя рядом, в Выручай-комнате. Гермиона дрогнула и её сердце тоже. Искра, что была между этими двумя вспыхнула и превратилась в пожар, который уже не потушить. Малфой резким движением поднял хрупкое тело и усадил его на край стола. Ноги были успешно закинуты на пояс похотливого змея, а руки потерялись в платиновых волосах. Их губы слились в единое целое, которое уже никому не разорвать. Драко ненавидел её, с того самого дня в библиотеке, ненавидел и безумно желал. Этот требовательный молодой человек углубил поцелуй, всеми фибрами своей никчёмной души ощущая, как тает тело в его руках. Он прижался ближе и зарычал сквозь поцелуй, когда прилежная ученица упёрлась в его терпеливо ждущее достоинство. Ощущая его прикосновения везде, Гермиона прервала, вероятно, самый лучший поцелуй в её жизни, и посмотрела в глаза Драко. — Не беспокойся, ничего не будет, — оттараторил Малфой, — пока ты сама не попросишь. Он чмокнул её в мочку уха, так сказать, напоследок и отстранился. Он посмотрел на нее, стараясь запомнить каждую веснушку, и ушел прочь. Всё решает послевкусие. Во всём. Всё зависит от того, что ты почувствуешь после. После общения, после первого бокала огневиски в своей жизни, после взгляда, после поцелуя. И это «после» во многом является определяющим.