Children aren't born from kisses

— Мама. — Да, Чонгукки? — Как появляются дети? — женщина испуганно взглянула на своего девятилетнего ребёнка, понимая, что когда-нибудь этот день должен был прийти, но всё равно хотела чуть подольше оставить его незнающим.       Поэтому… — Дети появляются от поцелуев в губы, малыш. —… она соврала. — Поэтому ты не должен ни с кем целоваться, хорошо? — мать посмотрела на ничего не понимающего ребёнка. — Ты ведь не хочешь, чтобы у кого-то из-за тебя ребёнок родился?       Чонгук отрицательно замотал головой. — Я не буду никого целовать, мама! — плюхнувшись ей в объятия, промычал мальчик. — Вот и хорошо. *** — Мама, а если мальчики поцелуются, то у кого из них в животике ребёнок появится? — неуверенно замямлил ребёнок, не поднимая глаз с пола.       Послышался звон посуды в раковине. — Чонгук, — родительница испуганно повернулась к нему, присаживаясь на корточки рядом и заглядывая тому в глаза. — Т-ты поцеловал мальчика?       Глаза ребёнка заблестели от слез. Он неуверенно поддался к рукам матери, сильно сжимая её в объятиях. — Нет! Он случайно упал на меня, и мы столкнулись губами.       Женщина облегчённо вздохнула, поглаживая сына по спине. — У мальчика с мальчиком не может быть детей, малыш. — мама вдруг напряглась и, отстранившись от сына, серьёзно посмотрела тому в глаза. — Но ты всё равно не должен целоваться с мальчиками. Ты меня понял, Чонгук? — Да, мама. ***       Чонгук испуганно отшатнулся, заметив впереди того самого мальчишку с блондинистой шевелюрой. Того самого, с кем он поцеловался столкнулся губами. Тот усмехнулся, подходя ближе, из-за чего младший попятился к стене позади. Да, он соврал матери, сказав, что это было случайностью. На самом деле тот мальчик сам поцеловал его, и Чонгук не отстранился, поэтому стыдился, не понимал, почему легкий чмок вызывал бурю эмоций вместо неприязни. — Не надо! — зажмуриваясь от ожидаемого поцелуя, прохрипел Чон, прижимаясь к стене. Но его не последовало, только лёгкий щелчок по лбу и расплывшаяся боль от него. — Ты боишься меня?       Чон отвёл глаза, почему-то смущаясь от пристального взгляда карих глаз, направленного на него. — Давай целоваться. Тебе же понравилось? Мы не будем никому говорить. Это будет только нашим секретом, — решительно предложил блондин.       Чонгук неуверенно поднял глаза, встречаясь с полуулыбкой Ким Тэхёна. Да, он знал его имя. Выучил и уже много раз попробовал на вкус, сидя на кровати в своей комнате ночью.       Немного подумав, кивает, решает: раз с девочками целоваться нельзя, то он до поры до времени с мальчиками будет. И пускай это будет только один… ***       Чонгук вырос и уже давно понял, что от поцелуев никакие дети не рождаются. Но всё равно на девушек не переходит, потому что с Кимом намного больше нравится. Он нагло врёт матери, говоря, что задерживается из-за учёбы, когда на самом деле целовался со своим хёном в тёмных переулках, иногда от нетерпения стукаясь с ним зубами и жадно кусая губы в горячем поцелуе. Чон не был плохим сыном, он хорошо учился, ни с кем не дрался, просто всё делал по-своему в делах любовных, не так, как наставляла мать, потому что целовать надо тех, кого любишь. А Чонгук любил Ким Тэхёна. Он не знал, когда понял это и признал, не знал, когда обычные, вроде бы ничего не значащие в средних классах поцелуи переросли в нечто большее. Просто теперь не только от поцелуев сердце трепетало, но и от образа старшего в голове тоже. Конечно же, он ему об этом не скажет никогда, потому что ему пока что поцелуев хёна достаточно, но он, конечно же, промолчит о своих занятиях под одеялом в кровати в два часа ночи и неприличных мыслях о хёне, ведь признать это — поражение для него. А проигрывать Киму ни за что не хотелось.

Но они уже оба проиграли…

— Кукки~ Печенька моя, долго ждал? — закидывая руку на плечо Чону, улыбнулся блондин. — Ещё чуть-чуть, и я бы точно не выдержал! Как ты мог заставить меня ждать, когда сам же и пригласил? — раздражённо проворчал младший, скидывая чужую руку с плеча и направляясь ко входу в зал.       По экрану крутили новогоднюю мелодраму, но Чонгук почему-то не мог даже вспомнить её название, ведь не за её просмотром он сюда пришёл. И вы спросите: тогда зачем же ещё приходить в кинотеатр? А я вам отвечу: за тем, чтобы целоваться. — Хён, — немного хрипловато позвал Чон, дергая того за рукав тёмной толстовки и немного смущаясь. — Мм? Что-то случилось, Кукки? — Чонгук вдруг снова краснеет из-за глупого прозвища, но тут до старшего стало доходить. — А-а-а… Я думал, мы пришли смотреть фильм, но, Чон Чонгук, ты, пф…       И тихо смеётся, а младшему от этого на стенку залезть хочется и исцарапать стены, как кот.       Блондин усмехнулся, незаметно для других устраивая руку на затылке младшего и медленно приближаясь к его губам, а Чонгук не может долго терпеть: три дня без поцелуев хёна кажутся вечностью, и ждать уже совсем сил нет, поэтому сам поддаётся, впиваясь, жадно сминая и оттягивая нижнюю губу Кима; немного посасывая, облизывая, проводя языком по дёснам и наслаждаясь этим моментом. На самом деле, поцелуи с хёном для него значили больше, чем обычные поцелуи: они были сладкими, горькими, солеными и кислыми одновременно, будто фейерверки.       Они целовались долго, развязно, успели забыть про фильм, забить на людей вокруг, и, даже если бы их кто-то попытался прервать, Чонгук бы послал его куда подальше, и неважно кем бы он являлся, потому что младшему пофиг на упреки где целоваться и с кем, ему ничего не должно было мешать в такие моменты.       Нет, он правда не считал себя геем или что-то в этом вроде, ведь любовь к одному единственному нельзя назвать таким словом; ему до дрожи нравилось целоваться с Ким Тэхёном, настолько нравилось, что плевать было на всех, только бы старший не отстранялся, а тот и не пытался. Он был старше, но обычно поддавался напору Чонгука, его влиянию, не спешил никогда, хоть и было куда, ведь, в отличии от младшего, который обычно прогуливал пары в университете или попросту спал на них, а потом приходил просто на зачёт, потому что и без всей этой зубрежки был умным, Киму приходилось работать по ночам в баре, не было у него того, кто денег одолжит или по доброте душевной отдаст, поэтому утром всегда сонный плелся на пары, зубрил и пытался сдать зачёты хотя бы на оценку «удовлетворительно», но от Чонгука не отказывался. Никогда. Он сам не знал, почему вообще когда-то зажал того у стены, предложил странного вида отношения, а потом всё это превратилось в большой клубок ниток с непонятной херней, и распутать его, к сожалению, уже не получится, разве что только оторвать все нити.       После фильма Тэхён как обычно проводит младшего домой, коротко целует напоследок в лоб и в который раз уходит, не зная что сказать. А Чон привык, он, возможно, влюблён, но привык уже к молчанию хёна, к его недосказанности, но всё равно где-то в душе немного горько становится, но он забивает и, поднимаясь по лестнице, придумывает очередное оправдание для матери.       Только, видимо, оно совсем не понадобится в этот раз, потому что замечает её у входной двери хмурую, уставшую, со сложенными на груди руками, и он понимает, что всё. Пора. Время пришло.       Проходит мимо, разувается и идёт на кухню, будто бы не вдупляя, заваривает чай с лимоном и, наконец, садится на стул, поднимая взгляд на мать. А та проходит, долго смотрит на повзрослевшего сына, будто только сейчас это заметив, презрения в её глазах не читается, но, видимо, она понимает всё без слов, потому вздыхает. — Как давно ты имеешь такие отношения с па… с кем-то?       Чонгук недовольно отпивает, морщась то ли от сказанных женщиной слов, то ли от передержанного лимона. — Какие это «такие»? — решает он растянуть время, подливая масло в огонь. — Ты знаешь о чём я, Чон Чонгук, — голос звучит громче, и парень понимает, что полностью озвученное матерью его имя может до добра не довести, хоть это и так было маловероятно. — Нет, не знаю. — грубо отвечает он и в комнату свою уходит, потому что настроение резко портится. Но мать не винит, винит только себя.       Ему вроде бы переживать насчёт его отношений с хёном не надо, но почему-то всё равно в голову ненужные мысли сегодня лезут, всю ночь Чонгук из-за них уснуть не может, ворочаясь в кровати, и впервые за свою жизнь на следующий день вместо «отлично» оценку «хорошо» получает.       Уже вечером до Тэхёна он дозвонится не смог. И на другой день тоже. Прошла неделя, и Чон переживать начинает, потому что не было за время их отношений таких длительных остановок. Он скучает, неприличные мысли о хёне преследовать его начинают и днём. На парах терпеть приходится, а после бежать в туалет и своё возбуждение уже истертой рукой снимать. Ему больно, но Чонгуку неприлично мечтать о своём хёне хочется, поэтому терпит. Дрочит и терпит.       Он знает, что с ума сходит по Тэхёну, знает, но ничего, к сожалению, предпринять не пытается, потому что трус и хён его тоже недалеко ушёл.       На утро сообщение получает о том, что Ким уехал к родителям на какое-то время. Облегчённо вздыхает, но это всё равно ничего поменять Чонгуку в жизни не помогло.       Дни шли мучительно долго, вечера больше радостными как раньше не были без Тэхёна. Младший каждую минуту с мыслями о хёне проводит, потому что скучает до ужаса. *** 31 декабря.       У Чона как назло зарядка на телефоне в неподходящий момент закончилась. Он думает, что ничего страшного, так получилось, что не может что-то прийти от хёна спустя месяц. Но всё равно волноваться начинает, когда его после занятий задерживают на два часа. Бежит домой, как ненормальный, мать удивлённо взглядом только провожает, когда тот порог дома переступает и отдышаться пытается. Hyong: Я вернулся, Кукки.       Улыбка тут же расцветает на губах. Сердце отбило еще десять тысяч раз перед тем, как мне представился шанс сказать: «Я скучаю по тебе».*       На улице девятнадцать градусов ниже нуля, но Чонгук к своему хёну в одиннадцать часов ночи всё равно бежит, когда видит сообщение. Да, он совсем не маленький ребёнок, но сейчас плакать почему-то хочется в жилетку старшего, потому что, наконец-то, спустя месяц увидеть хёна для него — огромное счастье. А тот встречает его на пороге весь такой домашний, немного заспанный, небритый, с взъерошенными волосами, а Чону нравится это, так сильно нравится такой хён, с которым остаться хочется в четырёх стенах навсегда, как в крохотном мирке без людей, где только они вдвоём, нет никого лишнего, ненужного. Но он знает, что не может, но хотя бы сейчас хочет поверить в это, поэтому жмётся к удивлённому Киму, словно слиться с ним хочет. И вдруг неожиданно решает для себя, что важнее для него больше ничего нет, что новый год хочет с чистого листа начать.       Будь, что будет — думает. — Хён, — и даже не надо на носочки вставать, потому что в росте догнал, он нежно целует его в уголок губ, будто специально промахиваясь. — Давай расстанемся?       Ким столбенеет. Неужели он наконец-то повзрослел? Повзрослел и нашёл кого-то другого, лучше Тэхёна? В носу резко колоть начинает, не ожидал он под конец года такой вот «радости». Всё это время они двигались слаженно, как ключ в серебряном замке. Но теперь, когда Чон сменить замок решил, старший знает, что уже не решится к нему подойти.*       И, скорее всего, в новом году они даже не увидятся, не столкнутся на улице, не поприветствуют друг друга даже взглядом, пройдут мимо, даже не вспомнив, что несколько лет вместе провели. Так думает Тэхён о младшем. Думает, что только он всё это время трепетные чувства под сердцем хранил.       Но… Чонгук в этот раз решает быть немного храбрее… — Хён, давай встречаться по-настоящему?       А Тэхён не может поверить в такое новогоднее чудо. Кажется, что ему просто послышалось спросонья, что сон, не иначе, но всё равно заторможено кивает на всякий случай, и сердце в груди, кажется, оживает, будто раньше вовсе неживым было, а замороженным.       Его младший нежно целует, вкладывая все свои чувства в поцелуй, Тэхён всё равно не верит, но руку на талию кладёт, поближе к себе Чонгука прижимая, ведь так теплее, так это больше на реальность похоже.       Они на пороге целуются, не замечая ничего вокруг, а у соседки, проходящей мимо, пакеты на пол упали, и мандарины из них катятся по лестнице вниз, видимо спешат отпраздновать Новый год без хозяйки.