Ловец разума

      — Не пытайтесь меня испугать. У вас нет никакой проблемы. Поверьте мне. Я это знаю.       Я до сих пор мучаюсь по ночам. Это были странные ощущения. Непонятная тяга к чему-то неизвестному побуждала меня на необдуманные поступки. Что это? Жажда новых ощущений или попытка скрыться от реальности? Я всегда хотел чего-то большего, чем просто слова. Он говорил мне: «Приятель, не бойся. Это всего лишь паранойя, от этого легко отделаться. Просто не заморачивайся». Пф, как будто это так легко! «А когда у тебя в голове существует аж двадцать три личности, — сказал я ему тогда, — и всех их надо контролировать — это тоже по-твоему легко?»       И он заткнулся. Этот жирный седой стародум, к которому я обращался за советом лишь в самых крайних случаях, наконец заткнулся. Судя по глазам, он даже не поверил мне.       Я смотрю в его расширенные зрачки, впившиеся в мои, вероятно, тоже стремительно расширяющиеся, а он качает головой, как медведь-каталептик в нашем зоопарке, и спустя секунду молчания хрипловато так произносит:       — Да ты шутишь, Дэннис, — он отмахивается. — Я знаю тебя без малого уже два года. Мне кажется, ты бредишь… Опять выпил чего? — он с досадой хмыкнул, от чего его висящие, как у мопса, щёки еле заметно подпрыгнули. — Или у тебя от этих средств для посуды совсем крыша поехала?       Он мгновенно замолчал, увидев мою реакцию. А я, в свою очередь, попытался как можно ярче выразить всё то недовольство, что накопилось во мне за эти два года нашего общения.       — Я могу посоветовать тебе только сходить к врачу. Психиатр, терапевт или как он там называется? Но как твой друг, советую — просто забей. Я всегда тебе это говорил. Не заморачивайся.       — При подобном раскладе я не понимаю, почему мы всё ещё друзья, — грозно отвечаю я и скидываю со своего плеча его жирную ладонь.       Мне хотелось встать и уйти из этой помойки, что зовётся «Комнатой для персонала», но почему же я этого не делаю? Что-то меня останавливает… Может, осознание того, что там, за дверью, меня снова никто не поймёт, а наглое зоопарковое зверьё, как и раньше, будет просить порцию побольше, чем у соседа в вальере… И самое обидное то, что Клайв — местный уборщик и бывший наркоман, единственный, после доктора Флэтчер, кто мог меня хоть как-то поддержать.       И, пересилив себя, я всё-таки ушёл. Под его непонимающий взгляд я оделся и захлопнул за собой дверь. То, что он будет делать дальше — настучит директору, что я ушёл с поста в разгар рабочего дня, или просто пригрозил этим, меня уже не заботило. И, наверное, не будет заботить никогда.       Ночью того же дня, когда я более-менее отделался от странного ощущения недосказанности, сел перед компьютером в нашей общей гостиной и включил его. Моё хорошее настроение как рукой сняло, когда на рабочем столе я не увидел ни одного записанного видео от Барри. Он их все удалил? Чёрт побери, почему? Я саданул кулаком по столу, отчего кружка с кофе опрокинулась. И прямо мне на ноги вылилось всё её огненное содержимое.       Я подпрыгнул на стуле и завыл сквозь зубы. Сегодня точно был не мой день. Желание записывать видео отпало сразу же, но, увы, никакие грязные штаны или обожжённые ноги не заставят меня не сделать этого. Видеообращения — это наш единственный способ общения. Так мы можем понять, что происходит вокруг, пока другие «спят».       Я просмотрел почти все ролики, от Оруэлла с очередными историческими наводками про никому из нас не интересное сражение двадцатых годов до нашей эры, до Хедвига, в котором он рассказывал, как чуть не обмочился из-за того, что на него накричал громила в автобусе, когда он ехал из кинотеатра. Он думает, что это смешно. Бедный мальчик.       Я снял очки и потёр уставшие глаза. Никогда бы не подумал, что тридцатиминутный просмотр видео так утомляет взрослого человека. Нужно приступать к записи своего видео…       Я долго думал, как бы правильней начать. За эту неделю, когда в свет выходил чаще всех я, произошло так много всего. Тело Кевина очень изменилось, что-то случилось внутри него, в самом мире тоже что-то случилось. Я не мог сказать, что конкретно, но ощущалось это всем телом. Думаю, другие личности тоже это, если не поняли, то хотя бы слегка ощутили.       Нажав на пробел, я ещё раз всё хорошенько обдумал и, наконец, посмотрел в камеру. Началась запись видео. В такие моменты я обычно старался говорить чётко и по делу. Но именно сейчас я чувствовал, что нужно начать как-то издалека, не навязывая свои мысли другим личностям, у которых и так жизнь не сахар.       Утешало только то, что вопреки своей обиде на меня, Барри всё же посмотрит и моё обращение. Я его знаю, как никто другой, — он слишком любопытный даже для своих двадцати пяти.       — Только не говорите, что у меня нет никаких проблем, — медленно начал я и наклонился к монитору. — Мне очень нужен чей-то совет, иначе бы я к вам не обратился.       Я решил снять напряжение и устало крутанулся на стуле, закрыв глаза. «Начинаем мыслить открыто, да, Дэннис?» — спросил я сам себя, и снова вернулся к монитору.       — Почему мы с вами больше не общаемся? Я краду у кого-то свет или что-то не так сделал, от чего вам всем разом стало дурно?! Я не пойму причины, почему? Это злит меня больше всего. Объясните мне хоть кто-нибудь, какого хрена Барри, да, ты, именно ты, перестал доносить до остальных всё, что ты делаешь? Я просто хочу убедиться, что Кевину не грозит опасность.       Я не мог полностью утверждать, что волнуюсь конкретно за Кевина. Однако да, он наш носитель, поэтому его безопасность должна стоять превыше всех других ценностей. Не будет его — не будет и нас. А, может, это вопрос личной безопасности? Но почему меня вдруг так стал волновать Барри и его отношение ко мне… да и к остальным, в принципе, тоже. Последний месяц от него ни слуху, ни духу. Может, он что-то задумал? Я обязательно должен это узнать.       Я сохранил видео и разместил его в центре рабочего стола. Расположение наших видео зависело от положения во внутренней иерархии, которую мы сами себе создали. Может, поэтому между нами возникали какие-то разногласия. Самые сильные, такие как я или Барри, стояли в центре рабочего стола, остальные же – по убыванию. Видео Кевина было для некоторых заблокировано, а почему — мы предпочитаем это не обсуждать.       Выключив компьютер, я сложил руки на клавиатуре и уткнулся в них носом. Может, и правда, не заморачиваться? Я скривился. Такая позиция в жизни меня сразу же отталкивала от человека. Но почему же я всё ещё думаю о тебе, Барри? Поверь мне, я сделаю всё, чтобы Кевин был в безопасности. Даже если мне придётся пойти против своих же принципов.       Через пару недель, когда я только-только вернулся с приёма доктора Флэттчер, то сразу же ринулся за компьютер. Прошло слишком много времени, чтобы не объявилось новое видео. И это действительно оказалось так. На рабочем столе была папка, подписанная как «Барри С.» Она сразу же привлекла моё внимание, поскольку ни вчера, ни дня два назад её не было и в помине.       Мои пальцы почему-то нервно дёрнулись, когда я нажал на пробел. Заиграло видео. И каково же было моё удивление, когда на записи первые несколько секунд никого не было, а уже потом объявился Барри с полуобнажённым телом и свободно обмотанным на шее вязаным шарфом, который он обозвал как-то по-своему, по-модному.       — Это видео специально для хлюпика Дэнниса, — я чуть было не оскорбился, но вовремя утешил себя тем, что это же Барри со своими обычными манерами. Хотя манерами это тоже вряд ли можно назвать. — Я очень хорошо помню тот день, когда я разочаровался в тебе, Дэннис. Я больше не считаю тебя лидером. Никто не считает… Рассказать, что было тогда? Хотя да, ты же мне не ответишь, потому что сейчас я руковожу Кевином! Я, не ты. Прямо как тогда…       Барри задумался, почесав гладко выбритый подбородок, и продолжил:       – Всюду были машины «скорой помощи». И пожарные. Люди кричали. Там была одна женщина моего возраста, она не могла найти своего сына. Она металась и выкрикивала его имя. «Адам! — звала она. — Адам! Адам! Адам!» А прохожие просто стояли и смотрели. Никто ничего не мог поделать. Мы просто стояли и смотрели. Ты слышишь меня, Дэннис? Мы просто стояли там и смотрели!       Барри так же, как и я в своём видео, нагнулся ближе к экрану. Как и я, он, наверное, считал, что это окажет моральное давление и на меня, и на тех других, кто это видео посмотрит.       — А мы же могли сделать что-нибудь! — немного помолчав, заговорил Барри, как бы заранее зная, что я буду размышлять над его словами.— Что-нибудь. Да что угодно. Мне надо было броситься туда, схватить первого попавшегося человека, вытащить из огня. Но я этого не сделал. Почему? Потому что ты меня остановил! Ты и твоя боязнь за безопасность Кевина. Как же… — он снова помолчал. — Как же ты бесишь. Весь из себя такой идеальный и правильный. Будь у меня возможность, я бы тебе со всей дури врезал!       Я выключил видео не в силах больше терпеть это. Почему я этого не помню? Я откинулся на спинку стула и задумчиво уставился вперёд, на книжную полку с какими-то документами. Я даже не знал, откуда большинство из них взялось. Вдруг я услышал тихие и странные звуки. Я посмотрел в сторону дверного проёма. Там была кошка. Она частенько стала спускаться к нам сюда. Наверное, потому, что мы единственные, кто её кормит.       Кошка посмотрела в мою сторону. Её тёмные глаза мерцали, словно чёрные зеркальца, а настороженные уши будто выросли. Я покинул гостиную и отправился на кухню. Кошка тут же направилась за мной. Я услышал её мурлыканье, похожее на ровное ритмичное жужжание электроприбора. Она осторожно подошла ко мне и ткнулась мне в ноги носом, а потом потёрлась о щиколотку, выпрашивая еду. Я достал из холодильника кусок не такой уж и старой обезжиренной колбасы, из шкафчика нож и нарезал ей угощение.       Ни для кого не секрет, что Бэкки, так я назвал кошку (у других для неё было иная кличка), приходила, в основном, ко мне, Хедвигу или к Барри.       Кошка благодарно мурлыкнула, когда, наконец, получила свой ужин, а я плюхнулся на стул рядом и накрыл голову руками.       Я всё чаще ловил себя на мысли, что большую часть времени я провожу в раздумьях. И не просто каких-то там, как думают большинство из моего окружения, в частности, доктор Флэттчер, а именно о наших с Барри взаимоотношениях. Неужели он такой особенный, раз он мне даже кажется? Я обычно не задумывался о том, что ко мне чувствуют остальные личности, я просто брал и делал, не обращая внимания на их реакцию. Ох, а тот случай в зоопарке вообще поразил меня. Это был позор.       Я, как обычно, стоял на проходной, принимая у посетителей зоопарка их билеты. Мне эта работа никогда не нравилась, и тот случай только подкрепил мысль об увольнении. Я тогда увидел спину парня в бардовом кардегане и хипстерской шапке поверх остриженной головы. «Барри?» — это была первая мысль, что залезла мне в голову. Странно, что я не подумал о том, что Барри — только личность и материальной оболочки не имеет. Но тогда меня это не сильно заботило, я хотел узнать, как именно личность вдруг заимела себе тело, а ещё больше хотел убедить себя в том, что Барри не такой уж и сильный, как личность.       — Извините, вы обознались, — был мне ответ, когда я окликнул того парня неправильным именем. Мне с какого-то перепугу стало всё чаще казаться, что я каким-то образом связан с Барри. Я, организованный, сильный и обеспокоенный, как выразилась доктор Флэттчер, человек оказывается морально подхожу такому спокойному уравновешенному, мягко говоря, мальчишке, как Барри. Я изучал подобные «сходства» и выяснил, что обычно это встречается у одного родетеля, которому гораздо проще справиться с проблемным ребёнком, чем другому. Или, на худой конец, у пар молодых людей, чьи характеры просто дополняют друг друга. Вот и всё.       Позже, когда я уже сам в себе запутался, а мысли об этих дополнениях вызывали у меня, чаще всего, ночные кошмары, обратился за советом к доктору Флэттчер. На вопрос, возможно ли что-то подобное у личностей, она ответила:       — Иногда между вами могут быть необоснованные конфликты, Дэннис. Однако это не повод портить отношения и с другими личностями тоже, ведь Кевину от этого лучше не становится. Я вижу, что в последнее время ты стал агрессивнее, попробуй расслабиться и найти подход к тому, с кем ты поссорился. Это может помочь тебе. И только вечером я понял смысл этих слов. Мне просто надо было извиниться.       Я ещё раз посмотрел на Бэкки. Кошка самозабвенно вылизывалась рядом с батареей, иногда задевая лапой блестящий ошейник. Вдруг я вспомнил, что цвет ободка периодически менялся с синего на розовой и обратно, а подвеска — позолоченная рыбка, оставалась той же.       И тут-то меня осенило! Если кошачьи ошейники меняет Барри, а это безусловно он, поскольку Бекки уличная кошка и за ней, кроме нас, особо никто не следил, то это ещё один способ докопаться до него. Видео-то он вряд ли посмотрит, а вот загадочную записку с ошейника своей любимицы не удержится и прочитает. Его погубит любопытство.       И я пишу маленькую записку на аккуратно оборванном листе бумаги. Я даже не задумываюсь, что будет в тексте, для меня это не так важно. Рука сама плавно выводит каждое слово, а глазам остаётся только лицезреть результат.       «Я хочу, чтобы ты знал, Барри. В тот день я остановил нас, потому что хотел защитить. Это и есть роль лидера. Совсем как в волчьей стае, — почему-то сравнение показалось мне оскорбительным, но очень точным. — Моя роль, как вожака, оберегать всех вас, включая самого Кевина. Я лишь хотел защитить нас, как защитил бы волчий вожак».       — Ты эгоист, Дэннис, — я отбросил ручку на другой конец стола, подозвал кошку и осторожно заправил записку за её ошейник. Бумага почти сливалась с шерстью.       Ты не мучитель. Ты просто хотел быть нужным. Ты не чудовище. Будь капельку добрее.       Через несколько дней я обнаружил на ошейнике Бэкки другую записку, не такую опрятную, как моя, но зато с красной полоской в центре. «Боже, Барри, ты так заморочился…» Я даже подумал, что он меня простил. И губы сами собой улыбнулись.       Но в записке было нервно вычеркано всего несколько еле различимых слов: «Вожак погибает первым». Складывалось такое ощущение, будто писалось это под действием какого-то препарата… Барри как будто бился в конвульсиях — настолько был неразборчив его почерк.       — Что же с тобой творится? Что творится с Кевином… Объясните мне, хоть кто-нибудь!       Мой крик отразился о тусклые зеленоватые стены гостиной и разбился о пол тысячью осколками. В ответ была тишина. Хотя, в принципе, я сам в состоянии себя утешить — у носителя, как и других его личностей, бывают тяжёлые дни. Но почему-то у Барри эти «дни» растянулись на целый месяц вперёд. А может, причина была гораздо глубже, чем исчерпывающие себя мысли о том пожаре?       Ты не мучитель, Дэннис. Не уподобляйся Зверю… …Но я должен всё разузнать.       Я целые ночи проводил, просматривая видео от других альтер-эго Кевина — не терял надежды, что вдруг они что-то знали. Ничего. Я уж было думал, что это стало моей работой: смотреть и слушать, слушать и смотреть. Это потихоньку переростало в паранойю. Я даже себе не уделял время, что уж говорить о приёмах у доктора Флэтчер. «Она единственная, кто смогла бы спасти тебя», — в голове вдруг прозвучал голос Хедвига. В своих видео он иногда говорил такое, обращаясь конкретно ко мне. Иногда давал дельный совет, который, по его мнению, просто пустое место.       И я наконец понял, что надо попытать счастье и рискнуть извиниться, иначе и мне, и Кевину будет от этого только хуже. Я снова включил компьютер, щёлкнул мышкой — открылось окно записи видео, и я предстал перед остальными, как был: замученный, в растрёпанной полурастёгнутой рубашке и сонными глазами. Какой позор…       — Просто объявись, Барри… Нам, нет, мне надо с тобой поговорить. Я бы хотел признаться кое в чём.       Камера выключилась и я, не выдержав, вскочил из-за стола и вылетел в ванную. Мне нужно было успокоиться.       Барри не заставил себя долго ждать. Он застал меня спящего в наполненной пеной ванне. В тот момент мне показалось, что он выжидал именно такого случая, чтобы застать меня врасплох.       — Отдыхаем, да? — его голос прозвучал громко и чётко, и я понял, что отхожу на второй план. — Мне тоже хотелось бы отдохнуть, вот, правда, кто-то постоянно мешает, Дэннис.       Барри вышел в свет, и я покорно уступил ему место. Я не мог сопротивляться, он был сильнее меня как личность. Да я и рад… Ухаживать за телом Кевина долгие две недели оказалось утомительной задачей.       — Я бы хотел… — чёрт, почему это так сложно — правильно расположить к себе абсолютно противоположного тебе человека. Особенно трудно, если ты живёшь с ним в одной голове.       — Продолжай, — заинтересованно произнёс Барри. Он знал, к чему весь этот разговор.       — Я не монстр, — прошептал я, когда рука Барри медленно сползла чуть ниже по животу, я упорно пытался её остановить. Беда была в том, что телом Кевина тогда руководил уже не я… — Я хотел извиниться. Это не оправдание.       — Чистосердечное, я угадал? — его ладонь вдруг сжалась, заставив меня охнуть. Другая рука Барри схватилась за край ванны, пальцы резко сжались.       Сверху донёсся рваный выдох и тихое постанывание. Барри попытался толкнуться в руку. «Это нужно нам обоим». Моё дыхание сбилось вместе с тем, как не мои руки приходят в движение: тянутся вниз, скрываясь в пене. Тело реагирует молниеносно, будто снова вернулось в тот возраст, когда стояк мог вызвать даже уличный плакат, оповещающий о больших скидках в магазине напротив. На это я мог только бессвязно буркнуть, заодно приложившись затылком о холодную плитку позади: больновато, но достаточно отрезвляет. Впрочем, сейчас было бы очень кстати забыться.       Я почувствовал, как возбуждение окутало меня с головой, и больше не сопротивлялся. Было очень приятно наконец понять, что человек, с которым я уже долгие три месяца, нуждается во мне. Или это всего лишь иллюзия? Я чёртов фетишист!       — Я просто хотел быть нужным.       — Я знаю.       Он как будто понял, чего я хочу… Да и в принципе хотел всё это время. Забота о других личностях совсем изматывала, требовалась разрядка. А Барри, кажется, видел только один правильный выход из этой ситуации.       Ты больше не мучитель, Дэннис…       Вопреки своим же принципам, мышлению и сознанию в целом, я просто сказал, что мы — единое целое. Две стороны одной и той же медали. И, возможно, в тот день, во время пожара, я беспокоился не только о Кевине.