Ты

Я прихожу ночью — когда искры мыслей лишь тлеют, так жалко не способные гореть. Ты встречаешь меня с улыбкой — она отравляет мне душу. Твои губы — полные и исцелованные мной — покрыты инеем и льдом — мне так больно к ним прикасаться. Но, милая, я так замерз, а твой поцелуй словно жаркий воздух — он греет изнутри; он пьянит не хуже твоего взгляда. Я так глуп — твои прикосновения вводят мне яд внутривенно и я упорно отказываюсь искать противоядие. Нет. Нет, оно мне не нужно — мне нужна ты; мне нужна твоя любовь. Такая кислая и ничтожная — такая ненастоящая. Я так болен; мне больно до трещин в сердце — не черством рядом с твоим огнем. Болен до озноба и наслаждения — болен тобой. У тебя глаза полнятся фальшивой любовью — у нее горький привкус. Она так режит, ломает; и тот, кто сказал, что боль отрезвляет, безбожно солгал — я проверил. Ты думаешь, я не вижу — не потухающие огоньки отвращения, скрытых от тебя самой, обжигают словно железо. Ты так пуста изнутри — я не жалею, что посеял холод в тебе, но я вою — твой внешний свет меня манит. Я бегу к тебе так, словно не знаю — ты моя гибель. Долгая и мучительная, но, боги, такая сладкая. Ты всегда стоишь у моих ног, но мы оба так прекрасно видим — я твой раб. Ты — мой едкий океан — смотришь на меня снизу вверх — я вновь падаю жертвой твоего взгляда. Ты словно брызги — брызги яда на моих чувствах. Они мне к черту не нужны — я Дьявол, говорю себе, мне нужно лишь твое тело. Оно жаровня, оно север — оно заставляет рвать волосы и разбивать кулак в кровь об стену между нами. Боже, я так глуп — я сам ее воздвиг из ненависти и льда, но снести не смог — моя воля принадлежит тебе и ты громко говоришь мне «нет». И я в тысячный раз причиняю тебе боль. Моя цель — вырвать из твоей проклятой гордой глотки чертово «да». Ты молишь, ты кричишь — все твои слова пропитаны мерзким отказом. Мне говорили покайся — ты грешен; ты сгниешь в аду. Я смеялся — громче, чем ты тонула — и отвечал: я начал гнить давно — я ада не боюсь. Все ищут истину: в вере, теле, в постеле и вине — я, так банально, нашел ее на кончиках твоих мерзлых пальцев. В них ни капли тепла, но они, словно ток, бьют покоем и лаской. Хватит звучать в моей голове — ты блядская пластинка, заевшая на самом отвратном аккорде. Твои слезы режут мне слух, а стоны — любимая музыка восьмидесятых. И мне глубоко плевать (нет), что в них ни крупицы жажды, они полны боли, как я полон грязью. Ты огненное виски и заплесневелая любовь — моя. Я смотрю на тебя и мне так жаль, что мое имя — ошейник на твоей шее. Мои губы отчаянно желают сказать «беги», но твой запах дурманит и я забываю, кому оно адресовано — тебе, или мне? Я Дьявол, я не должен гореть. Но ты ведь слышишь, как я кричу, когда твой огонь грубо меня ласкает. Слышишь — и молча уходишь. Я — Дьявол, но ты — мой ад. И я сгнию в тебе быстрее, чем ты сгоришь во мне. В моих словах нет любви — клянусь. Клянусь, я тебе солгал в сотый чертов раз