Мимолетное слияние

      Почти все меня угнетает в этом месте. Высокие и обшарпанные белые стены, кровати с облупленной краской, вид из окна и даже утка, которую медсестра меняет каждые пять часов.       Чувствуешь себя жалким, немощным и ненужным. Хотя, пожалуй, оно так и есть. Кому нужен старик, который уже с кровати то не всегда может встать. Сын и дочь все в своих заботах, радует, что хоть изредка заходят и заносят пару пачек сигарет. Конечно — же самых дешевых.       Сигареты. Не знаю, как бы я без них тут находился. Врач сказал, что мне строго противопоказано, но какое дело, если диагноз окончательный. Единственное, что я жду день ото дня — смерти, а каждая пачка приближает меня к ней. По крайней мере, я на это надеюсь.       А ведь когда — то я был полон жизни, надежд и мечтаний. Сколько лет назад это было? Шестьдесят? Семьдесят?       В каком году я ее встретил?       Вроде это было одним из жарких летних деньков. ***       Жаркое солнце светило над Прибрежьем. Его лучи задорно скакали по деревянному покрытию причала, от чего тот слегка слепил глаза. Где — то в стороне раздавались звуки праздника: в разнобой громко щебетали дети, среди которых лишь изредка можно услышать взрослого.       Но подобное меня не интересовало. Мне интересней было бы пересчитывать песчинки на пляже, нежели участвовать в этом ребячестве. И подобное отношение у меня ко многим вещам. Родители называли это подростковым возрастом, и что мне «пора наконец повзрослеть», но я же считаю это естественным.       Взросление. Стоит лишь взглянуть на любого взрослого — серое лицо, уныние в глазах и абсолютная скука. Так что лучше плевать на все с высокой колокольни, нежели такая участь.       Хотя, скука все же меня настигла. Дел не было от слова «совсем», от чего мне приходилось слоняться. Сначала по улицам, потом по причалу, теперь же я забрел на пляж. Подойдя к океану, я невольно залюбовался. Такой бесконечный, вечно бурлящий и не одинокий… Стоп. Сомневаюсь, что к океану можно приписать это качество.       — Он и правда очень красив. — неожиданно раздался голос справа от меня, от чего я слегка вздрогнул.       Повернувшись на голос, я растерялся. Говорившей была девушка с совсем неестественным, бледно — вишневым цветом кожи. Прическа у нее была афро, хотя скорее квадратная, нежели обычная. На ее глазах были очки, напоминавшие диско.       Она сидела в позе лотоса, оперевшись на колени руками. Волны омывали перед ней берег, не доставая до ее ног совсем чуть — чуть. Казалось, что мгновение, и вода достигнет цели, но этого не происходило. Картина мягко говоря завораживала.       — Долго еще стоять будешь? — повернув голову ко мне и слегка улыбнувшись, спросила она.       Поняв, насколько придурковато я выгляжу, я залился краской. Подойдя ближе, и не смотря в ее сторону, чтобы еще больше не засмущаться, я присел рядышком.       Настало неловкое для меня молчания. Незнакомка продолжила смотреть вдаль, будто меня и не было рядом. Решив разорвать тишину, я спросил:       — Вам тоже нравится океан? — только сказав это, я зажмурился, будто боялся удара.       — Ты же не это спросить хочешь, верно?       — Да… — я открыл глаза и сразу же потупил взгляд.       — Долгая история, которую ты совсем не поймешь.       — Но я даже не спроси…       — Какая разница, если я уже сказала ответ? — она опять улыбнулась. — Ты выглядишь одиноким. Ты здесь совершенно один, верно?       У меня не нашлось ответа. С самого детства я был один. В детском саду я предпочитал общение с плюшевыми зверями одногодкам, в школе я увлекался вещами поинтересней тусовок и танцев вокруг старых отцовских развалюх. А сейчас же, закончив школу, я совсем не знаю, что мне делать…       — Вы, люди, такие забавные, скоротечные. Бежите за чем — то непонятным, желая столь же неизвестного. Теряетесь в истинах, а их не так уж много.       Она посмотрела на меня и нежно положила свою руку мне на голову. На ее ладонях были самоцветы — синий и красный.       Происходящее со мной все больше напоминало сон. Приятный и теплый. Если это так — не буду рушить видение.       — Хочешь, мы раскрою тебе одну из них? — ее рука гладко поглаживала мои волосы. От прохлады самоцветов по коже бегали мурашки. В ответ ей я тихонько кивнул.       Она положила руки мне на плечи и уложила на песок, нависнув сверху, наклонилась к моему уху и прошептала:       — Меня зовут Гранат… — сказав это, она поцеловала меня в шею.       Если это сон, я не хочу, чтобы он кончался. Перебарывая смущение, я попытался приобнять ее за талию, но вышло так себе. Она была больше меня.       — Это меня всегда привлекало в людях. Вам тоже дана возможность сливаться. Не такое длительное, но вы и сами, словно секунды.       Гранат слегка прикусила меня за шею. Одной рукой уперевшись в песок рядом с моей головой, второй она расстегивала мою рубашку, продолжая целовать шею. От ее прохладных прикосновений к моей груди и животу, по всему телу разливался жар. Ее касания опускалась все ниже к моему паху. Я же осторожно положил свою руку ей на грудь. Мягкая, но стук сердца совсем не чувствуется. Сердце готово было разорваться.       — Не бойся, сейчас мы одно целое. — продолжив шептать, она поцеловала меня в губы. Я чувствовал ее дыхание. Такое же прохладное, как и ее руки, оно слилось в одно дуновение с моим.       — Можно? — спросив, я посмотрел на ее жилет.       Поняв, что вопрос не уместен, я раскрыл его. Большие, безупречные груди, от которых перехватывало дыхание. Чуть приподнявшись, я начал лизать один из сосков. Гранат, начав учащенней дышать, положила руку мне на затылок и прижала меня к себе. Мои руки сами начали ласкать ее. Я старался уловить все ее изгибы: грудь, талию, бедра, плечи.       — Человеческое слияние сильно отличается. Оно гораздо больше походит на удовольствие. — прикусив губу, сказала она.       Опустив меня вниз, Гранат села на меня в позу наездницы. Проведя рукой от груди до паха, чувствуя каждое мое вздрагивание. Чуть привстав, она стянула с меня шорты.       По — началу я смутился. Не каждый день на твое достоинство смотрит девушка. Это вынудило меня зажмуриться.       — Открой глаза, глупыш. — ласково сказала она.       Передо мной предстал прекраснейший вид. Гранат сидит на мне, ее жилет расстегнут и ее идеальная грудь слегка поднимается и опускается от ее дыхания. От одного из сосков опускаются капельки моей слюны. Леггинсов на ней не было, но ее киску перекрывал мой член, который она слегка массировала рукой. От внутреннего жара и прохлады ее рук, от легких волн океана, касающихся моих ступней, от солнца, уже медленного опускающегося в закате — от всего этого у меня перехватило дыхание       — Когда ты один… — она немного ускорила темп — … это пугает. Ты не может понять, каким являешься, кем будешь и кем захочешь стать. Но если ты избавляешься от одиночества, даже на миг, ты все понимаешь.       Сказав это Гранат улыбнулась. Эта улыбка была не такая, как раньше. В ней чувствовалась грусть.       — Неужели…ты тоже…была одна? — я не мог говорить внятно от накатывания удовольствия.       — Когда — то были. Но потом нашлись. — она наклонилась ко мне, поставив руку рядом с моей головой.       Оттянув кожу, Гранат медленно вела меня в себя, от чего я громко выдохнул. Внутри она была одновременно холодной и очень горячей.       — Х-а-а… — простонала она, закрыв глаза и слегка откинув голову. — Это действительно очень приятно…       Она начала двигаться, но ее движения отличались от тех, что я видел на старых кассетах. Гранат двигалась плавно, вперед и назад, а не прыгала. Поставив и вторую руку, она запустила их в мои волосы и коснулась моего кончика носа своим. Наши дыхания снова встретились, но на этот раз были прерывистыми и учащенными.       — Гра-н-а-ат — прошептал я и поцеловал ее в губы, положив ей свои руки на бедра.       — Чувствуешь? Как одиночество отступает? — на каждое свое слово она двигалась вперед — назад.       Я не смог ей ответить. Мне казалось, что скоро и дышать не смогу. Наслаждение ей, ее телом, жаром и холодом растекались по венам, туманя глаза. Ногу свело судорогой, как всегда, не к моменту.       — Можешь заканчивать, когда пожелаешь. — между нашими губами висит тонкая струнка слюны.       Она начинает ускоряться, крепко прижав меня к себе. Секунды тянутся невероятно долго, но я благодарен всем Силам за это. Но с каждым мигом, каждым движением что — то внутри меня нарастает, заставляя меня выгибать спину.       Мы оба задрожали в экстазе. Внутри Гранат стало чуточку теплее. Чуть привстав, из нее вытекло несколько белых струек…       Я лежал, положив голову ей на колени. Она успокаивающе гладила меня по голове       — Засыпай. Ты устал. — убаюкивающе сказала Гранат.       Но я боялся засыпать. Мне казалось, что если я сделаю это, все исчезнет. Такое бывает, когда не хочешь просыпаться, видя приятный сон. Но глаза предательски слипались, а в голове мутнело. Последнее, что я услышал:       — Прощай. Ты больше не один… ***       Забавно, но я помню все до самых мелочей спустя столько лет. Столько всего со мной произошло. Свадьба, дети, смерть родителей, неизлечимый диагноз, после которого от меня все отказались, скинув в это место заживо гниющих.       Что — то долго медсестры не было. Или она уже заходила?       Остались ли еще сигареты?       Мысли совсем путаются. Похоже, наконец наступает то, чего я так долго ждал. Даже в груди адская, но привычная боль поутихла.       Я прожил долгую жизнь и жалею лишь об одном — я больше не увижу ту, кто подарила мне желание жить, избавила за мгновения от тяготы одиночества.       Черт, я не могу вспомнить ее имя! А каким же ее было лицо?       Чья — то прохладная рука опустилась мне на голову, нежно поглаживая.       — Засыпай. Ты устал. — прошептал мне знакомый голос.       Где — то раньше я его слышал. Не могу вспомнить где.       Тяжело. Тяжело дышать. И думать. И так хочется спать…       Спать… ***       — Гранат! Где ты была? — Стивен воскликнул, как только Гранат зашла в дом.       Он, встав пораньше, решил приготовить завтрак, намешав в рецепте почти все, что было в холодильнике, но все отказались.       — Прости, Стивен. — она нежно улыбнулась и взяла его на руки. — Надо было навестить старого друга.       — Друг? А познакомишь? — засветился мальчик.       — Прости, солнышко, но он очень далеко.       Очень далеко…