The Russian squad

Виктория стояла напротив зеркала и придирчиво разглядывала своё отражение. Оттуда на гонщицу смотрела кареглазая рыжеволосая девушка. Кожа её была бледна и покрыта веснушками, которые пилотесса всем сердцем ненавидела и пыталась скрыть за тональным кремом. — Ну, наградила, мать-природа, вот спасибо! — ворчала Полянская, открывая баночку с пудрой, рассчитывая, что и с её помощью веснушки станут менее заметны. — Это бесполезно! — в конце концов подвела итог Виктория и отложила косметику. — Тори, ну что ты, эти пятнышки тебя вовсе не портят, — запротестовала Белинда. Девушка поднялась с белоснежного кресла и подошла к подруге. — Вот были бы они у тебя… — вновь начала гонщица, но Белла прервала её: — Были бы они у меня, я бы нисколько не переживала. Ну-ка, покажись. Белла оглядела Полянскую с головы до ног и показала ей большой палец вверх. Виктория усмехнулась и вновь повернулась к зеркалу. Вечерний макияж гармонично сочетался с её открытым темно-синим платьем чуть выше колена и такого же цвета туфлями на высоком каблуке. Рыжие, чуть волнистые волосы девушки свободно падали на оголённые плечи и спину. — Время, — напомнила Белла. — Золушке пора на бал. Прекрасный принц в своём чёрном БМВ уже ждёт её внизу. — Прекрасный принц, — усмехнулась Полянская и, взяв свой клатч, вышла вместе с Белиндой из номера и направилась на выход. — Спасибо, Фея-крёстная! — Обращайся! Зря я что-ли на курсы визажа ходила? Желаю вам отлично провести время, ребята! — обратилась она к Виктории и Сергею, который только-что вышел из своего БМВ, чтобы любезно отворить Полянской дверь автомобиля. Сергей оглядел напарницу оценивающим взглядом, а после этого произнёс: — Выглядишь изумительно. Виктория с улыбкой поблагодарила его, а после этого они сели в автомобиль и отправились на мероприятие, которое устроила команда Renault, ведь Гран-При Франции, который начнется уже на этой неделе, был их домашней гонкой. Помимо всех членов команды на вечер были приглашены все партнёры (Макларен и СМП пользовались моторами Рено, и присутствие этих команд было обязательным). Автомобиль покинул территорию отеля и выехал на главную дорогу, освещенную яркими фонарями: на город опускался вечер. Виктория следила за дорогой и никак не решалась начать разговор с товарищем по команде. Затянувшуюся тишину нарушил Сергей: поинтересовался, не против ли Вика, если он включит радио? Полянская не возражала, она сама уже хотела предложить ему это. Звучала песня какой-то французской исполнительницы. Виктория узнала её: под эту песню они с Серёжей танцевали на какой-то вечеринке Формулы-3. Как давно это было? Года три-четыре назад, наверное. Кажется, совсем недавно… — Помнишь? — спросила Полянская, посмотрев на Сергея, внимательно следившего за дорогой. — Помню, — ответил Сергей и на его лице появилась улыбка. — Повторим сегодня? Ты согласна потанцевать со мной? — Да, конечно, — ответила Полянская. После этого Сергей начал о чём-то увлеченно рассказывать, однако Виктория невнимательно его слушала. Все её мысли были об одном: а будет ли он там? Поговорят ли они сегодня? О чём он подумает, увидев её? Полянская стала часто ловить себя на том, что много думает о Хюлькенберге, особенно после того инцидента в Бахрейне. Девушка вновь и вновь вспоминала его взволнованное выражение лица, когда он склонился над ней, чтобы оценить её состояние. А когда он взял её на руки… — А ты что об этом думаешь? — как гром среди ясного неба раздался вопрос от Сироткина. — Я… не знаю. Прости, Серёж, я прослушала. О чём ты говорил? «На самом деле, Полянская, ты неприлично много думаешь о Хюлькенберге. Не забывай, что он, прежде всего, твой противник, а обычная любезность с его стороны, это так, уважение к тебе как к сопернице.» — вот такая мысль взбрела в её голову и заставила Тори погрустнеть. «Соперникам не дарят букеты и не отпускают в их сторону многозначительные фразы», — возразило сердце девушки, которому уж очень хотелось верить в интерес Николаса к Виктории. — Вот мы и на месте, — заключил Сергей и выбрался из автомобиля вперёд Виктории, чтобы любезно открыть ей дверцу. — Прошу! Виктория приняла его руку и покинула авто. Партнёры по команде прошли в торжественный зал, в котором уже собралось много людей, и заняли свои места. Мужчины были одеты деловые костюмы, а женщины в вечерние платья. Играла живая музыка (был приглашен целый оркестр), мимо Полянской и Сироткина уже несколько раз успели пронестись официанты с подносами с едой и напитками. — Вон наши сидят, — увидев родную команду, улыбнулся Сергей и увлёк Викторию за собой. Ребята заняли свои места рядом с членами российской команды. Вот-вот начнется торжественная часть праздника. Свет в зале стал менее ярким, все прожекторы были направлены на сцену, на которой вскоре появился ведущий. Поприветствовав всех собравшихся, он сказал пару слов о команде и о предстоящем Гран-При, о его большом значении для всех них. На большом экране показали видеоролик, склеенный из кадров с завода Рено, с гоночных чемпионатов, где команда принимает участие. Ничего необычного, ничего интересного, всё так, как всегда бывает на подобного рода мероприятиях. А вот когда на сцене появились Карлос Сайнц и Нико Хюлькенберг, Полянская смотрела на сцену не отрываясь. Вот только на немца она не глядела совсем: девушка делала вид, что ей очень интересно платье на второй ведущей мероприятия. Не дай бог Николас увидет, что она смотрит на него! Хотя, краем глаза, она всё-таки за ним наблюдала и отметила, что ему очень идёт этот костюм. Виктория сделала глоток белого вина. А всё-таки, всё ей здесь начинает нравится. Полянская немного расслабилась и одарила товарища по команде очаровательной улыбкой. Сергей ответил ей тем же. Виктория перевела взгляд обратно на сцену и поняла, что Хюлькенберг внимательно за ней наблюдает. Нико чуть улыбнулся, встретившись взглядом с Полянской, а через несколько мгновений он и Сайнс вместе с Простом и Абитебулем покинули сцену, после этого на ней появлялись ещё какие-то важные люди, но они мало интересовали девушку. Теперь она тихонько общалась с Сергеем о предстоящем Гран-При. Даже сейчас ребята продолжали обсуждать работу. Наконец, все речи были произнесены, тарелки и бокалы опустошены. Оркестр перестал играть, включили музыку в записи. Кто-то, уже повставал со своих мест и отправился на импровизированный «танцпол». Сергей, помня обещание, данное Викторией в автомобиле, тут же пригласил её на танец. Девушка положила руку на плечо напарника, а его рука слегка приобняла её за талию. — Наша песня! — улыбнулся Сергей, узнав знакомую мелодию. — Совпадение? Не думаю! Признайся, ты уговорил их её поставить, — насмешливо поинтересовалась Вика. — Вовсе нет! — возразил Серёжа. — Глупо было надеяться, что они включат «Зеленоглазое такси», например. Мы же всё-таки во Франции, вот и включают французские медляки. — Хорошо, значит просто совпадение, — согласилась Вика. Сергей и Виктория не спеша переступали на месте, в окружении таких же танцующих пар. Полянской очень хотелось, чтобы музыка уже кончилась. Ей сейчас просто необходимо выйти подышать на улицу, так как здесь, в зале, стало невыносимо душно, и у девушки вновь закружилась голова. Кратковременная потеря сознания в Бахрейне навсегда останется в её памяти, и гонщице очень не хотелось повторения этой истории если только рядом вновь не окажется Хюлькенберг, и, взяв её на руки, отнесёт в медпункт. На лице Виктории появилась широкая улыбка, когда она представила эту ситуацию. Серёжа подумал, что она адресована ему, и улыбнулся в ответ. Полянская как-то неловко себя почувствовала, но вида не подала. Наконец, танец подошёл к концу. Вика извинилась перед Сергеем, который хотел пригласить и на следующий, вышла во внутренний двор, где уже находилось несколько человек. Полянская вдохнула полной грудью и наконец расслабилась. Девушка подошла к перилам и встала рядом. Прохладный ветерок чуть развивал её волнистые волосы цвета заходящего солнца и приводил в порядок мысли, однако они вновь перепутались, когда гонщица услышала это: — Hey, ich hab gesehn wie du zu mir uberschaust /Эй, я видел, как ты меня рассматривала/, — раздалось где-то позади, и Полянская сразу узнала обладателя этого голоса. — Добрый вечер, Виктория. Пилотесса медленно повернулась к нему. Хюлькенберг стоял напротив неё и закуривал сигару. До девушки донёсся дурманящий вишнёвый аромат. — Здравствуй, Нико, — поприветствовала она его и короткая улыбка появилась на её губах, а внутри неё родился целый ураган из разных чувств и мыслей. — Не знала, что ты куришь. — Да, иногда позволяю себе, — усмехнулся Хюлькенберг и встал рядом с Викторией. После недолгого молчания, он сказал — Признаюсь честно, хотел пригласить тебя на танец, но Сергей меня опередил. — Я уверена, когда-нибудь у тебя будет возможность меня пригласить. Сейчас же я не хочу возвращаться туда, — гонщица кивнула в сторону зала. — Там слишком душно. От этого у меня начинает кружится голова, и мне начинает казаться, что я вот-вот потеряю сознание. Кстати, об этом. Прости, я до сих пор не поблагодарила тебя за… заботу. Мне было по-настоящему приятно получить твой букет и письмо со словами поддержки. — Рад, что тебе понравилось, — ответил Хюлькенберг. — На самом деле, я тоже устал сидеть в этом душном зале с грохочущей музыкой. Может прогуляемся? Здесь неподалёку есть замечательное место, можем сходить туда. — Я не против, — коротко улыбнулась Виктория. — Получается, на мероприятие мы больше не вернёмся? — Не вернёмся. Вся официальная часть кончилась, кто-то уже даже уехал. Что там ещё делать? — Хорошо, тогда мне нужно сделать звонок. Ты не против? — Да, конечно, звони. Виктория достала из клатча телефон и дрожащими руками набрала номер Сергея. Как он услышал звонок через такую громкую музыку было непонятно, однако гонщик вскоре ответил. — Алло, Серёж. Я хочу предупредить тебя, что доберусь до отеля самостоятельно. Нет-нет, не стоит. Развлекайся. У меня просто заболела голова, Белла меня встретит, не переживай. До скорого! — гонщица отключила телефон, убрала его и повернулась к Нико. Ей пришлось немного соврать Сироткину, но не будет же она говорить «я решила сбежать с мероприятия вместе с Хюлькенбергом»? Как можно отказаться от такого предложения? Гонщики Формулы-1 покинули мероприятие и направились в то самое место, о котором говорил Нико. Виктория вовсе не боялась идти с ним куда-то в незнакомое место. Может быть, всё дело в выпитом алкоголе, затуманившем её разум, а может ей просто очень хотелось остаться с ним наедине и разобраться во всём. Он снова обронил фразу на немецком в её сторону, думая, что она его не понимает. Ну-ну… «Скажи мне ещё что-нибудь, — подумала Виктория, взглянув на Николаса. — Пусть моя теория подтвердится!» — Скоро будем на месте, — сказал Нико, к сожалению, по-английски. — Осталось совсем недолго. Ты не устала идти на таких каблуках? — Ха-ха, а что? Понесёшь меня? — засмеялась Виктория, а Хюлькенберг на полном серьезе взял и подхватил её на руки — Что ты делаешь? Опусти меня, я ведь тяжёлая! Полянская никак не ожидала такого поворота событий. Вот только час назад она вспоминала тот момент, когда его сильные руки подхватили её, и вот… Бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться. — Ничуть нет, — возразил Нико. — Да и к тому же, как ты собираешься ходить по песку в таких туфлях? — По песку? Куда мы направляемся? — не поняла Виктория и прекратила просить поставить её на землю. — Скоро увидишь, мы скоро будем на месте, — усмехнулся немец. Они оказались на пустынном безлюдном пляже. В воздухе кружились чайки, море, в котором отражался лунный свет, лениво лизало бледно-золотистый чистейший песок. Виктория радостно улыбнулась, скинула с ног туфли и ступила на песок, который ещё не совсем остыл. — Потрясающее место, — как завороженная, пробормотала Виктория и подошла ближе к воде. Девушка потрогала воду, она оказалась чуть тёплой, однако Виктория всё же решила зайти в море. Приподняв подол у платья, гонщица ступила в морскую воду. Синие волны, коснувшись её ног, убегали обратно. Ветер играл с волосами и мягко касался щёк. Виктория чуть прищурилась и счастливая улыбка появилась на её лице. — Как водичка? — поинтересовался Нико с широкой улыбкой на лице. — Иди и проверь! — крикнула ему Виктория. Хюлькенберг закатал штаны повыше, снял обувь и шагнул к Полянской в море. Нико отметил, что вода уже успела подостыть, и стал беспокоиться, как бы его спутница не простудилась после долгого пребывания в прохладном море. — Ты не замёрзла? — поинтересовался он. — Ничуть, — заявила Виктория и вновь повернулась к морю, однако Николас отметил, что её кожа покрылась мурашками. — Ну и чего ты меня обманываешь? — проворчал он. Гонщица почувствовала, как на её плечи опустился пиджак немца, а затем его руки плавно переместились ей на талию, и Виктория вновь ощутила эту сладостную ноющую боль внизу живота. Хюлькенберг притянул Полянскую ближе к себе, и она положила голову ему на плечо. Их взгляды встретились. Виктория несмело коснулась его щеки, и это действие заставило гонщика французской команды вздрогнуть от неожиданности. — Ich will dich küssen /Я хочу тебя поцеловать/, — выдохнул Нико. — Mash es! /Сделай это! / — не выдержала Виктория. Хюлькенберг тут же нежно притянул Полянскую к себе за подбородок и заглянул ей в глаза. Виктория провела по пересохшим губам языком. Нико прикрыл глаза и, наклонив голову чуть влево, приблизился губами к её губам и поцеловал девушку. Лицо пилотессы совсем рядом, теплые и нежные губы, давно желанные и наконец.! Её маленький язычок, скользнувший к его губам, пробудил в нём ещё более острые чувства. Николас углубил поцелуй, прижал девушку к себе ещё крепче и зарылся свободной рукой в её волосах. Воздуха стало слишком мало, и им пришлось прервать поцелуй. Нико убрал непослушную прядку волос Виктории ей за ухо смущенно улыбнулся. — Так значит, ты говоришь по-немецки, — произнёс на родном языке Хюлькенберг. — Говорю. — И ты понимала всё… — Абсолютно всё, — эта ситуация стала забавлять Полянскую, и она еле сдерживалась, чтобы не улыбнуться. Смущенное выражение лица Николаса её умиляло, и Виктория, встав на цыпочки (ведь он был гораздо выше её), коротко поцеловала его. — Но откуда…? — не мог успокоиться Хюлькенберг. — Это долгая история, вряд ли тебе будет интересно её слушать, — горько усмехнулась Виктория. — Почему? Я действительно очень хочу знать, — с этими словами Хюлькенберг притянул Полянскую к себе и коснулся губами её щеки. — Расскажешь мне? Девушка повернулась к возлюбленному, долго смотрела в его глаза и наконец произнесла: — Хорошо, я расскажу тебе свою историю. Они вышли из моря на пляж и присели на шезлонг, одиноко стоящий в песке. Виктория набрала побольше воздуха и продолжила: — Я родилась в Германии, в Мюнхене. Мой отец немец, а мама русская, приехавшая туда учиться. Они познакомились, начали дружить, а после дружба превратилась в любовь. Родилась я. До пяти лет я жила в Мюнхене, говорила и на немецком, и на русском. Потом родители очень сильно поссорились и разошлись. Мама даже добилась того, чтобы отца лишили родительских прав. Об этом я узнала, подслушав разговор мамы с дедушкой и бабушкой, с которыми мы стали жить в России, уехав из Германии. Я стала ходить в обычный русский детский сад, и в один момент, когда меня должны были вечером оттуда забрать, воспитательница подошла ко мне и сказала, что сегодня меня никто не сможет забрать, и я должна сейчас собраться и с ней куда-то ехать. Я очень возмутилась, и сказала, мол, как так, мама не может меня здесь оставить! Позвоните моим деду и бабушке, они заберут! Меня как-то успокоили, я оделась и меня привезли, как я поняла позже, в детский дом. Там со мной провели беседу. Мне сказали, что… мамы, деда и бабушки больше нет… Они, возвращаясь из магазина, направились в детский сад за мной, но по пути попали в страшную аварию и погибли. Последние слова Полянская произнесла еле слышно. Рассказывая ему все это, Вика вновь как будто переживала все эти события. Хюлькенберг уже пожалел, что затеял этот разговор. — Прости, мне не нужно было просить тебя рассказать мне всё это, — Нико погладил по волосам девушку, лежащую у него на плече, тяжело вздохнул. — Всё нормально. Я бы все равно когда-нибудь это рассказала, — всхлипнула Полянская. — Так вот, — продолжила она. — Я попала детский дом музыкально-художественного воспитания. Я прожила там около пяти месяцев. Однажды на концерт, который там часто устраивался, пришла семейная пара. Муж и жена, оба известные музыканты. Им очень понравилась я и мое выступление, и они приняли решение удочерить меня. Мои новые мама и папа мне тоже очень понравились. Поначалу я их очень стеснялась, а особенно сторонилась своего нового старшего брата. Но они всегда были милы и ласковы со мной, в доме всегда царила приятная атмосфера, играла музыка. Итак, теперь я стала Викторией Полянской. — Извини, что перебиваю, а какая фамилия была у тебя до этого? — Кронберг. Виктория Кронберг. — А всё-таки, как ты попала в автоспорт? — поинтересовался Хюлькенберг, поняв, что нужно сменить тему. — Моему брату на день рождения родители подарили карт. Родители много зарабатывали и могли делать такие дорогие подарки. Мы всей семьёй в тот же день отправились на гоночный трек. Денис катался, и все это время я, не отрываясь ни на миг, наблюдала за ним. Мне вдруг тоже очень захотелось проехаться. Брат, покатавшись десяток кругов, предложил карт мне. На самом деле, очень сложно описать ощущения, которые охватили меня, когда я впервые села в него, взялась за руль и тронулась с места. Думаю, тебе знакомо это чувство. У меня появилось новое увлечение. Я начала принимать участие в своих первых гонках. В один прекрасный день мама и папа предложили мне заниматься этим профессионально, и я не раздумывая согласилась. Мы приняли решение перебраться в Италию, где я пошла в школу с уклоном на изучение немецкого языка (мне не хотелось его забывать) и параллельно с этим участвовала в картинговых чемпионатах. Там я познакомилась с Юлией, Сергеем и многими другими гонщиками. Я добилась успеха и после картинга перебралась в гонки на автомобилях с открытыми колёсами. — Я видел твою первую победу в Европейской Ф-3, — вспомнил Нико. — Это было в Германии. — Что ты забыл на Формуле-3? — усмехнулась Виктория. — Насколько я помню, мне в тот момент было восемнадцать лет, тебе же… двадцать шесть. Ты уже три года гонялся в королевских автогонках! — Навещал свою старую команду, — пожал плечами Нико. — И так удачно совпало, именно в день твоей победы. Я, помню, ещё подумал: «Эта девчонка далеко пойдёт.» Никогда не сомневался в том, что увижу тебя в Формуле-1. Виктория смущенно улыбнулась и задумчиво проговорила: — Ты мне льстишь. Однако я не помню, чтобы видела тебя в тот день. — У меня даже фото есть, — заверил её Николас и включил телефон. Полянская взглянула на время, появившееся на его экране, и увидела, что уже давным давно наступил новый день. — Вот, пожалуйста. Я стою под подиумом. А кто это на верхней ступени пьедестала? — О Господи, — рассмеялась Виктория. — Я даже и не представлял, что наблюдал за победой девушки, которая через несколько лет будет занимать особое место в моем сердце. За этими словами последовал поцелуй. — Почему именно я? — вырвался вопрос у Виктории. — Я сам не могу ответить на этот вопрос. Меня просто тянет к тебе, а я же несколько не сопротивляюсь, и ничуть не хочу. Я чувствую в тебе что-то родное. — И я, — призналась Полянская. — Вот только… Если мы хотим быть вместе, нам придется держать наши отношения в тайне. По паддоку поползут всякие слухи, которые потом выйдут за его пределы… Нам будет не спастись от журналистов! Дв и наши команды вряд ли будут рады этому. — Но они ведь не могут запретить нам любить! Ну, а так, конечно ты права. Прессе и всем остальным знать про нас совсем не нужно. Может быть потом, когда-нибудь. — И ещё, несмотря на наши чувства, там, на трассе, мы остаёмся соперниками. Не путать любовь и работу. Только попробуй поддаться мне! — Я даже не думал об этом! — заверил Полянскую Хюлькенберг.