Собутыльник поневоле

Эвелина, ведьма-самоучка, профессиональная истеричка и алкогольвица, фривольно раскинулась на широком матрасе, лежащем прямо на паркетных досках, и беззаботно спала, укутавшись в толстенное одеяло. Крепко уснуть под вой ветра и ровный гул ливня и так несложно, а учитывая, сколько сейчас вермута с газировкой в организме девушки, и вовсе проще, чем составить защитный рунный став. Именно созданием подобной "херни на любой вкус, цвет и кошелек" и занималась Эвелина, считаясь при этом в определенных кругах лицом вполне себе компетентным. Однако один конкретный став, нанесенный сейчас на внутреннюю сторону антикварного зеркала дешманским фломастером из ближайшего ларька , определенно требовал повторного нанесения. Последние несколько рун почти стерлись, и, видит Один, Эвелине следовало бы купить нормальный перманентный маркер, а не детский набор для рисования за 30 деревянных. Однако внутренний еврей победил, и теперь последняя преграда между реальным миром и зазеркальем была разрушена, как вера американцев в Трампа. Отражение комнаты за стеклом вдруг исчезло, и на его место пришла плотная пелена тумана. Раздался тихий стук. Эвелина перевернулась на живот и обхватила подушку руками и ногами. тук-тук Девушка что-то невнятно пробормотала и с головой зарылась в одеяло. ТУК-ТУК Стук стал громче, стекло задребезжало, и, казалось, еще немного, и оно разобьется на сотни осколков, которые станут затем пищей для фанатов "Ходячик мертвецов", "Sally face" и других фандомов, в которых персонажи рано или поздно умирают. Эвелина широко открыла глаза, и во взгляде её сейчас читалась вся любовь и нежность к миру, которую только может почувствовать человек, разбуженный в три часа ночи на выходных. Девушка покосилась на дверь, затем на окно, пытаясь понять, откуда доносится этот стук, но ничего не обнаружила. ТУК-ТУК-ТУК Эвелина перевернулась на левый бок и с интересом взглянула на зеркало, стоявшее у стены. Уличный фонарь отлично освещал коллекцию пустых бутылок на подоконнике, книжный шкаф, не зажженные свечи на комоде и странное существо, глядящее на Эвелину из зазеркалья. Оно, по всем законам жанра, было довольно высоким, худым и безликим. Его длинные руки, больше напоминающие что-то среднее между тоненькими веточками и щупальцами, свисали по бокам, доставая почти до пола, а на месте, где должны были быть глаза, зияли два провала. Существо протянуло одну из странных конечностей вперед и без труда прошло через зеркальную преграду. Тут же из зеркала повеяло каким-то потусторонним холодком, и температура в комнате значительно упала. Эвелина села, прикрыла голые плечи одеялом и почти кокетливо поправила (или попыталась поправить) воронье гнездо на голове. – Зая моя, ты если так легко зайти можешь, зачем стучишь? – наигранно-ласковый голос никак не соответствовал выражению лица девушки, а в глазах черти вдруг заплясали канкан. – Чего людей будим? Существо, ошалев от такой реакции, попыталось было сделать шаг вперёд, но неожиданно почувствовало поток энергии, исходящий от девушки. Энергии настолько мощной, что при желании с её помощью можно было бы осветить пару домов. Незваный гость понял, что оказался по уши в дерьме.

***

Всего четверть часа спустя Эвелина уже сидела на барном стуле и твердой рукой разливала по чайным чашкам виски. –... и попросила она меня сделать приворот. Ну, мне не сложно, таки деньги ведь не пахнут. Причем о последствиях предупредила, а эта дурочка прискакивает через месяц, говорит, мол, он с ума-а сошел, никуда не пуска-ает... Они же, привороженные, как собаки становятся – никуда без любимых не могут податься, и вся жизнь их теперь только вокруг одного человека вертится. Ну, взяла я с нее бабла в два раза больше, отворот сделала. А через неделю она снова появляется... Тебе что, не интересно? Существо усиленно закивало, всем своим видом показывая, что очень даже интересно. Перспектива быть развоплощенным прямо на этой кухне ему никак не улыбалась. Кто ж знал, что на ночной охоте оно забредет к ведьме, умеющей разбираться с подобной нечистью быстрее, чем выкуривать сигарету до фильтра? Пришлось изображать живой интерес и надеяться только, что получится дотянуть до шести утра - в это время его снова затянет в зазеркалье. – А ты чего не пьешь? Виски хороший – не заморачивайся, я даже не пыталась отравить. А на тебя, наверное, зелья все равно не действуют... Хотя мы можем это и проверить, – в глазах ведьмы мелькнул интерес, так что существо предпочло обхватить щупальцем кружку и потянуть её к себе. Эвелина с удовольствием наблюдала, как её внезапный собеседник пытается влить в себя алкоголь и старалась понять, откуда у нечисти, питающейся человеческим страхом, появился вдруг рот – нормальный такой, человеческий, правда с двойным рядом зубов. Однако небезызвестный Джек сделал свое дело, и ведьме вдруг показалось, что анатомия существа уже не так важна. – Тебя как звать-то? Существо издало непонятный, уже пьяненький рык. – Слушай, это херню я не выговорю даже трезвой... будешь Саней – очень уж на моего бывшего ты похож. Такой же худой и стремный. Внешность ведь не главное, думала я, а он, как назло, ещё и светлым целителем оказался. Поэтому и расстались. Ну кто вынесет эти тупые вопросы? "Милая, что нашем доме делает эта нечисть? Дорогая, меня пугает, что ты убила того петуха...". А что мне оставалось делать? Сил магических нема, а заказов много: вот и пришлось жертву приносить – не буду же я людям отказывать. "Любимая, тебе обязательно было перерезать ему глотку прямо в нашей ванной?". Нет, ну а где я должна была это сделать? В спальне?... Так что, как тебе имечко? Можно тебя Сашей называть? Существо почувствовало странное тепло внутри и подумало, что оно сейчас не то что на Саню – на какую-нибудь Даздраперму будет откликаться, если ведьма так скажет. Саня начал ощущать, что в голове его будто что-то раздувается, стены вдруг закрутились вокруг в каком-то диком танце. Существо сложило на барной стойке верхние конечности и опрокинуло на них голову. Невероятно хотелось спать, хотя, казалось бы, у нечисти из потребностей присутствовал только ненасытный голод. –... так вот, Саня, жизнь меня любит. Причем сильно, по самые гланды любит. Это же еще в детстве началось... О, как тебя развезло. Ты что же, не пил никогда? – Эвелина сочувственно похлопала существу по плечу. – Вертолетики словил? Нет, так дело не пойдет. У меня здесь не клуб нечестивых алкоголиков. Пойдем трезветь. Существо и само не поняло, как оказалось под душем, из которого била ледяная вода. Эвелина деловито растирала липкую, холодную кожу Сани какой-то мазью и что-то говорила. – Я же говорю – прямо как мой бывший. Тому, чтобы напиться, тоже было достаточно всего лишь понюхать алкоголь. Светленький, что и говорить... Ты не переживай – организм сейчас разбужу, детоксикацию проведу, рассольчик налью. Через час будешь, как новенький.

***

Эвелина оказалась права – ровно спустя шестьдесят минут Саня стоял возле того самого зеркала, через которое умудрился попасть к ведьме. В щупальцах он сжимал банку с мутноватым рассолом, а на плечах держал махровое полотенце с нарисованными уточками. Эвелина, кажется, с гордостью посмотрела на результат своего титанического труда – практически трезвое существо, и похлопала того по плечу. – Ой, Саня, хорошо посидели, душевно. Я защиту обновлять не буду – ты заходи еще, дам абсент попробовать. Только поешь предварительно – а то опять свалишься после первого же шота. Нечисти привет передавай, да скажи, чтобы в соседней квартире не охотились – у меня там знакомая с ребенком живет. Ровные ребята, не суют свой нос куда не надо: не стали вызывать полицию в прошлый раз, когда ко мне чуть ли не сами адские гончие заявились, а просто тихо-мирно дома остались сидеть. Не то что прошлые жильцы... То им вой призрачный не нравился, то запах зелий, то ещё что. Короче, узнаю, что полезли в сорок девятую – и вас сам Сатана не откачает. Ну, до встречи. Саня судорожно сглотнул, хотя и не уверен был, что умеет это делать, и сделал шаг назад, в зазеркалье. Нужно было срочно передать остальным, что в этом доме, а в идеале и в городе, лучше не появляться. В глазах Эвелины было что-то такое, что любой полтергейст, даже самый слабоумный и бесстрашный, понял бы всю серьезность казалось бы шутливой угрозы. Упаси его Один еще хоть раз в жизни появиться в этой квартире.