Голос

      Снег за окном валил так, словно собой хотел скрыть все изьяны этого серого и в общем-то безрадостного мира. Светлой пеленой размывал тёмные очертания дома через дорогу, огромными мягкими снежинками искрил в свете уличных фонарей. Зимой их зажигали рано. Время только клонилось к раннему вечеру, а они уже пытались бороться против неминуемо сгущающихся промозглых сумерек своим тёплым жёлтым светом. Каждый раз тщетно. Всё, что они могли против спускающейся на землю тьмы - смутно освещать путь вязнущим в сугробах редким прохожим.       А из форточки нещадно сквозило. И никакой свитер не помогал. Закрыть форточку плотно не получалось - в самом её углу из комнаты на улицу тянутась толстая медная проволока. И полностью заткнуть щёлку варежками и шапкой не выходило, как ни старайся. - Мишка, ну как? Скоро уже? Мне холодно. - Тише, Варь, под руку не говори. Это очень сложное дело.       Мишка сказал это твёрдо, с важностью и непоколебимостью знающего своё дело человека. Насупившись, он осторожно подключил штекер приёмника в розетку. Мгновение выждал. Так, будто коснись он выключателя сразу, весь мир вокруг рухнул бы. И не осталось бы ни фонарей за окном, ни комнаты, ни аккуратно заправленной кровати с металлической сеткой и продавленным матрацем, на котором, закутавшись в его свитер, сидела младшая сестра. Была бы только непроглядная тьма и подвывание ветра.       Осторожно, с опаской, он нажал на выключатель. Ничего не произошло. Только маленькая лампочка на чёрном корпусе загорелась зелёным. Тихо прочистил своё механическое горло динамик и с готовностью тихо загудел. - Ну вот, снова искать, - сокрушённо вздохнул мальчуган. - Миш, ты долго. Может, уже не надо? Вдруг они снова придут? - Они были недавно. Зачем же им ещё приходить? - Они всегда приходят.       Варя недовольно засопела, укутала носик в колючий ворот, но продолжила наблюдать, не отрывая взгляда, как её брат всё крутил ручку настройки. Аккуратно, самыми кончиками пальцев. Медленно, деление за делением. А прибор лишь изредка мигал лампочкой. Её зелёный свет отражался в глазах мальчишки, гипнотизировал, манил к себе и обещал. Мигнул. Ещё раз. Затем ещё. И с каждым новым мерцанием заветное становилось ближе.       Динамик ожил. В сосредоточенной тишине комнаты его хриплый шум оглушил детей, заставил вздрогнуть. Опомнившись, Мишка с победоносной улыбкой уверенно крутанул небольшую ручку снова. Из какофонии хрипов к ним доносился голос. С каждым поворотом становился всё чётче и чётче, пока не пробился чисто, в полную силу. - Варька, это оно, нашлось! - просиял мальчуган. Плюхнулся на кровать рядом с сестрой так, что сетка под ними натужно скрипнула от нового груза. Мишка небрежно захватил конец одеяла и укутался в него вместе с сестрой.       Дети замерли в своём маленьком убежище от холода. Широко распахнутыми глазами они смотрели на чёрный коробок на прикроватной тумбе. А из его недр лился, наполнял комнату Голос. Негромкий и неизведанный, он уводил их из холода их затемнённой комнатки в далёкие, неизведанные и наверняка чудесные края. Так им казалось каждый раз, стоило только затаить дыхание и с интересом вслушаться в речь на таком же далёком, почти непонятном языке.       "The rocket ship sank down towards planet 7 of star system 84. They had traveled millions upon millions of miles. Earth was far away, her system and her sun forgotten, her system settled and investigated and profited on, and other systems rummaged through and milked and tidied up, and now the rockets of these tiny men from an impossibly remote planet were probing out to far universes..."*        А из форточки всё так же сквозило. И в комнате не осталось ни намёка на тепло, некогда обеспеченное тонкой батареей-гармошкой. Уличный мороз докрасна щипал щёки, старался пробраться под одеяло через любую неловко оставленную складку. За окном сгущались сумерки, а в тёплом свете фонарей всё так же искрились огромные пушистые снежинки. Тёплыми всполохами озаряли мрачный силуэт дома напротив освещённые окна. Некоторые зашторенные, некоторые открытые, будто приглашающие украткой заглянуть в их истории, обычно сокрытые от чужих глаз непоколебимыми кирпичными стенами. И в это же время далеко-далеко, на другом конце Вселенной сходили на поверхность неизведанной планеты отважные путешественники...       Деревянная дверь скрипнула, пропуская порыв сквозняка в душный от пара коридор и дальше вглубь квартиры. Мгновение, громкий хлопок, и сквозняк утихает. Только в коридоре, в направлении кухни, глухо раздаются чьи-то уверенные шаги. Вскоре их сменяют неразборчивые резкие женские голоса. Прислушиваясь, Мишка тихо вздыхает. Снова.       Ссора вспыхнула и угасла, как пламя спички. И вот, знакомые шаги еле-слышно приближаются со стороны кухни. Дверь ненадолго распахивается, пропуская в комнату женщину. Длинноволосую, высокую, статную. Будто сошедшую с одной из тех величественных картин и мозаик, прославлявших великое настоящее и счастливое будущее. Она вытерла руки о выцветший фартук, опустилась на край кровати и только уголками губ устало улыбнулась в ответ на взволнованные взгляды детей.        Искры маленькой победы и трепетного интереса перед неизведанным более не отражались в потухших глазах мальчишки. Завтра. Они снова придут завтра. Перевернут с ног на голову комнату, долго будут расспрашивать маму на кухне, а потом, провожаемые хмурыми взглядами соседей уйдут. Да, уйдут. Потому что снова не смогут найти, снова им нечего будет предьявить. И он, Мишка, лично об этом позаботится. Он уже выучил как.       На губах мальчишки вновь заиграла несмелая лучезарная улыбка. Завтра. Это всё будет завтра. Целую вечность вперёд! А сегодня есть снегопад за окном, тёплое одеяло и какое-то неуловимое единство и взрослого, и детей, подаренное Голосом далёкого неизведанного мира, на непонятном и оттого загадочном языке рассказывавшем им невероятную историю путешествия на другой конец необьятной Вселенной...