Взрослеть

Взрослеть Снег вьется крупными хлопьями перед запотевшим окном, покрывая темные кирпичи старинного дома белоснежным инеем, искрящимся в тусклом свете полной луны. Поставив тонкие локти на пластиковый подоконник, невысокого роста девушка, обнимая себя за оголенные, плечи, матово лоснящиеся бархатом кожи в холодном очаровании звезд, терзаемая мучительной бессонницей вглядывается в огни ночного города. Она совсем молодая: большие зеленые глаза в обрамлении пушистых ресниц, светлая, словно бы прозрачная кожа с россыпью родинок на шее и чувственно выпирающих ключицах, тонкие бледные губы с оттенком мертвенной синевы и волосы, короткие, ели достающие до ссутуленных хрупких плеч, в растрепанном беспорядке обрамляющие покойнически спокойное лицо… Перед вами сам автор. Я так много пишу о жизни случайных прохожих, проникаясь чужими трагедиями, пронося те через себя, излагаю их на бумагу в художественной обработке, дабы вы могли как-то занять себя в минуту передышки, быть может остановиться, подумать и сделать для себя некоторые выводы. Но теперь я хочу поведать вам не чью-то историю за маской мужского псевдонима и образа. Я расскажу вам свою. Свою жизнь. О своем человеке, который открыл во мне женщину, превратив утенка в лебедя, что теперь безнадежно брошен в одиночестве и беспомощной нерешительности от незнания как существовать в теперешнем расположении поведения и морального состояния. Так чувствуют себя недоношенные дети, что, появившись на свет слишком рано, не могут вдохнуть недоразвитыми легкими, и лишь глупо открывают рот, как рыба, выброшенная на берег. Действительно, я вовсе не сплю, не умея отогнать в темноте навязчивые мысли, постоянно сжимающиеся в вязкий комок, давящий на влажные виски, заставляя сжимать те обессиленными от недосыпания ладонями. Спокойна… Мне иногда теперь бывает страшно, как в детстве, однако вовсе не чудовище заставляет иглы мурашек терзать подрагивающие икры, а собственное отражение в зеркале, несравнимое с тем, что находилось в нем всего каких-то полгода назад. В нем уже не ослепленный наивностью ребенок, живущий в воздушных замках из одеял, как король, не взирая на пол и соответствующие ему роли. В него закована женщина, холодная, одинокая, сильная женщина, обнимающая себя за плечи, наблюдая как пальцы сжимают те до синяков, по утру закрываемых черной водолазкой. Она не плачет, но глаза ее потускнели, она не пала духом, не утеряла прежней воли, но близость окружающих ее пугает своей мимолетностью. Что-то израсходовалось в ней в непосильном количестве, обескровило ее румянец. Она стоит на рубеже детства и юношества, на пороге взрослой жизни, чье дуновение из приоткрытой родителями двери заставляет лишь сильнее сжиматься, из последних сил выпрямляя позвоночник в легком поднятии головы. Здесь ее дом, семья, мама… Она не бросит ее, не обидит, простит горячность, никогда не предаст. Сколько ей было сказано тогда, прежним ребенком, сколько сделанного… Но почему теперь так страшно просто отпустить ее образ…? Она еще держит ее за руку, последний год, здесь – в «ее маленьком мире», а там…там никого нет…рука, подведшая ее к самому краю, внезапно исчезла, растворившись в тумане воспоминаний и несбыточных желаний. Как много может натворить глупость? Вы никогда не задумывались? Как много возможно потерять в один день из-за опрометчиво сказанной фразы? Напрасного порицания в свое оправдание? Слишком сильной любви? Любовь… Я так хотела ее…Испытать, попробовать на вкус, всю без остатка ощутить кончиками пальцев на учащенном пульсе. Я знаю, она не в бабочках в животе, как романтично представляет нам кинолента и современная низкопробная литература, не в искрящихся глазах, не в поцелуях в шею, ключицы, тыльную сторону ладони. Оказывается, когда вы любите, умоляю, не путайте это с влюбленностью, что встречается на каждом шагу с изречением: «Мне он(а) понравился(лась)», - вы боитесь прикоснуться, словно ваше неосторожное движение может ранить этого человека. Даже если это мужчина, что старше вас на 17 лет. Это прекрасно… С уверенностью могу сказать: любовь – это лучшее, что может произойти с человеком, пока она вас не отравит и не превратит в ходячего зомби, пожирающего выбранный после сорт наркотика: алкоголь, деньги, кокаин, секс. Любовь – это зависимость, неосознанная одержимость человеком, что невольно превращает вас в раба, каким бы сильным вы ни были, только вот рано или поздно от любого наркотика приходится отказаться, спровоцировав ломку. И это настоящая ломка… Не та, что в песнях Фараона, это маниакальная, шизофреническая одержимость. Вы ищите этого человека: ходите к месту работы, в дом напротив его квартиры, случайно натыкаетесь на человека из ютюб, чей голос так напоминает по интонации и тембру его, а он по иронии судьбы оказывается шизофреником психической лечебницы. Вот в этот момент вы понимаете, что сходите с ума. Находится заменитель. У меня – одержимость деньгами. Вы перестаете видеть людей, их лица, цвет глаз и волос, не запоминаете имен и голосов, вам становится абсолютно все равно. Их роль – поспособствовать вашему подъему по карьерной лестнице. Любовь – это прекрасно ровно до тех пор, пока вы не сходите от нее с ума, что неизбежно, следовательно, это самое отвратительное из чувств, идущее от дьявола и непременно лишь от него одного. «Бог всех нас любит» - скажут церковники. Я хожу в церковь. Но ответьте, священники, почему нет ни одного брака, заключенного по любви? Почему единственный мужчина, которого я любила до самозабвения не мог позволить мне испортить себе жизнь, т.к. разница в возрасте слишком велика? Почему, если он нас любит, то делает несчастными? Молчите? Он не знает, что такое любовь! Об этом писал Маяковский в своем «Облаке в штанах». Он не способен на любовь сам, потому, как импотент, не имеющий шансов зачать, издевается над нами, мстя за свою бесплодность. Я верю в бога, но благодарю не его, а ангела хранителя, что ценой своих страданий вымолил у него «наше» время… Полгода назад*** - И что ты нашла во мне… – стоя на балконе в одном белье произносит мужчина, затягиваясь сигаретным дымом, уносящимся в глубины переулков с гулом машин и маленькими фигурками невольных ночных прохожих. Его ноги скрещены, а бедра и спина образуют прямой угол с опором локтей на подоконник. - Не знаю…ты просто мое… - отвечает девушка в коротком льняном платье с коронками, в желании выглянуть на улицу, приподымающаяся на носочках, так обожаемых им ножек, чьи икры теперь маняще подрагивают. Ее округлые бедра слегка приподняты, а правая рука касается тыльной стороной ладони его предплечья. Ее волосы, собранные в неряшливый хвост, раздувает летний ветер, а очки бликуют в свете сотен фонарей от супермаркета и горящих лампочек соседей напротив. Она была такая юная, нежная, манящая в своем коротеньком платье, оголяющем шею с играющей волнистой прядкой. Она закрывает глаза и улыбается. Такой безмятежной детской улыбки он уже давно не видел, запутавшись в связях с пустыми, податливыми в своих возбужденных членах женщинами. В низу живота мягко сдавило. Сигарета беспомощной искоркой полетела вниз, а сильные руки в бесконтрольном запале перехватили тонкую талию девушки, увлекая ее на мягкое кресло в углу балкона. Он садит ее к себе на колени, скрещивая обе ее ручки на рвано вздымающейся груди. Он ничего не говорит, не может, не знает, что может оправдать то, что теперь зреет в гудящей голове. Жаркий поцелуй в ее напряженную шею, в натянутости тонкой кожи оголившую тонкие выпирающие связки, отдавшиеся влажным поцелуям его искусанных, изъеденных никотином губ. Ноги чуть расставлены. Сознание уплывает, он ощущает это в упругости члена, что в ее сопротивлениях мерно трется о ткань белья и платья. Сводит с ума. Никогда он не принуждал ни одну женщину к близости, не был так очарован, но теперь чувствовал, что может причинить боль единственной, что сумела занять его сердце. Он останавливается и медленно усаживает ее на подушку кресла рядом с собой, все еще не давая встать, чувствуя, как ее хрупкое тело продолжает биться в желании покинуть тиски объятий человека, что теперь заставлял ее сердце холодеть от страха. - Пусти… - шепотом просит она. Где ее сила воли? От чего она не закричит и не позовет на помощь, ведь прекрасно осознает суть происходящего. - Я ничего тебе не сделаю… - выдох в висок. Уткнувшись носом в бархат ее волос бормотал он, стараясь унять рваное дыхание. Покрывая нежными поцелуями ее округлую головку, он силился успокоить своего маленького испуганного птенчика, что никак не переставал сопротивляться, даже в путах липкого страха. - Прости… Руки отпускают ее. Пружины мебели прогибаются, после надрывно выстреливая обратно в потере одной из нош. Мужчина опускается на пол перед своей малышкой и припадает лицом к ее коленям, проводя кончиками пальцев по длине ног, мягко прижима их к горячей груди. Она медлит, боясь прикоснуться к его всклокоченным волосам, лишь обескураженно наблюдает. Он целует в коленную чашечку, спускаясь теплыми ладонями к щиколоткам. Девушка припадает робким поцелуем к его макушке, зарываясь покрасневшим кончиком носа в его черные, как грива вороного коня, жесткие волосы. Он покрывает поцелуями каждый сантиметр ее кожи, чувствуя, как крошечные пальчики спускаются к его плечам и спине, робко вырисовывая на них неясные линии. Он отрывается от ее икр и, приводнявшись на локтях, опираясь на обивку мебели по обе стороны от ее бедер, целует в уголок губ, оставляя солоноватый, с привкусом металла след. Она не отвечает, в легком повороте склоняя голову на бок, оголяя перед одурманенным взором мужчины выпирающие ключицы. Он задыхается, приобниамая за плечи, упивается запахом ее индийских духов, проникая языком в чувствительную ложбинку, заставляя девушку судорожно сглотнуть. Поднимается выше, чувствуя, как она сжимает колени между его расставленных ног – закрывается: - Пойдем на кухню… Она его не слышит. Он отстраняется от нее и, поднимая на руки, уносит в одну из комнат. Как фарфоровую вазу ставит на ватные, совершенно не держащие хозяйку ноги около стены. Она расслабляется. Он чувствует это. Подходя ближе, протягивает руки к талии девушки, что секунду назад была напугана до онемения, и оказывается перехваченным за напряженные бицепсы упругими пальчиками. Он нависает над ней, приближаясь к тонкой линии губ, которая тут же ускользает из-под его натиска в легком склонении головы проводя по нижней губе мужчины кончиком языка, что его удивляет, еще больше распаляя. Он ловит ее теплые, разгоряченные дыханием уста, проникая в те своим влажным, властным языком в требовательном поцелуе. Она не дает подойти ближе, держит дистанцию, дразнит, маленькая лисичка. Он чувствует, как она перехватывает инициативу, чуть подаваясь вперед в нетерпеливой спешке новичка и мягко отстраняется: - Не торопись… - в ту же секунду припадая к ней снова. Высвобождает руки и убирает их за спину, повинуется этой маленькой, столь желанной им чертовке, что теперь нисколько не стыдясь и не робея топит его в своем спонтанном порыве, закусывая нижнюю губу партнера и слегка оттягивая ее. - Ты пошло целуешься, детка… - Нормально… - Нет, так не целуются девственницы. Ты с кем-то целовалась до меня? Со своим Сашей? Да? – с ноткой обиды и разочарования мурлычет мужчина, опираясь на руки, вжимающиеся в выступ стены, по обе стороны от ее головы. - Нет! Ты за кого меня принимаешь? – возмущенно-капризно отзывается девушка, надувая свои тоненькие губки - Ладно… - бросает он и отворачивается. «Не поверил» - пролетает в голове. Он разворачивается к ней спиной и, открывая холодильник, достает бутылку пива. Откупорив ее, запрокидывает над головой, и черная в отсутствии света влага начинает спускаться по его гортани, задевая при глотании выпирающий кадык. Она не двигается, бессмысленно наблюдая представленную ее взору картину. Орошив сосуд до половины, мужчина ставит его на стол и начинает медленно приближаться к девушке, что при этих движениях даже не шелохнулась. Его руки проводят по плечам со сведенными сзади лопатками, не спуская глаз с ее расширенных зрачков, мерно пульсирующих в глубине потемневшей зеленой радужки. Он толкает ее на диван, заставляя чуть раздвинуть ноги, опускаясь между ними вровень с лицом девушки. Его руки сжимают маняще, округлившиеся бедра. - Тебе понравится… - ловит испуганный взгляд, но не сопротивление, - раздвинь ноги, положи их мне на плечи, - он мягко поднимает их за напряженные икры и кладет на вздымающиеся от глубоких, успокаивающих его собственное возбуждение, вдохов, - тебе понравится, я обещаю. - Нет, я боюсь. Это больно… - недоверчиво сжимая колени и отталкивая от себя мужчину, шепчет девушка. - Я не буду проникать… Только поцелую, обещаю…не бойся – выдыхает – ты же знаешь, я не сделаю тебе ничего плохого…расслабься. Она колебалась. Для самой себя не решив стоит ли ей поддаваться на его уговоры, девушка бездействовала. Он поцеловал внутреннюю сторону бедра, приближаясь к белому кружевному белью, попутно запуская руку под платье сзади, на уровне лопаток расстегивая одним движением крючечки бюзгальтера, что тут же был подхвачен спереди руками девушки, приводя ее в чувства. - Нет! Не трогай! Он отстраняется. - Блин, я привык делать все, что хочу с девушками – с интонацией обиженного ребенка, склонив голову проговорил мужчина, - прости… Она порвалась встать в желании пойти в ванную и застегнуть белье, но он, перехватив ее за полные бедра, усадил обратно. - Пусти меня! - Стой. Я туда больше не полезу. – проводит костяшками по покрывшимся мурашками ягодицам – можно хотя бы живот…? – неуверенно мурлычет он, успокаивающе поглаживая ее изящные ножки, зная, как она сходит с ума от этого, - я не дотронусь до "нее", не прикоснусь. Не дальше трусиков…пожалуйста - выдыхает ей в колени. Она чувствует, как он сдерживается, как тяжело ему дается каждый вздох и все эти слова уговоров, что, верно, уже порядком и надоели. - Х-хорошо – ели слышно выдыхает она, продолжая придерживать бюзгальтер. Он медленно поднимает платье оголяя ее плоский живот, чувствуя, как она вся напряглась от его прикосновений к нему. - Расслабься… - целует родинку возле пупка, заставляя ее еще больше заледенеть и съежится. Он опускает одну руку к ее щиколотке, водя ею по оголенной коже ног в успокоительных, мягких движениях, - расслабься…я не причину тебе вреда…я же обещал, что не дотронусь ниже белья…выдохни… Она запрокидывает голову и расслабляется, чувствуя, как его язык мягко обводит каждый стежок ее шва от операции справой стороны. Он спускается ниже и целует в кружево белья: - Нет! – испуганно вскрикивает она - Я не трогаю, я не буду там…успокойся… Рука, что поглаживала подрагивающие в легких конвульсиях возбуждения ноги, поднялась к округлому бедру и придвинула девушку к краю дивана, предоставляя белоснежным зубам болезненно закусить тонкую кожу низа живота, что вызвало еле слышный всхлип. Теплый язык тут же принялся зализывать выступившее покраснение, а мягкие губы запечатлели на нем успокаивающий поцелуй. Он убрал от ее тела руки и отстранился. - Я больше не могу сдерживаться. Поднялся на ноги и направился в ванную, оставив ее одну в комнате. Она коснулась оголенными ступнями длинного ворса ковра, и, расправив лопатки, застегнула за спиной бюзгальтер, после второпях поправляя и разглаживая на коленях смятое платье. Прошло с две минуты, и дверь ванной отворилась, предоставляя хозяину квартиры выйти и лечь на диван. Он молчал. - Прости… - прошептал он, закрывая лицо руками, - я такая мразь…прости… Такой искренности в только что произнесённые им словах, она никак не могла ожидать, особенно после того, происходящего всего пару минут назад. - Ты ненавидишь меня, детка. Я плохой…мерзкий старик…да… Она непереносила, когда он так говорил, но теперь видела, что если не предпринять решительных действий, то может просто его потерять прямо здесь и сейчас. Она опустилась на ковер, проводя, едва касаясь кожи, кончиком носа линию от виска до ключицы, нежно целуя в выступающую на шее пульсирующую венку. - Да, да…пожалуйста… Она покрывала поцелуями его маленькие покатые плечи, попеременно возвращаясь к чувствительной шее, при прикосновении к которой он судорожно перехватывал дыхание, спускаясь правой рукой к собственному белью. Он не мог терпеть. Уже не мог. - Целуй…не останавливайся…боже…сейчас..кончу… После этого она впилась глубоким поцелуем в его приоткрытый рот, вбирая в себя баритонный рык. Отстранилась. - Мне надо…выйти – уже смеется он – я весь…кхм…в сперме… - и закрывает от смущения лицо руками, после чего она наклоняется к нему и целует в костяшки рук. Он встает и направляется снова в ванную. Она улыбается и выходит на балкон, вслушиваясь в гудки уходящих машин, заласканная струями прохладного, вечернего воздуха. Он подходит сзади и, обнимая за талию, целует в макушку: - Я хочу жениться на тебе… - Кхм…не шути так… - Я абсолютно серьезно… - Я несовершеннолетняя вообще-то… - Ты же вырастишь… Минутное молчание: - Ладно, это только мечты. Ты не будешь счастлива. - Почему ты так думаешь? - Кому нужен старик? - Ты не старый! - Это я еще пока более-мение, а когда тебе стукнет 25 мне будет уже 42…- она чувствует как он ухмыляется, в коротком выдохе, заставляя прядь ее волос слегка вздрогнуть, - я с ума от ревности сойду и тебе мозг весь вынесу. - Нет, т… - хотела было возразить она: - Послушай! Я очень хочу тебя…, - прижимается к ней всем телом, - но еще больше я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Ты должна жить, жить в кайф… Не связывайся с уродами только…хотя…, я проконтролирую это… - утыкается носом в шею. Она молчит. - Я все сделаю для тебя…ты должна быть счастлива, малюк… Без меня… - целует в первое звено позвоночника, - скоро все закончится… Он кладет подбородок ей на плече, чувствуя, как она прижимает его к себе, одной из рук обвив шею: - Потом… - касаясь в легком поцелуе уголка его обветренных губ. - Если бы ты только знала, как я не хочу стареть… - Пока я здесь, ты не старый! Достал уже! – сурово выпаливает девушка, вызывая у обнимающего ее мужчины умильный смешок. - Хорошо, как скажешь, малюк… Я стою перед зеркалом, волосы всклокочены, а из глаз катятся слезы. «Что это было» - проскальзывает в голове, пока ватные ноги, лениво переступая по холодному полу несут тело хозяйки к огромной двуспальной кровати. Ей всегда так холодно спать в ней, даже под ватным одеялом она поджимает колени и сворачивается в клубочек, как маленький лисенок. То был их последний день, после они больше ни разу не виделись. Кто повинен в этом – вопрос, ответ на который не знают, даже они сами. Он просто ушел от нее. Замолчал. В один момент перестал отвечать на звонки. Оставил ее одну. Правильно ли он сделал? Я ненавидела его! Старалась! Как мне казалось, должна ненавидеть, в разговорах с самой собой подмечая все его недостатки. Кхм…дурочка, как он и говорил… Невозможно разлюбить человека, вынуть его из своего нутра и избить ногами в жажде мести… «Мести? Ему же будет больно… Как я могу?» Она утыкается подрагивающим носом в подушку и заливается слезами. Уже прошло полгода, но она не может забыть. Не может оставить в прошлом его голос, руки, запах адиколона, улыбку, жесты… «Взрослей» - последнее, что он написал ей в вк. Тогда это не было ей понято, более того, воспринялось как обида, теперь же… «я понимаю смысл». «Я выросла: не сутулюсь, как ты мне всегда говорил, не открываю перед собой дверь сама, хожу на каблуках, «делаю» походку… Благодаря тебе, я превратилась в женщину, за что неимоверно благодарна, но…ты отнял у меня все человеческое… Я потеряла душу, солнце… Спасибо за красивую сказку, но….надеюсь, ты счастлив со своей девушкой и она не оставит тебя, когда будет по-настоящему нужна…» «Каждый должен хоть раз в жизни полюбить, хотя бы для того, чтобы перестать думать, что это нечто прекрасное: «…что отлюбили мы давно: ты – не меня, а я – другую…»…» - С. А. Есенин. P.S. ты очень похож на него.