Сделай Громче!

Расслабленная атмосфера этого вечера совсем не подходит для предстоящего концерта, им выходить на сцену через полтора часа, а настрой - поесть и прилечь. Все устали после перелета, как зомби слоняются по большой сносно освещенной комнате, которую им отвели в местном ДК под гримерку. Им предстоит саундчек, но они еще даже не расчехляли аппаратуру и инструменты. Всё в навалку сложено около входа в коридоре и в пока еще пустом зале. Кто-то втыкает в купленный по дороге "Speed-info", кто пытается поймать сеть, высунувшись в окно, кто-то, а конкретно - Маша, уходит репить на пока пустую сцену, кто просто сидит на полу и лениво переговаривается. Взъерошенный, похожий на сонного воробушка — Князь, сидит на стуле напротив двери, в одних боксерах и пытается заставить себя натянуть концертные джинсы — это уже третья попытка, глаза сами собой закрываются, несмотря на привычный гул голосов вокруг него, он снова роняет "левайсы", тихо матерится, наклоняется за ними и поднимает глаза. Сон тут же испаряется и сердце привычно на мгновение пикирует куда-то в район пола — в довольно блядской позе в проёме стоит Горшок — нога за ногу, длинные пальцы одной руки за шлевкой кожаных штанов, другая — вальяжно подпирает дверной косяк, растянутый свитер, сбитые берцы, растрепанные волосы, на лице привычная полуухмылка, глаза возбужденно блестят. — Блять… — тихо шипит Андрей, и в который раз роняет многострадальные штаны. Ухмылка Миши становится шире и отделившись от косяка, он медленно, безотчетно слегка покачивая бедрами, начинает приближаться к Князеву, не сводя с него такого знакомого, уже почти опасного взгляда. Андрей мгновенно мило вспыхивает, закусывает губу, улыбается и отводит взгляд, одновременно быстро пытаясь натянуть джинсы. Горшок тихо и почти неотвратимо подходит и садится на пол, прямо у ног Андрея. Дышать становится чуть труднее, а это невозможное чудо, откидывая голову назад, кладет ее практически ему на колени и снизу вверх заглядывает в глаза. Князь сдается и мягко улыбаясь, смотрит в ответ, зарываясь всей пятерней в густые каштановые патлы. Молодой, красивый — невозможный… Миха продолжает ухмыляться, берет его вторую руку, разглядывает как в первый раз - его пальцы, гладит ладонь и смотрит-смотрит… Андрей делает судорожный вдох и пытается что-то сказать — не выходит. Прочищает горло — — Ты переодеваться собираешься? — Раздеваться? — голос тихий, низкий и томный. У Андрея на мгновение темнеет в глазах — невозможен. Совершенно. Остальные ребята привыкли к их странностям и загонам, знали давным-давно, но не вмешивались, старались не замечать — понимали. Двенадцать лет как один день и все еще ведет, клинит, тащит, влечет за собой и припечатывает так, что едва не рехнуться. Обоих. Вдвоем. Обоюдно. Взаимно. ПОСТОЯННО… Им не мешают их «девушки», постоянные или случайные — они все для быта, для повседневности, «чтобы-не-потерять-сноровку», «типа как у людей» и еще много «для». Они друг у друга не «для», а «вопреки», у них всё - «взаправду» и «всамделишно», так до одури правильно, ярко и сильно, что периодически даже страшно, — потерять все это случайно. Потому друг за друга держатся — не оторвать. Никому. Никогда. Князь вздыхает и нехотя убирает от него руки — чревато, ой как все это сейчас будет чревато, и даже осторожность не спасет и армейская выдержка. Миха слегка скалится ему беззубой улыбкой — его личный вампирчик, и снова тянет тихим ласковым баритоном — — Далёко собрался, Княже? Горшок всё знает, изучил Андрея уже до мельчайших подробностей физически и морально, знает, как он на него действует и беззастенчиво пользуется этим, потому, что ожидая отдачи — понимает, что он ее получит — всегда. Андрей принимает игру, они оба готовы в нее играть 24/7, жаль приходится прерываться на сон, концерты, еду и повседневную жизнь. Он тоже все про Мишу знает, все его слабости, фетиши и тайные желания, которые для него самого — давно уже не тайные и потому, также провоцируя на реакцию, Князь знает, что она будет — только на него. Он быстро наклоняется к Михе, опаляет раскрывшиеся ему навстречу губы, дыханием мятной жвачки, почти целует, но тут же отстраняется и также опасно скалится — вызов принят. Андрей аккуратно встает со стула, обходит сидящего на полу Горшка, — сам он босиком и в одних только в джинсах. Ловит на себе голодный взгляд совершенно почерневших карих глаз, красуется, дает собой любоваться, потом медленно наклоняется и протягивает руку. Миха переплетается с ним пальцами, Князь тянет его за руку вверх и на себя — первое объятье за пару часов, почти танец, так всегда, но лучше отстраниться — пока еще можно себя контролировать. Расплетаются пальцы, шаги в стороны, взгляд в сторону. На них украдкой посматривают остальные ребята, но молчат, лучше в это не вмешиваться. Князь выуживает из сумки концертную футболку, натягивает кеды. Миша нервно проходит по комнате. Князь смотрит на него, потом на циферблат на руке — остался час. Саундчек и привести себя в порядок. Медленно выдыхает, но дыхание перехватывает почти в самом конце, от фразы брошенной ему через комнату низким, глубоким, чуть раздраженным голосом: — Вот, что блять, я делать должен?! Все, что-то делают, а я стою как истукан и всё… Князь хищно прищуривается — Горшок смотрит недовольно, почти обиженно, руки в стороны, нервно качает ногой. Вызов. И вопрос — конкретно ему, хотя типа — всем в комнате. Парни не вмешиваются и молчат, только наблюдают с все возрастающим интересом. Нет! Хлеба да, а зрелищ — обойдетесь. Князь склоняет голову на бок, оценивающе смотрит и бросает словно нехотя и наигранно буднично, но голос дрожит и выдаёт его с головой: — Ну, а ты не стой как истукан, ты ж артист? Двигайся. Подвигай… бёдрами, например. Миша сощуривается в ответ и делает плавное движение в сторону бедром. Князь забывает как дышать, но все еще хватается за сознание, которое просто рвется к чертям на миллионы клочков страниц «Старой Книги», он пытается поддержать разговор, но получается, что-то уж совершенно пошлое и хриплым голосом — — Ещё… Миха наблюдает за ним, ухмыляется и делает еще пару плавных движений узкими бедрами в разные стороны. Блять. Он не пользуется своей сексуальностью, хотя может. На сцене — это просто беготня и прыжки, таскание микрофона с места на место. Потому, что — не заслуживают, да и не нужно это никому показывать. Никому — кроме тяжело дышащего сейчас, смазливого белобрысого парня в другом конце комнаты. Ему — завсегда пожалуйста. И да, здесь они не одни, но это уже неважно, голос Князя звучит глухо и четко — — Ещё! Горшок ухмыляется еще шире и тихонько напевая припев — «Лесника», двигается в такт и словно забывшись в ритме, поднимает руки, прикрывая глаза. Андрей облизывается и в два прыжка оказывается рядом с Михой, хватает за ворот свитера, черные глаза распахиваются и встречаются с совершенно безумным взглядом голубых глаз напротив. — Пошли репить! — Князев почти рычит и дергает Горшка к себе, оба нервно смеются и Андрей выскакивает за дверь, утягивая за собой Миху. Оставшись одни — Рене, Яша и Балу многозначительно переглядываются и в импровизированной гримерке раздается громкий смущенный хохот. Вернувшаяся Маша, удивленно смотрит на парней — — А где Миша и Князь? Балу фыркает, все снова ржут. — Репить пошли. — Вдвоем? — Да, у них там своя репа, только для двоих. — В смысле? — Маш… Пошли на саундчек, когда эти кролики вернутся, все должно быть уже готово. — А-а-а, т.е… в этом смыс… ничего себе! — Да, Маруся, а что делать? Удаляющиеся громкие голоса в сторону зала со сценой, грохот расчехляемой аппаратуры и приглушенные стоны за дверью с надписью "WC" в дальнем конце коридора. Периферийный ДК встречает группу «Король и Шут».