Когда в одной части здания происходят судьбоносные события, в другой чаще всего царит тишина. ©
***
— Обещай, что позаботишься о нем. — Да, конечно! Мастер, конечно, я обещаю. Оби Ван почувствовал, как учитель обмяк в его руках — потерял сознание. Слезы неожиданно обожгли глаза и вылились на щеки, а он-то тешился иллюзиями, что железный. «Сейчас-то чего уже? Для кого этот спектакль?» — зло спросил он себя. Это было обидно и вроде помогло. Генератор равнодушно гудел, слева от них снова сомкнулось розовое силовое поле. Пора было выбираться. Интересно, они опустились или поднялись относительно ангара? С помощью Силы он сможет, наверное, взвалить учителя на спину и нести, но прыгать с уровня на уровень — маловероятно. Может, раз уж тут есть уровни, то есть и какие-то цивилизованные пути с одного на другой? Лестницы? Или даже — о дерзкая надежда! — лифты? Стараясь не потревожить рану мастера, Оби Ван снял с его пояса коммлинк (его собственный остался где-то на корабле): — Ваше Величество! Амидала! Сквозь треск помех прорвался голос королевы (Которой из двух? Да какая разница?): — Кто это? — потом в сторону: — Прикройте меня, капитан, — на заднем плане звуки выстрелов и металлический грохот. — Это я. Оби Ван. — И где вы? Поднимайтесь срочно сюда. — Где-то тут. В генераторе. Мне нужна помощь. Как мне лучше… — Боюсь, сейчас я ничем не могу помо… Что происходит?! Они падают… Они… Дальше пошли помехи, коммлинк всхлипнул и почил.***
Дверь в ангар так и осталась открытой. За ней было пусто, на холодном металлическом полу гулко отдавались шаги. За спиной все так же гудел генератор, ноги тоже гудели. И дрожали. Он осторожно опустил мастера на пол. Через устье ангара снаружи лился яркий солнечный свет. А он был уверен, что уже настала ночь. Пахло машинным маслом и, как ни странно, травой; не было слышно ни криков, ни выстрелов. Мир будто вымер. Одежда прилипла к мокрой спине: просто пот или все-таки кровь мастера? Коммлинк не подавал признаков жизни. Что там у них произошло? Ладно, это потом. Сейчас важнее другое — это же дворец, тут должен быть какой-никакой госпиталь. На полу двумя темными холмиками лежали их с мастером плащи — на тех же местах, где они сбросили их перед боем. В дальнем конце ангара что-то шевельнулось. Оби Ван активировал сэйбер, ожидая лазерного дождя. За колонной мелькнула коричневая форма королевского космического флота. — Хэээй! — крикнул Оби Ван, от радости наплевав на осторожность, и, на ходу пристегивая сэйбер обратно на пояс, быстрым шагом, почти бегом, двинулся через ангар. Из-за колонны, вытирая руки о промасленную, в темных пятнах тряпку, вышел немолодой человек в коричневой спецовке. — Извините, пожалуйста, — начал Оби Ван, едва преодолев расстояние, с которого его можно было расслышать, — вы не подскажете, где найти… Мне нужна медицинская помощь… То есть не мне. Это мой мастер… Он там. В общем, вы знаете, как вызвать кого-нибудь, сэр? — Ты джедай что ли? — спросил техник, глядя на пристегнутый к поясу сэйбер.***
— Ох, ну только что же всех унесли… — тихо ворчал его спутник себе под нос. — Неужели еще один? Они подошли к распростертому на полу Квай Гону. Дыра в его груди больше не дымилась, но выглядела жутко. Дюймов пять в диаметре, в отверстие виден серый металл пола, по краю обгорелая ткань туники. Дальше — на розовато-черные стенки этого туннеля лучше не смотреть: желудок и так подкатывает к горлу. Крови нет, все спеклось, и в этом, возможно, последняя надежда. — Какие медики, сынок? Всё уже, — грустно сказал пожилой техник, впрочем, без особого сочувствия. «Сам ты всё! Стоп. Спокойно. Надо просто добиться от него, чтоб он вызвал медиков. Больше ничего». — Вы можете вызвать медбригаду? — спросил Оби Ван как можно спокойнее; и после паузы, добавил: — Сэр. — Я-то могу, — техник пожал плечами, но все-таки вытащил из кармана форменного комбинезона что-то вроде местного коммлинка и набрал код. Оби Ван опустился на колени рядом с мастером и осторожно, чтоб лишний раз не пошевелить — хватит тех внутренних повреждений, которых он наверняка добавил по пути из генератора в ангар — положил руку на его плечо. Плечо было теплым, даже горячим. Скорее всего, у него уже поднимается температура. Надо попытаться передать ему немного… Немного чего? Жизни? Действительно, почему нет? Забыть, что ты не верил во всю эту йодину медитативную бурду, и почувствовать Силу, текущую вокруг них, мимо них и сквозь них. Почувствовать, слиться с ней, попробовать передать что-то. Он закрыл глаза: «Мастер… Живи, пожалуйста, живи…», попытался представить, как от его сердца текут призрачные, слегка перламутровые потоки и… ничего не почувствовал. Мастер так и лежал неподвижно. Страшная дыра зияла и улыбалась.***
Сзади с жужжанием раздвинулись двери, через которые королева увела свой маленький отряд, и по металлическому полу загрохотала каталка-носилки, возвращая к реальности. Где-то снаружи пронзительно крикнула птица, ветер снова донес запах травы. Маленькое колесо каталки остановилось в паре дюймов от головы Квай Гона. Оби Ван отчетливо видел бороздки на тонкой довольно изношенной зеленовато-серой шине, с небольшими щербинками в тех местах, где резина рассохлась и начала крошиться. Двое в зеленых спецовках шли по бокам. — Вы понимаете, что мы заняты? Тут вообще-то сражение, оккупация или что-то в этом роде, куча раненых, дел по горло, — угрюмо, но не слишком агрессивно проворчал тот, что оказался ближе. Оби Ван, не вставая, посмотрел на него снизу вверх, рассудив, что в данных обстоятельствах имеет право на некоторую нелюбезность, и тут же подивившись, что находит время размышлять о подобной чепухе. — Здравствуйте, — сказал он как можно более мирно. — Спасибо, что вы так быстро приехали. — Да я смотрю, мы абсолютно зря приехали. Вы что оба издеваетесь? Если мы сейчас начнем его поднимать, он тут же загнется, если уже не загнулся. — Я вам помогу, — сказал Оби Ван, игнорируя их возмущение и разрастающуюся где-то в глубине сознания злость. Слова прозвучали глупо, но это было неважно. Что бы ни говорили теоретики о Силе, при известной практике она позволяла, хотя и ненадолго, поднимать предметы, не нарушая их конфигурации, даже тем, кто, казалось, ее не чувствовал. Или чувствовал, но как-то не так. — Вы только подставьте каталку. И еще раз спасибо, что все-таки приехали. Надеясь, что сарказм не прорвался на поверхность, он поднялся на ноги.***
Одно дело подтянуть к себе сэйбер или отшвырнуть противника неожиданным дистанционным толчком, а совсем другое — поднять с пола раненого и аккуратно положить на каталку, не уронив его и не потревожив рану. «Забудь, что это живой человек, и представь на его месте продолговатый ящик…» Оби Ван сосредоточился, и Квай Гон медленно, не меняя положения, оторвался от пола и поплыл вверх. Боковым зрением Оби Ван засек влетающий в ангар истребитель. Только теперь он вспомнил об Энакине, вспомнил, что когда вышел из генератора в ангар, не увидел истребителя, в котором они оставили его перед началом боя. Но отвлекаться было нельзя, иначе он рискует уронить мастера мимо каталки, или поперек. Еще неизвестно, что хуже. Где-то на границе восприятия смолкли двигатели, стоявший по правую руку техник оглянулся, а потом и вовсе пошел навстречу прилетевшему. Наконец, каталка тихо скрипнула под весом мастера и чуть заметно качнулась вперед. Оби Ван ослабил концентрацию; до ушей донесся негромкий звук бегущих шагов и возглас техника: «Ты это откуда?».≪~*~*~*~≫
Внутри все смеялось и пело. В крови бушевал адреналин. Она взорвалась! Взорвалась! Взяла и рванула. Сейчас он быстро вернется обратно, никто и не заметит, что он улетал. Он вернется, дождется Квай Гона. А потом как-нибудь расскажет ему. Вечером. Расскажет, как включился автопилот и как потом рвануло. И как он летел наперегонки с огнем. Или не вечером. И как их подбили, но он все-таки вылетел обратно. Вокруг простирался космос, заполненный мерцанием звезд. Самые мелкие и быстрые обломки взорванной станции управления уже настигли истребитель, но так вовремя включившееся защитное поле работало на все сто. Направив машину по касательной к поверхности, Энакин плавно вошел в голубую атмосферу Набу; в ушах загудело, несмотря на шлем. Осталось только вернуться тем же маршрутом. Только и всего. Компьютер без труда рассчитал обратную траекторию. Внизу расстилались зеленые поля, устье ангара приближалось. В ангаре было пусто. Все так же валялись на полу части попавших под выстрелы дроидов Федерации, разбитые желтые ящики, провода… Он аккуратно посадил истребитель на прежнее место, поднял тумблер, и фонарь плавно уехал вперед. В ушах еще жили отзвуки взрывов, раздавшихся внутри станции. Шлем, слишком большой и тяжелый, перевешивал и норовил сползти на глаза. Энакин снял его и осмотрелся. Ангар казался пустым только на первый взгляд и из быстро летящего истребителя, на деле тут кто-то был, он слышал голоса. Ведь это же Оби Ван стоит там у одной из колонн. Значит кто-то все-таки видел, как он вернулся… Но это значит, не придется ждать! Квай Гон уже здесь! Они уже вернулись! Ищут его? Оби Ван стоял спиной, махать ему смысла не было. Энакин отстегнул ремни и слетел вниз по желтым ступеням приставной лесенки. Оказавшись на полу, он бросился бежать через гулкое пустое пространство, перепрыгивая оставшийся от дроидов металлический лом. С каждым шагом группа людей становилась ближе. Какой-то то ли пилот, то ли техник идет навстречу. Люди в зеленом, Оби Ван… Носилки… А на носилках… Нет. Нет. Этого не может быть. Носилки заволокло какое-то сияющее желто-белое марево, как след взрывов, отпечатавшийся на сетчатке. Но он уже и так знал, кто там. Ноги сами замедлили бег. И отказались идти ярдах в двух от маленькой группы. Что-то случилось со зрением. Носилки по-прежнему скрывала светящаяся пелена, но он ясно видел обугленную дыру в груди лежащего на них человека. Слишком ясно.≪~*~*~*~≫
Дробный перестук шагов за спиной замедлился, а потом сошел на нет. Один из медиков взялся за ручки и покатил каталку к двери. Второй что-то сказал напоследок, но Оби Ван не слышал. Спиной он ясно ощутил прожигающий взгляд, и его пронзила волна острой жалости: «Энакин!»; он собрался уже оглянуться, как вдруг это произошло. Все, как они говорили. Точно так. Это оказалось гребаной правдой. Что-то вырвалось откуда-то из груди (из сердца?) и, будто подхваченное переливающимся потоком, устремилось вдогонку за удаляющейся с грохотом каталкой. Это было так неожиданно и сильно, что почти причиняло боль. Оби Вана швырнуло вперед, согнуло пополам, металлический пол рванулся ему навстречу. Ноги ослабли, и он опустился на колени, опершись на обе руки, чтоб не рухнуть лицом вниз. «И что же я, интересно, сделал, чтоб добиться такого ошеломительного эффекта? — думал он, дожидаясь, пока темнота перед глазами рассеется. — Что бы это ни было, пусть оно сработает». Из окружающей темноты донеслось тихое жужжание открывшихся и вновь закрывшихся дверей. Потом медленно проступил пол, его собственные руки, кусок провода и осознание того, что он не знает, где теперь мастера искать. Ладно. Глядишь, они не в пустыне. Кто-нибудь да скажет. Хотя, конечно, надо было пойти с ними. Или не надо? Оби Ван поднялся, надеясь, что если и шатается, то не слишком. Подошел обеспокоенный техник: — Парень, ты что это? — Ничего. Спасибо. Все в порядке. Мы, пожалуй, пойдем. Как короче добраться до тронного зала? — Точно в порядке? — Да. Техник недоверчиво покачал головой. — Повезло тебе, парень, — сказал он. — Я ж там был аккурат перед этим вторжением — там дроид ремонтный, который передатчик поправлял... Да ладно, я не об этом. Как до дворца идти, знаешь? Вот из большого холла выйдешь, найдешь лифт и на третий этаж. — Спасибо.***
В нескольких шагах от него стоял Энакин. Стоял неподвижно. И смотрел на дверь, за которой судя по всему исчезла каталка с мастером. — Он живой, — сообщил ему Оби Ван. Никакой реакции. — Живой, слышишь? Все будет нормально. Энакин кивнул, но взгляд его остался пустым. Отлично. Теперь он в ступоре. А вот чего Оби Ван не умел, так это успокаивать испуганных детей. Особенно, если у детей были все основания бояться. Глядя на это застывшее личико, Оби Ван снова почувствовал раздражение. «Вот свалился на нашу голову. Теперь думай, что с ним делать. Лучше всего было бы оставить его где-нибудь, потом найти какой-нибудь из отрядов, выяснить, что происходит, где наместник, где у них медчасть… Почему мы, кстати, не оставили его на корабле? Вот это вопрос…» — Пойдем, выясним, что тут за это время произошло и что теперь делать. Энакин молчал. Глаза у него были как два стеклянных шарика. Времени — а точнее сил — разбираться и уговаривать не было, и Оби Ван просто направился к двери. По дороге он подобрал с пола плащи, свой надел, а мастерский перекинул через руку. Энакин скованно, как дроид, пошел за ним. В дворцовом холле было пусто и тихо. Вообще было подозрительно тихо. Где-то на полдороге к лифту Энакин наконец прервал молчание: — Я взорвал станцию, — сказал он равнодушным, тихим и бесцветным голосом. — Что? Он пожал плечами. Потом все-таки повторил: — Я взорвал станцию управления. Там. На орбите. — Да ладно? Подожди. Что? Серьезно? Подожди-подожди! Как ты там оказался? Квай Гон же сказал тебе оставаться на месте. Его плечи снова приподнялись и опустились. Казалось, он осуждает Оби Вана за то, что тот может сейчас думать о чем-то кроме здоровья мастера. — Ладно. В конце концов это неважно, раз уж ты вернулся. Так это значит, что все дроиды должны были отключиться. Взорвал? Но как? У них же небось защитное поле будь здоров какое. Энакин с утомительным постоянством снова пожал плечами. «Да и пожалуйста. Не хочешь разговаривать и не надо. Вот мастер придет в себя, пусть он с тобой и разговаривает». Оби Ван представил себе, как мастер приходит в себя и обнаруживает, что лежит на койке в больничной палате. При мысли о том, что он скажет, узнав, что его падаван своими собственными руками, не колеблясь, сдал его профессиональным медикам, ему стало, мягко говоря, не по себе. Оби Ван достаточно долго пробыл рядом с Квай Гоном, чтоб усвоить: когда мастер Квай Гон Джинн говорит «никаких врачей», он имеет в виду именно то, что говорит. «Но ведь на этот раз мастер вообще ничего не сказал», — попытался он себя успокоить. Да и чего бы он хотел? Чтобы Оби Ван бросил его в генераторе и дал ему спокойно умереть? Ну может и хотел бы, кто его знает, но это противоречило бы его же собственному завету: позаботиться о ребенке. Что может быть лучше для ребенка, чем вернуть к жизни мастера и сдать ребенка ему? Значит, тем более он все сделал правильно. Совместил, так сказать, зов долга с зовом сердца. Эта мысль его повеселила, но разделить веселье было не с кем. Пока что.Продолжение: После битвы за Тид. I.2 The remains of the day