***
Его, точнее, её звали Мэри Шелли, а способность носила название «Франкенштейн, или Современный Прометей». Женщина невысокого роста, самого стандартного, что ни на есть телосложения, с самыми типичными, что ни на есть чертами лица, с темными волосами, для нее скрыться в толпе людей - сущий пустяк, но от Ищейки не скрыться, а потому, в течение почти что часовой игры в кошки-мышки и запутывания ею следов, Дзёно наконец выследил даму, вместе с тем, где она скрывалась. Здание мягко говоря, не впечатляло, если не вызывало отторжения. Почти обвалившийся каменный дом, окна выбитые и вой ветра в них вызывал у военного лишь негатив, ибо раздражал своей неестественной громкостью. Делает глубокий вдох через нос и неспешный выдох через рот, успокаивая себя и наконец подходя к двери, которая держалась едва ли не чудом, казалось, что еще прикосновение и она развалится на куски. Мягко толкает дверь и проходит внутрь, за спиной слышится грохот, и вправду, развалившейся двери, который комментируется раздраженным вздохом Сайгику. Делает еще несколько шагов вперед и чувствует собственной шеей лезвие ножа, приставленного к ней, а откуда-то справа раздается женский голос: «Зачем ты пришел сюда?» — Только и спрашивает она, на что Дзёно легким движением рук обезоруживает даму, выбивая из руки нож и заламывая оную, он с самого начала почувствовал присутствие Мэри здесь. — Мне нужна Ваша помощь. — Уже более мягко говорит он, высвобождая руку и отпуская. Получает лишь гневный вздох, а еще через секунду оценивающий взгляд ловит на себе. — Что же, прошу, в таком случае. — Несколько безучастно и безэмоционально произносит женщина, приглашая пройти его за собой, видимо, увидев его форму, осознала, что выбора у нее все равно нет.***
Дзёно молчит, едва слышно дыша, не веря в то, что Николай жив, оглаживает белоснежную кожу Гоголя, с такой мягкостью и трепетом, как будто он разобьется на тысячу осколков, словно хрусталь, если он не будет достаточно осторожен. Поднимает лицо на один уровень с ним, любуясь если так можно сказать, физиономией Коли. Все это время, клоун молчал, как обычно, по-глупому улыбаясь, с некоторым удивлением наблюдая за действиями ищейки, которое умело маскировалось за улыбкой. Сайгику накрывает его губы своими, увлекая поцелуем, столь трепетным и нежным, что кажется, это вовсе и не Сайгику его целует, всегда такой властный в поцелуях, всегда доминирующий, Гоголю кажется, что все это лишь его странный сон. Спустя несколько секунд, он отстраняется, заключая его в свои объятия, наконец, впервые за все то время, что они провели вместе, произносит эти чертовы слова: элементарное признание в любви, так трудно давшееся для него. Он больше не хотел терять Николая.***
Николай уже сидел там, ожидая Сайгику, в их привычном месте, где они договорились теперь всегда встречаться. Крыша многоэтажного здания, как бы это банально и глупо не звучало. Отсюда открывался прекрасный вид на ночной город, а звездное небо, которое Дзёно никогда больше не увидит, завораживало его. Точнее, то как Гоголь описывает его, со всей той чувственностью, стараясь максимально точно описать его, приводя примеры и параллели. Николай не знал, что раньше Ищейка был зрячим, прошло всего жалких несколько лет, как он потерял зрение, но даже несмотря на такой малый срок, не наблюдая звездного неба, он начал забывать, то насколько оно прекрасно. Но сегодня в нем читается какое-то беспокойство. Гоголь явно был встревожен, но всеми силами пытался скрыть это, даже зная тот факт, что скрыть свои эмоции от Дзёно невозможно, абсолютно никак. — Знаешь, Дзёно, я вспомнил кое-что. — Говорит он как-то резко, а голос его был пуст и безэмоционален, без привычной звонкости и живости. Сайгику вздрагивает от неожиданности, после замирает от страха и чувствует, как по виску скатывается капля ледяного пота. — Я ведь умер. Николай переводит взгляд на Дзёно, искренне и так нежно улыбается оному, протягивает руку и касается холодной щеки возлюбленного. Сайгику, нервно сглатывая, слышит, то как одежда на пояснице Гоголя окрашивается в кроваво-алый. Этого не избежать, но он пытается обмануть судьбу. Обещает, что сейчас остановит кровь собственными руками, но они не слушаются. Сайгику ничего не может сделать. Николая на его «глазах» разрезает невидимая нить. Он валится на землю с той же безумной улыбкой, с которой умирал в первый раз.***
Сайгику находит себя на краю той самой крыши, его руки запятнаны в крови Николая, а он рвано и часто дышит, делая короткие вдохи-выдохи, стараясь держать себя в руках. Он оседает прямо там, поджав под себя ноги и обнимает их, утыкаясь в них лицом, вновь заходясь в рыданиях. Спустя несколько долгих минут, когда слез уже не осталось, а глаза начинало неистово жечь, ищейка встает на ноги, пошатываясь и упираясь рукой в одну из вентиляционных труб, что выходили на крышу. Вернув себе хоть какую-то ясность разума и силу в конечностях, убирает руку от трубы и вновь подходит к краю, понимая, что если сделает шаг, то вновь встретится с Гоголем, вновь будет рядом с ним, вновь сможет его целовать. Дзёно не сходит с места еще несколько минут, борясь с противоречиями внутри себя.***
В среду, 10 октября, на юге Йокогамы, перед многоэтажным зданием обнаружили тело неизвестного военнослужащего. Отмечается, что смерть наступила в результате множественных травм головы и тела при падении с высоты. Имя погибшего пока не разглашается.