Решетка

В голове настойчиво гудит, словно кто-то бьет в колокол, которым созывают послушников на обед. Простыни из мягкой дорогой ткани кажутся грубыми, аромат травы седве, которой в Ордене прокладывают белье, смешивается с дымком, струящимся из курильницы, и эта смесь запахов и ощущений кажется почти невыносимой. Хочется сделать шаг и спастись от нее на благословенной морской глубине. Но сэр Шурф, ярый сторонник самодисциплины и верности принятым решениям, разумеется, ничего этого не делает. Он не отступился бы, даже если бы речь шла о чем-либо менее важном, а уж теперь... Сон приходит быстро, именно такой как нужно: легкий, чуткий, пластичное рабочее пространство, в котором действуют опытные сновидцы. Лонли-Локли слишком трезво оценивает собственные способности, чтобы относить себя к таковым. Хотя и леди Сотофа, и Джуффин, и даже Маба Калох (на поиски дома которого Великий Магистр потратил почти полдня из своего плотного графика) утверждают, что научить его более ничему нельзя. Сам Лонли-Локли думает иначе: если бы он был по-настоящему умелым сновидцем, у него бы все получилось куда лучше и с первого раза. Впрочем, это не значит, разумеется, что он собирается оставлять попытки. В ставший привычным сон он попадает почти мгновенно. Лонли-Локли давно уже выучил дорогу, но лиловый липкий туман, пожирающий звуки шагов еще до того, как они успеют родиться, каждый раз играет с ним, и нужное место отыскивается далеко не сразу. Прутья клетки, кажется, стали еще толще и обросли склизким мхом. Сидящее в клетке существо давно перестало бороться за свою свободу, грызть неподатливое железо, бросаться на стены своей тюрьмы или хотя бы рычать. Широкий нос едва шевелится, улавливая его запах, и жуткая помесь собаки с человеком даже не поворачивает головы. Шурф подворачивает под себя пятки и усаживается как садятся послушники, еще не принявшие посвящения, а затем безбоязненно просовывает руку сквозь прутья и гладит чудовище по горячему часто дышащему боку. — Я знаю, что рассказывал тебе это уже не раз, но в сложившейся ситуации повторение никак не может повредить. Этот закон был выведен еще первым Великим Магистром Ордена Решеток и Зеркал Тундуки Мандгебухом. Ты же понимаешь, что этот Орден не зря носил такое название, ведь согласно традиции, оно должно иметь отношение к важному артефакту или основной магической практике, ну если не принимать во внимание магистра Пондохву, впрочем, он вообще всегда старался выделиться... Так вот, адепты этого ордена — сообщаю тебе это на случай, если данное знание каким-либо образом обошло тебя — были совершенными убийцами. Говоря «совершенными», я имею виду «неуловимыми» или, если угодно, не оставляющими следов. А удавалось им это следующим образом: они сочетали решетку и зеркало, создавая особый магический резонанс, позволяющий сознанию путешествовать. Этот резонанс давал возможность моментально преодолевать огромные расстояния и — самое главное! — в отличие от Темного Пути не оставлял никаких следов. Я полагаю, таким образом можно отправить в путь не только сознание, но и тело, но в твоем случае сознания будет достаточно, Макс. Чудовище не смотрит на Лонли-Локли, только уши настороженно поворачиваются, когда тот встает. Значит, не спал и вполне мог услышать и понять что-нибудь из сказанного. И когда-нибудь, рано или поздно, он догадается заглянуть в зеркало. — Я скоро приду еще. Шурф наклоняется, снова просовывает руку между прутьями и касается бока рукой. На самом деле раньше, чем через дюжину дней, ему сюда попасть не удастся: он уже по опыту знает, что именно столько времени ему требуется, чтобы усталость и магическое истощение позволили достичь необходимого уровня сна. Но ему очень хочется надеяться, что время тут течет иначе, и Максу не придется так уж долго его ждать. Новоиспеченному Великому Магистру порой кажется, что эти визиты куда больше нужны ему самому, поскольку чудовище совершенно не выглядит заинтересованным. Но Шурф не позволяет себе мыслей, которые способны поколебать его решение. И твердо верит, что однажды Макс заглянет в зеркало и сможет вырваться на свободу. Ну а он приложит все усилия, чтобы это случилось раньше, чем о лучшем друге начнут забывать.