Одно из тел открыло глаза. Альфис, запись номер 13
Все те, кто пал… очнулись. Альфис, запись номер 14
Тёмно-зелёные стены этого места совсем не наполняют тебя решимостью… Как иронично, Альфис! Место, которое было создано тобой, давит на тебя, сжимает тебя. Зачем ты сделала его таким мрачным? Хотела оставаться здесь более серьёзной, чем обычно? Ха, а ведь это забавно. Ты, ничуть не клаустрофоб, ненавидишь это место — дважды погребённое под землёй. Разве ты не могла это предвидеть, Альфис? И как же ты оправдаешься? Никто не должен знать, да, Альфис? Зеркала, цветы, операционные столы… Зачем тебе такая мрачность, серьёзность? Зачем тебе так много этих искусственных растений? Зачем тебе так много этих безликих, как бы опустошённых цветов, если ты уже выбрала «кандидата»? Зачем тебе эти зеркала, от которых, проходя мимо, ты отворачиваешься? Почему ты не смотришь на них, Альфис? Чего ты боишься, Альфис? Экраны, экраны, экраны… Зачем тебе эти экраны, Альфис? Половина из них всё ещё пуста. Какая там у тебя последняя запись? Двенадцатая? Что, опять всё идёт не по твоему плану? И ты будешь просто так, вслепую, продолжать вводить всем решимость? Продолжать делать это, повторять и повторять одно и тоже действие, надеясь на результат? Это глупо, Альфис. В конце концов, если чему-то суждено случиться… Это случится. В конце концов, ты сама подписалась на это. Ты сама хотела этого. Ты хотела стать… «Королевской учёной». Занять моё место. Поздравляю тебя, Альфис! Отчего же ты такая нервная? Ты должна радоваться, Альфис. Ты стала учёной. Ты выполняешь важную для всего Королевства работу. Ты уже исследовала души людей. Ты уже вывела такое понятие, как «решимость». Ты уже создала машину по выкачиванию решимости. Ты уже разработала план по спасению всех монстров Подземелья от векового заточения. Так чего же тебе так плохо, Альфис? Почему же ты так напугана, Альфис? Зачем ты строчишь эту запись? Новую запись. Тринадцатую запись. И что же ты пишешь, Альфис?.. «Одно из тел открыло глаза».***
Приветствую тебя. Ты — первая. Ты очнулась первой. Первое, что ты подумала, очнувшись, было мыслью о том, что ты уже мертва. Ты подумала о том, что, наверное, попала в какой-то загробный мир для монстров. О котором рассказывал твой отец. В который верила твоя мать. Из-за твоих мыслей ты уже была убеждена в том, что, открыв свои большие глаза, прикрытые челочкой (интересно, она осталась… здесь?), ты увидишь своих родителей, давно ушедших сюда. Скоро ты встретишься с ними. С теми, которых твоя сестра почти не помнила. Твоя сестра… Ты вспомнила её и испугалась. Испугалась своих мыслей, желаний, своей мимолётной слабости и своего небольшого эгоизма, в котором она тебя иногда упрекала. Сестра. Сестра, оставшаяся там. И тут же холод прошёлся по всему твоему тельцу и плавничкам: твоя маленькая сестра осталась одна. Не совсем одна, конечно, — у неё всё ещё был Напстаблук, давний друг твоей семьи, и… возможно, кто-то ещё — ты ведь пролежала в каком-то подобии комы примерно полгода. Но это ничего не значило сейчас. Отбрось мысли о себе, освободись, расслабься, насколько это вообще возможно, подумай. У тебя, впервые за полгода, появились мысли, наконец-то не скакавшие из стороны в сторону. Впервые за полгода у тебя появилась цель. Ты не хотела умирать. Ты хотела вернуться к своей сестре. Ты… Открыла глаза. Закрыла глаза. Вновь их открыла. Ты не могла поверить в то, что это происходит на самом деле. Ты была жива. Или?.. Ты осмотрелась по сторонам. Стены тёмно-зелёного оттенка. Цветы и зеркала вдалеке. Экраны. Растения, похожие на фикусы. Жёлтое размытое пятно в отдалении. Кровати. Много кроватей. Монстры, лежащие на этих кроватях. Ты узнаёшь некоторых из них… …Приветствую тебя. Ты — второй. Ты очнулся вторым. Самый разумный из своего вида, ты, первым делом, решил напрячься и расслабиться, как бы проверяя функциональность своего тела. Ты не мог поверить в это. Ты отказывался в это верить. Этого просто не могло быть. Ты, после такой затяжной болезни, был жив. Жив. Минижеллы даже не смогли бы распознать такое состояние, но ты — мог. Мегажеллы смогли бы понять это, но поверили бы сразу. Ты не верил. Ты всегда был недоверчив. Ты решил продолжить проверку себя. Всё ещё пребывая в некотором шоке, ты проверил каждую мышцу своего тела, проверил каждое действие, кроме одного. Да. Теперь ты был достаточно уверен. Но всё ещё не до конца. Ты, наконец, решился… Открыть свой глаз. …Приветствую тебя. Ты — третий. Ты открыл глаза. Сразу. Без ненужных приготовлений. Глаза — это всё, что у тебя есть. Это всё, что определяет тебя и твою сущность. Всё, что определяет сущность всей твоей семьи, всю сущность твоего слегка распущенного, иногда даже наглого племянника — Астигматизма. Ты видишь не только зелёные очертания стен, потолка. Ты видишь не только кровати и монстров на них, не только искусственные фикусы по углам комнаты. Ты видишь саму суть этого места. И ты видишь, что суть этого места — смерть. Смерть страшная, ненадёжная, смерть не тела, но твоей сущности, твоего разума, твоего рассудка. Ты видишь то, что изначально сутью этого места была вовсе не смерть, но надежда. Надежда на всеобщее освобождение. Ты подумал, что это — очень странная, но, к тому же, очень интересная метаморфоза. Ты грустно, со смутной догадкой усмехнулся. Ты любишь метаморфозы. Ты любишь перевоплощаться. Но сейчас… Ты уже не так уверен в этом. …Приветствую тебя. Ты — четвёртая. Ты очнулась. И, когда ты это сделала, тебе было всё равно на то, как функционирует твоё тело, тебе было всё равно на тех, кто остался «наверху». Ты, очнувшись, мгновенно ощутила всю ту энергию, распиравшую тебя изнутри. Ты почувствовала необыкновенный прилив сил, необыкновенную мощь, что была скрыта внутри тебя. Ты ощущала такую силу, какая и не снилась твоему брату — Аарону. Впрочем, про него ты долго не думала — тебе хотелось показать всему миру то, на что ты способна теперь. Ты открыла глаза и с небольшим рыком вскочила с кровати, при этом обратив на себя внимание нескольких монстров, располагающихся в этой комнате. Ты взглянула на них, улыбнулась, сверкнув глазом, и внезапно почувствовала обжигающее, прямо-таки раздирающее тебя изнутри чувство. Ты немного пошатнулась и упала на кровать, изнемождённая. Тут же к тебе подбежало какое-то желтоватое существо — ты не смогла точно определить его… …Приветствую вас. Вы, будучи разбуженными сестрой Аарона, очнулись. Открыли глаза. Застыли в той же позе, в которой и находились до этого. Один застыл в немом удивлении, другой — в такой же ярости. Один из вас видел только продолжение своей жизни, продолжение изучения неизвестных ранее вещей, другой же — видел только гробницу, в которую заточил его человек. Человек, которого не было уже более двадцати лет, и которого ты даже видеть не мог. Да. Один из вас лежал, зачарованный необычностью этого места, испытывая искреннее удивление — чувство, которое, за свою очень долгую жизнь, уже успел позабыть. Другой же — лежал в бреду, ненавидя всё человечество, ненавидя каждого человека, клявшийся сам себе, что убьёт каждого из них без жалости. Первый надеялся, что, однажды, его любимый внук — Фроггит — познает всю прелесть учения и сможет не растерять интерес к жизни, как это сделал его дед. Ха, ха… Ты думаешь, что для того, чтобы вернуть себе интерес к жизни, тебе понадобилось умереть. И ты не хочешь, чтобы твой внук когда-либо пережил подобное. Второй же надеялся, что его сын, Вимсан, однажды примкнет к их семейному культу — культу отмщения человечеству. И, однажды, убьёт человека лично, без жалости и сострадания. Ты продолжал лежать на кровати, выкрикивая несвязные фразы, пока к тебе не подошла желтоватая ящерка… …Приветствую тебя. Ты проснулась, разбуженная отцом Вимсана. Ты испугалась. Всё ещё боясь открыть глаза, ты позвала своего сына, но никто не пришёл. Ты расплакалась. Ты открыла глаза. Испугалась ещё сильнее. Тебе не нравилось это место. Очень не нравилось. Тебе не нравился тот ад, в который ты попала совсем недавно. Да. Ты привыкла жить спокойной семейной жизнью, но недавно всё это исчезло. Растворилось. Ещё недавно, всё, что ты чувствовала, была боль. Сильная боль. Твой сын был не слишком хорошо осведомлён о болезни своей матери. Он так искренне радовался, когда придумывал эти глупые шутки, и ты смеялась над ними, и, одновременно, плакала, растроганная такой заботой. Но последнего он не видел. Обычно. Однажды он увидел, как ты плачешь. И спросил у тебя, почему. И ты ответила, что тебе просто холодно, и попросила закрыть окно. Да, тогда действительно было так холодно, но ты уже почти не чувствовала холод. Твои чувства, твои мысли уже покидали тебя. Последнее, что ты помнила, — это то, как твой сын закрыл окно… И вот ты здесь. Ты подозвала то существо, похожее на жёлтую ящерку, и спросила: — Где мой Сноуи?.. …Приветствую вас. Вы очнулись. Открыли глаза. И вас четверо… нет, пятеро. Принадлежа к одному виду, вы быстро нашли друг друга среди остальных. Вы все подумали, что погибли, и сейчас находитесь в каком-то загробном мире для монстров. Но, впрочем, вы быстро смирились, оклемались от удивления и подошли друг к другу. Начали разговор. Какая-то рыбка удивлённо уставилась на вас, но вы не обращали на неё особого внимания. В основном, вы жалели о том, что не увидите свадьбу Догами и Догарессы, но также беседовали и об остальных событиях своей жизни. Достаточно скоро, две рядом стоящие кровати освободились, и вы, не волнуясь о тех, кого и куда увела та желтая ящерица в лабораторном халате, сели на них. Продолжали разговор. …Вскоре очнулись все. Все те, кто пал. Все те, кого, казалось бы, уже не спасти. Все были живы.