* * *
Вспомнить не удалось. Зато удалось поймать Финона и хоть что-то выяснить. Вернее, поймал как раз Финон. Поймал, отвесил затрещину и вопросил, какого, собственно, дьявола? Но, уразумев, что виновник о своих похождениях напрочь забыл, хмуро подал какого-то снадобья от головной боли и пролил свет на некоторые подробности прошедшего вечера. В этой истории было, кажется, все, что можно и нельзя придумать на пьяную голову. От упоминания проникновения в королевские покои и некоторых пикантных подробностей общения со стайкой монахов захотелось седлать коня и умчаться куда-нибудь в Данию, где Утред никогда его не найдет. Однако сотворенное нужно было расхлебывать, потому не оставалось ничего, кроме как окунуть голову в чан с ледяной водой, и, дождавшись прояснения в разуме, отправиться к командиру за заслуженной трепкой.* * *
— Пей, — хмуро бросил Утред, протягивая Ситрику стакан воды. Тот за утро выпил воды больше, чем конь с дороги, но в горле все равно пекло, потому через полминуты сосуд вернулся на стол пустым. — И слушай. Я прекрасно понимаю простое человеческое желание налакаться до поросячьего визга и пойти лапать девок или драться. Но то, что вчера вытворял ты… Я даже не буду спрашивать, откуда такие идеи берутся в голове. Но пускай твое бурное воображение хоть раз послужит благу и подскажет, что сделала бы с тобой стража, застань в королевских покоях за подобным занятием. И, если оно с перепоя не работает, подскажу: быстрой смерти ты бы не вымолил. — Я же уже извинился, — что бы за отвар ни дал ему Финан, он творил чудеса. Хотя сейчас юноша не отказался бы от затуманенного рассудка. Стыда перед королем и его стражей Ситрик не испытывал, но от мысли, что из-за его выходок мог пострадать Утред и его люди, становилось не по себе. — И ты думаешь, этого достаточно? — скрестив на груди руки, лорд выжидающе смотрел на провинившегося, потому ответ был всего один. — Нет. — Вот и я думаю, что нет. Сдается мне, кто-то просто соскучился по вожжам. От еще довольно свежих воспоминаний о порке щеки вспыхнули, пришлось опустить голову. — Если ты считаешь, что я заслужил… — Считаю, — резко бросил Утред, и, сжав подбородок Ситрика, гневно заглянул в глаза. — Напивайся, дерись, гуляй, тебя никто не будет останавливать. Но не смей подвергать себя пустой опасности, слышишь меня?! — Я понял, — не выдержав взгляда, юноша опустил веки. Сработало — мозолистая рука пропала, позволив снова опустить лицо. — Мне того… снимать рубашку? — О нет, мой дорогой, на этот раз ты так просто не отделаешься. Снимай штаны и марш на кровать кверху задницей. Чем думаешь, по тому и получишь.* * *
— Я жду, — Утред говорил спокойно, но почему-то волосы на затылке встали дыбом и Ситрик невольно попятился к двери. — Ты же не серьезно, правда? — он старался говорить осторожно, будто пробуя носком сапога непрочный лед. — Совершенно серьезно, — невозмутимо возразил командир, и, чувствуя, что уговоры вот-вот обратятся бегством, пересек комнату и запер дверь на ключ. — В прошлый раз ты сам этого хотел, да и ситуация была сложнее, потому я пощадил твою гордость. Теперь я собираюсь тебя наказать, потому что сам считаю, что так нужно. Кара должна соответствовать проступку, а вел ты себя как мальчишка, только что вырвавшийся из-под материнской юбки. Потому сейчас ты либо спустишь штаны сам, либо я тебе помогу. Силой. Ситрик замер на месте, глядя на мужчину огромными умоляющими глазами, но, стоило тому сделать шаг в его сторону с явным намерением привести угрозу в исполнение, тут же отскочил и судорожно принялся ковыряться с завязками. Юноша с удовольствием растянул бы это действие на целую вечность, однако одежда сдалась преступно быстро. Стоять в одной рубашке, едва доходящей до середины бедра, было до жути неловко. Одно дело — обнажаться для купания или чтобы взять женщину, а другое — вот так стоять перед повелителем, ожидая совершенно нелепого для воина наказания. Но Утреда, кажется, все устраивало. Бросив на середину кровати подушку, он сделал приглашающих жест в ее сторону. Решив не откладывать неизбежное, Ситрик занял положенное место, тут же пряча пылающее лицо в кольцо рук. Приподнятые из-за подушки ягодицы обдало прохладным ветром — не теряя времени, Утред задрал спасительную рубашку наказанного до поясницы, и, ухмыльнувшись, сильно шлепнул ладонью, заставив от неожиданности дернуться. — Ты лежи-лежи, думай, — не без ноток злорадства велел командир. — Я скоро вернусь. И только попробуй встать. Щелкнул засов, скрипнула дверь и настала тишина. Куда именно ушел Утред, оставалось загадкой. Куда больше беспокоило то, что щелчок был всего один, а значит, уходя, мужчина дверь не запер. Возможно, даже не затворил. Следовало поднять голову и проверить, но Ситрик прекрасно понимал: если дверь и вправду распахнута, то справиться с соблазном нарушить приказ и не встать он просто не сможет. Потому оставалось лишь стискивать руки в кулаки и надеяться, что никакой любопытный нос не сунется сюда и не увидит его таким: полуобнаженным, беспомощным, лежащим с задранной задницей, на которой уже наверняка расцвел след тяжелой руки лорда. Времени прошло порядком и голову уже посетила мысль, что Утред попросту про него забыл, когда заскрипела лестница. Скрип двери, щелчок. Похоже, она и впрямь все это время была нараспашку. — Надо же, каким ты вдруг стал послушным, — кажется, командир был приятно удивлен. Значит, открытая дверь была не случайностью, а проверкой. — Некоторые христиане считают, что божественная мудрость проникает в человека через его глаза. Но тебя высшие силы, видимо, наставляют на истинный путь через другое место. Полагаю, стоит почаще оставлять тебя им кверху. — Зачем ты так? — обиженно буркнул Ситрик. — Я… — Не ребенок, ты уже говорил, — ухмыльнулся Утред, присаживаясь рядом. Внезапно пальцы его скользнули по боку юноши, заставив вздрогнуть и попытаться отстраниться. Вторая рука уперлась между лопаток, не давая увернуться. Щекотка прошлась по ребрам, Ситрик сдавленно пискнул и попытался освободиться, за что тут же получил крепкий шлепок пониже спины. — А ну лежать. Ты же не ребенок, значит уже не должен щекотки так бояться, чего же тогда брыкаешься? Пришлось утихнуть, впившись зубами в собственное запястье, в то время как безжалостные пальцы продолжили гулять по чувствительной коже. Самообладание, впрочем, закончилось почти сразу: стоило щекотки добраться до обнаженного сползшей рубашкой живота, юноша вновь попытался удрать. Сделать это ему не позволило придавившее плечо колено. — Хватит, прекрати, — Ситрик почти скулил, стараясь не думать, как выглядит со стороны. К его удивлению, издевательство моментально прекратилось. — Еще раз услышу в качестве аргумента «Я не ребенок» — и в следующий раз будешь так извиваться где-нибудь в людном месте, на глазах у всего отряда, — угрожающе пообещал Утред, отходя куда-то к столу. — И не только. Думаю, для твоей жены это тоже будет интересным открытием. Тот еще аргумент в семейных распрях. Ситрику хотелось огрызнуться, но тут внимание его привлек резкий свист. Осмелившись приподнять голову, он с содроганием увидел в руке лорда длинный прут. Пучок таких же влажно поблескивал на столе. Зато понятно, почему Утреда не было так долго. Мысленно застонав, юноша вновь спрятал лицо — и почти сразу обрушился первый удар. Розга была тонкой и гибкой, потому кусала остро и горячо, причиняя в большей степени поверхностную боль. Отчасти Ситрик был даже благодарен за выбор такого орудия — оно, конечно, больно, зато не обещает долговременных следов. Меньше всего молодому воину хотелось еще неделю ерзать в седле. Снова. Через определенное время стало, впрочем, очевидно, что выбор был сделан не только и не столько из гуманности. Просто Утред решил отдать предпочтение длительности, а не интенсивности. После первой же пары десятков ударов появилось ощущение, что его посадили в кипяток — а между тем что-то серьезнее легкой красноты могло не появиться и после нескольких сотен ударов. Это пугало — как долго он сможет достойно терпеть это нестрашное, казалось бы, наказание? Оказалось — не так уж долго. Всего через пару минут Ситрик начал охать после каждого поцелуя розги, а через пять и вовсе, не выдержав, попытался закрыться рукой. — Вот тебе и «не ребенок», — Утред говорил строго, но почему-то в голосе чудился смех. — Еще раз подставишь ладонь — ударю по ней. Такие следы будет сложнее спрятать, согласен? Аргумент оказался весомым — почти до самого конца наказания парень подвывал, вскрикивал, вертелся, но руками намертво цеплялся за дубовую спинку кровати. Лишь раз еще самообладание ему изменило. К счастью, угрозу свою в исполнение Утред не привел — лишь недовольно цыкнул, дождался, пока наказуемый уберет ладонь с пылающей кожи, и наградил несколькими особо сильными ударами, заставив взвиться и громко всхлипнуть. Ситрику казалось, что это не закончится никогда — но, наконец, очередной измочаленный прут упал на пол и все вдруг прекратилось. Кожа на ягодицах горела огнем, глаза саднило от несдерживаемых слез, но хуже всего, пожалуй, был стыд. Подумать только, разревелся как дитё малое! Прошлое наказание запомнилось режущей болью, терзающей виной и облегчением от искупления. В этот раз боль была, вроде бы, слабее — и, все же, терпеть ее оказалось сложнее. Может, потому что его не удерживал в узде ужас от мысли, что его прогонят и не простят? Решив, что теперь что-то из себя изображать уже поздно, юноша совсем по-детски приложил холодную ладонь к пунцовой коже — и тут же заработал несколько тяжелых шлепков, заставивших вновь вскрикнуть. — Не вздумай трогать или прикрывать, так лежи, — велел Утред. — Мы ведь установили опытным путем, через какое место с тобой общается вселенная. Так что лежи, вразумляйся. Как раз скоро Финан должен зайти. — Пожалуйста, Утред, — моментально вскинув слегка заплаканное лицо, Ситрик умоляюще взглянул на лорда. — Мне и так достаточно стыдно. — А напиваться и вытворять черт знает что еще — не стыдно было? — вздернул бровь Утред. — Ладно, шучу я. Насчет Финана. Но лежать все равно лежи. — Долго? — угрюмо спросил юноша, слегка поерзав. Жутко хотелось приложить к воспаленной коже что-то холодное, но грозящая за это добавка отваживала от столь заманчивой идеи. — Пока не разрешу встать, — расплывчато отозвался мужчина, и, слегка пощекотав вздрогнувшую ступню, вернулся к столу и занялся какими-то бумажками.* * *
— Ну серьезно, сколько можно?! — жар от наказания уже частично спал и изводящее желание унять жжение сменилось скукой и неловкостью. К тому же, к существующему дискомфорту прибавилось все усиливающееся желание сходить по малой нужде. — Если заскучал, я могу снова тобой заняться, — не поднимая головы от свитка, пробурчал Утред. — Знаю я один надежный способ тебя рассмешить. — Еще и издеваешься, — скривился Ситрик, внутренне содрогнувшись от такой перспективы. — Можешь на досуге сходить в церковь и пожаловаться на безбожного жестокосердного меня, наверняка ты там найдешь поддержку, — хмыкнул мужчина, и, словно вновь позабыв о парне, углубился в чтение, бросив на прощание. — А сейчас лежи молча и не мешай мне, если я о тебе вспомню раньше, чем решу отпустить — тебе это не понравится. И вообще, ты вчера, кажется, достаточно нагулялся, я хочу быть уверенным, что хоть сейчас ты нигде ничего не натворишь. Свитки сменились картами, затем другими свитками. Кажется, лорд и вовсе не замечал все сильнее ерзающего пленника, а тот, в свою очередь, уже не просто не мог лежать спокойно, особенно в такой позе. — Утред, — наконец не выдержал Ситрик. — Пожалуйста, мне правда нужно уйти. — Тебя что-то беспокоит? — невинный вопрос, насмешливо сощуренные глаза. Так ублюдок все понял и специально издевается! — Катись в Хель, — обиженно буркнул Ситрик. — Чего ты добивался? — Совершенно ничего, — ухмыльнулся в который раз Утред, и, сжалившись наконец, бросил. — Ладно, можешь идти. Повторять дважды не пришлось, мигом натянув одежду, Ситрик опрометью вылетел из комнаты. Нет, не отомстить командиру за такие выкрутасы будет просто преступлением. Оставалось только придумать, как. И запастись заживляющей мазью для места соприкосновения со вселенной.