Сможем ли мы выбраться из этого маленького ада?
City and Colour — Little Hell
— Так как, говоришь, тебя зовут? — Бэт щурится от слепящего солнца, прижимает мокрую тряпку к разбитой голове. Пульсирует, не утихает. Ее проклятая снова продырявленная башка готова взорваться как переспелый помидор. — Десять тысяч. — Этот парень глядит неотрывно, не мигая — только глаза темнеют на бледном лице. Будто пытается ковыряться в ее разбитой черепушке. В телефонной будке тесно, не развернешься. Стоять коленями на пожелтевших листах справочника невыносимо, затекают ноги, и воздуха устрашающе мало, а за аквариумным стеклом корчатся и шипят зомби. Долго они не протянут, но ей все равно. — Десять тысяч? — Становится смешно. Они не придут, они снова бросили ее, как тогда, после Грейди, со сквозной дырой в костях черепа. Бэт бы завыла от злости и разочарования, вот только данная себе клятва больше никогда не плакать мешает. — По числу зомби, которых я собираюсь убить. — И сколько ты уже убил? — Против воли тонкие губы растягиваются то ли в полу-улыбке, то ли в полу-оскале. Ее действительно сейчас волнует зомби-бухгалтерия этого Десяти тысяч? Она чокнутая, эта девчонка просто на всю голову отбитая. — Три тысячи семьсот пятьдесят одного. И собираюсь завалить еще парочку, чтобы выбраться отсюда живым. Готова? Они не приходят. Приходят другие. Красноволосая девица, двинутый старик и странный парень с мертвецки синей кожей. Бэт не помнит, как выбралась из стеклянной клетки, вскочила на подножку кунга подогнанного лейтенантом Уоррен грузовика и отправилась сопровождать синего Спасителя-мать-его-человечества-Мёрфи через весь континент на Запад. Лишь потому, что они не пришли. Ее обожаемая семья снова списала Бэт Грин со счетов раньше времени. Очевидно поездка по кишащей живыми мертвецами стране — отличный способ оправдать эти их ожидания. — Знаешь, достаточно опрометчиво было брать такое имя. — В кунге прохладно, через открытый люк задувает ветер. И есть вода. Бэт не пила уже целую вечность: как только распухший язык еще умудряется помещаться во рту. А еще у Дока нашелся рогипнол. Весьма и весьма забористый рогипнол: — На твоем месте я бы поставила перед собой цель поскромнее. Там, например, пять штук. Или три… Он вскидывается, а потом мгновенно потупляет взгляд. Она настоящая язва, эта Бэт. У него есть миллион колкостей для Дока или Мёрфи, а вот для нее не нашлось ни одной подходящей. И не найдется. Ох, Бэтти-Бэтти, если и дальше будешь продолжать себя вести как стерва из подростковых ромкомов на кабельном, так и подохнешь одна в этом зомби-апокалипсисе. Как пить дать, подохнешь одна. Нужно сбавить обороты, иначе точно Бэт подохнет одна. — А что будет, когда ты все-таки убьешь десять штук ходя… зомби? — Ходячие остались в прошлой жизни, теперь только зомби. — Придумаешь другое имя? У Десяти штук чертовски обаятельная улыбка. Пожалуй, самая обаятельная из всех, что она видела, или это всего-навсего рогипнол? — Скажу свое настоящее… У Бэт улыбка до ушей, и чертики пляшут в голубых глазах — так, что хочется зажмуриться. — Тогда я подожду до десяти штук, Десять штук. Ты останешься девственником, осел, если сейчас же не прекратишь так краснеть. Военный грузовик несется на запад, в гамаке, почти у самого потолка, покачивается самый ценный груз с синей кожей и антителами к вирусу зомби в крови. Бэт Грин громоздит свой маленький личный ад, глушит таблетками тупую головную боль и воспоминания — никто не говорил, что воспоминания могут быть настолько токсичными. Она готова отступить от миссии, в которую впряглась совершенно случайно, как в тяжелое ярмо. Вокруг гибнут люди — ничего нового, но с каждым разом чья-то смерть дается ей все труднее. Временные попутчики, красноволосая Эдди, лейтенант Уоррен. — Эй, малая, ты что, опять словила вьетнамские флешбеки? — беззлобно спрашивает Док, когда Бэт чернильными пустотами глаз расфокусированно глядит на стену с цветастыми обоями, сидя в очередном хозяйском кресле в очередном заброшенном доме. Полностью убитая химией в крови. Ничего не меняется. Маленький личный ад приобретает размеры чёртовой черной дыры. Десять штук хочет показать ей, что бывает иначе. Что жизнь — не только ад. У него к Бэт чувства. Огромные, невербализуемые… Костьми застревающие в перехваченном горле. Звездной картой по родинкам на ее шее и плечах. Бэт затягивает на самое дно, ломает последние грани. И для него такое впервые. Бэт на каждой вылазке чувствует под волосами на затылке красную точку прицела от его взгляда. Ощущает на внутренней стороне черепа и точно знает, что пока Десять штук рядом, она в полной безопасности. На нем разводы чужой мертвой крови расходятся, как сетка темных вен, и в руках винтовка, а это значит, с Бэт ничего не случится. И с ней действительно ничего не случается. Кожа Мёрфи теперь становится дьявольски красной, а он сам — столь же дьявольски опасным. Как для людей, так и для мертвецов. Зомби теперь встречается все больше, мимо проплывают покинутые и не совсем городки и тихие пригороды. Миссия продолжается, отряд Дельта икс рей дельта движется строго по стрелке компаса на запад. Сперва она видит Дерила. Дерила, мать его, Диксона, живого и невредимого. Потом Рика, Карла, Мишонн. Они следуют заветам Гражданина Зет, транслируемым на всех радио частотах: «Найдите Мёрфи, доставьте его в ЦКЗ и получите в награду одну из первых доз вакцин. Найдите Мёрфи — он последняя надежда человечества». Чертов прагматик Рик Граймс гонится за мечтой, возводит воздушные замки, с ума сойти. Для Рика Калифорния - Эдем обетованный. Бэт сначала кажется, что она переборщила сегодня с таблетками. Пара слов с Мишонн, ошарашенной от внезапного воскрешения очередной-девочки-мертвячки-Бэтти — и Бэт понимает, что должна быть в Джорджии. Прямо сейчас. Это гораздо-гораздо важнее спасения отдельно взятого человечества. Это даже важнее Десяти штук. Горло перехватывает судорога. — Ты уходишь? Ты серьезно уходишь? — Он судорожно сглатывает, и впервые в глазах Десяти штук Бэт читает страх. Панику. Его зрачки мелко, едва заметно подрагивая, мечутся из стороны в сторону. Они стоят несколько секунд, не сводя друг с друга глаз. — Я должна. — Она, черт возьми, действительно должна покинуть новую семью ради той, старой. — Я буду ждать тебя, когда ты закончишь свою миссию. Ферма семьи Грин под Атлантой, я буду ждать тебя там. Слышишь? Ее голос режущий, точно стекло. Десять штук кивает и вот уже оттаскиваемый Доком за локоть исчезает в полуночном тумане. Ей нужно возвращаться, и Бэт впервые накрывает столь яростная раскаленная боль. Просто неописуемая. Рик говорит, что пора уходить… …И Бэт действительно уходит. Спустя два года Бэт точно знает, что остатки отряда Дельта икс рей дельта все же сумели добраться до Калифорнии — на прошлой неделе на ферму Грин приезжал сотрудник ЦКЗ с вакциной против зомби-вируса. У нее в крови теперь пожизненно антитела и память о людях, рискнувших доставить Мёрфи через весь континент и не прогадавших. Зомби в окрестностях практически не осталось, и год этот выдался поразительно урожайным, а это значит, что в скором времени все окончательно наладится. Год, два или пять, и жизнь снова вернется на круги своя, будто и не было вовсе конца света. «Я буду ждать тебя.» Бэт впору на каждой фразе ставить штампик с выбитым сроком годности. И у этой фразы он точно истёк. Хершель младший, ребенок ее покойной сестры, называет Бэт мамой и лепит на холодильник корявые разноцветные рисунки монстров, столь похожих на оживших мертвецов. Иногда ночами он кричит и зовет маму, но Бэт точно знает, что не ее. И тогда она плачет в разы громче Хершеля, стеная и проклиная эту жизнь, хотя еще днем, словно мантру, повторяла, что все наладится. Такими ночами Бэт остро чувствует себя живой. Голова практически больше не болит. Он приходит, когда кроваво-красный закат — к дождю, не иначе — путается в ветвях персикового сада, замирает перед высоким крыльцом, не решаясь на последний шаг. Бэт тихо ступает на террасу, кутаясь в тонкую шаль своей матери. Вдоль позвоночника током бежит напряжение, покалывает на кончиках судорожно сжимаемых пальцев. — Убил свои десять тысяч, Десять тысяч? — Голос высокий, срывающийся на самых верхних нотах, заставляет прокашляться. И тогда он улыбается, чувствуя впервые за два года, что дыра меж ребер, вызванная отсутствием Бэт Грин, начинает затягиваться: — Томми. Меня зовут Томми…