Амаретто

Диппер пах книгами, мятным кофе и имбирным печеньем. Он любил затерянные уголки леса и старые, зачитанные до дыр книги по криптографии. Пайнс смотрел фильмы ужасов до рассвета и с благодарностью пил сок Мейбл на утро. Ему хватало одиночества и сестры, готовой сорваться на встречу любым приключениям. Диппер всегда засматривался на веснушки Кордрой и до боли сжимал кулаки, завидев длинные бледные пальцы Робби на ее талии. Хотелось закричать и отцепить настырного брюнета, но он знал, что проиграет, любая битва с ним заканчивалась фатальным провалом с привкусом слез жаркой летней ночью. Все в нем будоражило и раздражало мальчишку: музыкальные пальцы с тонкими узорами вен на тыльной стороне ладони, хрипловатый голос и эта дурацкая толстовка. По какому эскизу вселенная его вообще создавала? — Ну, и что ты сделаешь? Что? - С дурацкой ухмылкой спросил Валентино, сжимая ненавистный телефон в руках. Диппер запаниковал: для него это стало оправданием, голос рыжей, доносившийся из динамика, вгонял его в отчаяние ещё сильнее, чем раньше. Взгляд Пайнса метался от лица Робби к телефону и обратно. До конца не осознав, что собирается сделать, мальчик нервно дернулся вперёд и уже через мгновение ощутил вкус корицы и лимонной цедры на потрескавшихся губах подростка. Это не было поцелуем, скорее жестом нервозности и детской наивности. Мальчик отстранился, заливаясь краской, стыдливо прикрыл глаза и помчался в хижину. Робби пах чернилами, кленовым сиропом и амаретто. *** Дипперу было девятнадцать, когда боль, словно языками пламени, охватила его запястье. Он прекрасно знал о метках, но всегда считал, что его эта участь не коснётся, ведь ему по-прежнему хватало одиночества и сестры. И то ли где-то в просторах космоса, между Сатурном и Юпитером, живет шутник, решивший, что лаконичное «Робби Ви» будет уместно на запястье Пайнса, то ли это какая-то чудовищная ошибка вселенной. После волны удивления к юноше пришло осознание, что возможно засматривался он всегда не на веснушки Кордрой, а на острые скулы и иссиня-чёрные круги под глазами Валентино. Теперь, ощущая присутствие своей родственной души буквально под кожей, к нему подкралось отчаяние, медленно вводившее свой яд в яремную вену. Гравити-Фолз затерялся где-то далеко в памяти - теперь традицией стал ежегодный рождественский приезд дядь и не было уже нужды вновь слушать Боба Дилана, уплетая пироги в закусочной Ленивой Сьюзен. А Робби никак не мог оставить его, даже спустя почти шесть лет и тысячи километров, аромат кленового сиропа и привкус лимонной цедры навсегда застыл в его сознании, словно винтажные фото в стиле полароид. *** Пайнс любил вечера пятницы, когда он мог взять очередной детектив и устроиться возле окна в одной из забегаловок около университета с мятным капучино, приятно согревающим ладонь. Очередь в кафе была достаточно длинная, чтобы скоротать время за чтением. — Вы будете заказывать? Диппер слишком увлёкся книгой, не заметив пристальный взгляд бариста. — Мятный капучино, п-п-пожалуйста. Снова этот запах, хрипловатый голос и невозможно бледные пальцы. Пайнс не помнил Гравити, но аромат Робби Ви въелся глубоко в его извилины. — Заказ принят, малыш Диппер, — Валентино весело подмигнул и направился к кофемашине. Пайнс с приоткрытым ртом и распахнутыми глазами наблюдал за ловкими действиями брюнета, на лице которого блуждала все та же ухмылка, что и жарким летом перед хижиной чудес. — Твой кофе, малыш, и печенье, в качестве комплимента от бариста, —Робби скрестил руки на груди, окидывая юношу изучающим взглядом. Все те же пылающие щеки и потрескавшиеся от холода губы, глаза с оттенком самого крепкого горячего шоколада, которые он столько лет искал в огромном потоке прохожих, библиотеках, кофейнях, затерянных между новомодными постройками книжных магазинах. Роби Стейси Валентино наконец получил то, что было прописано на его тонком предплечье, мелким размашистым почерком нервного подростка, уткнувшегося в очередное произведение Стивена Кинга. Его запах... Роби так долго ждал мгновения, когда сможет вновь ощутить идеальное сочетание книг, мятного кофе и этого дурацкого имбирного печенья, которое ненавидел в детстве. Ему хотелось, чтобы этот аромат заполнял его легкие, не оставляя в них свободного миллиметра. — Я не малыш! — Краснея, пролепетал Диппер, забирая свой заказ. Парень направился в самый дальний угол, стараясь сосредоточиться на книге, однако все мысли его в конечном итоге были обращены по направлению к Валентино. Наскоро выпив обжигающий кофе, Пайнс устремился к выходу. —Что даже номерок не оставишь? — Голос парня настиг его возле двери. *** Войдя в квартиру после долгой прогулки, Диппер наконец перевёл дыхание и осмотрел своё запястье. Всё-таки вселенная паршивая сводница. Ну, с какой стати Робби вдруг стал его соулмейтом? Они ведь даже в одном помещении не могли находиться без атмосферы ехидства и злости. «Скорее всего это какой-то форс-мажор» - пытался убедить себя парень, однако в голове все с большей четкостью всплывал образ брюнета, особенно его невероятный запах, заставляющий юношу трепетать. Чертова вселенная! Чертов Валентино! От тяжелых размышлений Пайнса отвлёк стук в его дверь. — Ты что меня преследовал? — Удивленно спросил парень, вглядываясь в Робби, стоящего у его порога. — Вообще-то я переехал в квартиру напротив, малыш Диппер, — Усмехнулся брюнет. — Решил познакомиться с соседями, а тут оказалась твоя милая мордашка. — Прекрати меня так называть! И вообще мы с тобой уже знакомы, так что пока! — Шатен собирался прикрыть дверь, но Валентино не позволил ему сдвинуть ее и на миллиметр. — Эй невежливо так поступать с людьми! — парень притворно надул губы. — Ну и что ты сделаешь? — Подняв глаза на брюнета, спросил Пайнс. Ловкие музыкальные пальцы Робби вытянули его за ворот рубашки на лестничную клетку , притягивая к себе и не давая возможности для отступления. И вновь Диппер ощутил потрескавшиеся губы, которые отдавали нотками корицы и лимонной цедры. Он протянул руки к шее парня и постарался максимально сократить расстояние между ними. Невероятное тепло согревало запястье в области метки , прилив желания и аромат Валентино сносил Пайнсу крышу, а пальцы брюнета оставляли после себя прохладный шлейф на пышущей жаром коже. — Когда ты узнал? — Отстранившись, спросил Диппер. — В тот самый день, когда мы ссорились перед хижиной, — все ещё удерживая юношу в объятиях, ответил Робби. — Ты был тогда таким милым с пунцовыми щеками и дрожащим голосом. Надеюсь, теперь ты понимаешь, как правильно нужно целоваться? — Пошёл ты, Валентино!