семь часов утра

      Каждый день, ровно в семь часов утра, в Апартаментах Эдиссона просыпался Салли Фишер. Чаще всего в подвале, в уютной, но совершенно захламлённой комнате своего парня. Раньше он поднимался на четвёртый этаж к себе, чтобы хотя бы поспать, но в последнее время эта закономерность перестала работать.       За те, казалось бы, недолгие полгода, что они встречаются, какая-то часть одежды Салли перекочевала сюда, вниз, так же, как и нескончаемая коллекция резиночек, которыми Фишер каждое утро собирал волосы в хвостики. Или Ларри заплетал его, если Салли мог уболтать его на подобную милую глупость.       Каждый день, ровно в семь часов утра, Фишер просыпался, прижатый к родному телу худой рукой. Всегда он чуть изворачивался, чтобы иметь возможность уткнуться носом в шею Джонсона и вдыхать его запах. Иногда Салли неаккуратно выдыхал, щекоча нежную кожу, обильно покрытую родинками, и её обладатель так забавно морщился во сне. Прямо как котёнок.       Фишер рад бы просыпаться позже, но что-то в нём не даёт. Скорее всего, чувство того, что об этом большом котёнке нужно заботиться. А ещё он выглядит беззащитным и милым, когда спит; часто Салли думает, что просыпается в такую рань только ради того, чтобы на него посмотреть. Такого… другого.       Семь утра — самое любимое время Салли, несмотря на то, что он любит поспать. По Фишеру даже можно часы сверять, а ведь это просто выработавшийся, взявшийся неоткуда, рефлекс. Да он ведь даже будильник никогда не заводил на это время, ни разу в жизни.       В семь утра Ларри, сквозь сон, признался ему, что любит.       В семь утра он впервые поцеловал Джонсона, потому что преодолеть это желание и дождаться того, что он проснётся, казалось невозможным.       В семь утра он впервые проснулся в чужих объятьях.       В семь утра он впервые услышал сонное «да кому вообще нужна эта школа?» — фраза, после которой обязательно поцелуют в щёку, и будет решено спать до обеда.       В семь утра он впервые почувствовал на душе счастье.       Это значение стрелок часов было для Салли и Ларри чем-то вроде талисмана. В это время в их отношениях всегда происходило всё самое важное. И, если Джонсон мог этого беспечно не замечать, то Фишер себе такой невнимательности позволить не мог. Поэтому он каждое утро, в семь часов, просыпался, думая, что же может в это утро ещё произойти.       А потом он понимал, что и без чего-то нового его жизнь больше, чем прекрасна. Ведь рядом с ним есть Ларри. Тот человек, который не отвернётся, не обидит и никогда-никогда не бросит, что бы не случилось. Он любит Салли, а Салли любит его. И это заставляло Фишера плакать от счастья.       Ничто так не грело душу, как чувство любви. Оно окрыляло, а в глазах светился восхитительный огонёк. Если бы зрачки Фишера могли, то они бы принимали форму сердечек, когда он смотрел на Джонсона.       Прямо сейчас тоже было семь часов утра. Фишер открыл глаза и, не увидев рядом с собой Ларри, моментально взбодрился. Он точно помнил, что они засыпали вместе, поэтому это было довольно странно. Джонсон ведь как никто другой любил поспать до самого обеда, если не дольше.       Салли сел на кровати и, сонно зевая, потянулся. На тумбочке, что стояла рядом с кроватью, лежал протез и стакан с глазом-протезом. Для некоторых это может показаться жутким, но Фишер и Джонсон уже привыкли к такой необходимости. У Салли просто другого выбора не было, а Ларри был готов на всё, лишь бы голубоглазый паренёк был рядом. Тем более, что не очень-то это мешало, если честно.       Фишер огляделся по сторонам, надеясь увидеть где-нибудь Джонсона. Но в комнате его не было, что заставило Салли обеспокоенно закусить губу. Салли ойкнул и, нахмурившись, прикрыл рот ладонью. Вчера Ларри неосторожно прокусил ему нижнюю губу, и теперь ему было довольно больно. Но Фишер совсем на него не злился, пусть и без этого его губы были не в лучшем состоянии. Всё равно их видит только Ларри.       Подросток встал с кровати. По полу гулял холод; не мудрено, ведь сейчас был уже декабрь. До Нового года оставалось не так уж много времени, поэтому вместо привычной одноцветной гирлянды была яркая, разноцветная, мигающая. Салли вспомнил, как они меняли её пару дней назад, и невольно улыбнулся.       Салли поправил футболку, которая почти доставала до его колен — Ларри дал поносить, или он сам взял, уже не так уж и важно. Сегодня он, на удивление, быстро справился с хвостиками и протезами. Всё-таки, чтобы выйти из комнаты, нужно привести себя в порядок. Лиза хоть и почти двадцать четыре часа в сутки работала, и дома появлялась редко, но вероятность того, что она в квартире, какая-никакая, но была.       Фишер осторожно выглянул из комнаты Ларри и удивлённо вдохнул. Всё было в мишуре, а на ручках дверей и шкафчиках висели ёлочные украшения, ведь саму ёлку они нигде не смогли достать. За столом сидел Джонсон, заметно невыспавшийся и очень уставший. На столе стояли две тарелки с завтраком и две кружки с, ещё не остывшим, чаем. — В честь чего такая радость мне? — не сдержал смешок Фишер. Ларри вздрогнул и поднял голову, выпадая из полудрёмы. — Новый год только через одиннадцать дней, если что. — С добрым утром, — вздохнул Джонсон, улыбнувшись. — Да, Новый год через одиннадцать дней. Значит, какой сегодня день? — Ларри пытался навести Фишера на какую-то мысль, но тот непонятливо наклонял голову. — Двадцатое декабря? — наивно спросил Салли, не понимая, чего шатен от него хочет. — Ну, да. А какой праздник в этот день? — продолжал задавать наводящие вопросы Ларри.       Джонсон встал из-за стола и подошёл к Салли, смотря на него снизу-вверх. Фишер правда не понимал, чего же такого особенного в этом дне, что Ларри встал в такую рань, сам всё украсил и даже завтрак приготовил. Джонсон потянулся к ремешкам протеза, чтобы его снять, а Салли продолжал думать.       Сняв протез и положив его на полочку, Ларри приблизился к лицу Фишера и поцеловал его. Салли от неожиданности сразу же положил руки на плечи Джонсона и закрыл глаза. Голубоглазый чувствовал себя странно, но на поцелуй всё же ответил; не отказываться же от чего-то сладкого, тем более с утра.       Салли отстранился, когда закончился воздух, и робко заглянул в глаза Ларри. Джонсон потрепал Фишера по голове и коснулся губами изуродованного лба. Фишер выжидающе смотрел на него и по-детски невинно похлопал глазами. — С днём рождения, Салли-кромсали, — счастливо поздравил Ларри и рассмеялся, когда увидел, что выражение лица Салли меняется с непонимающего на удивлённое.       Фишер скривил губы в улыбке, сдерживая смех, но через несколько секунд не выдержал и тоже рассмеялся, уткнувшись лбом в грудь Ларри. Джонсон обнял его, прижимая к себе и одной рукой зарываясь рукой в голубые волосы. — Какой же ты у меня… Ларри, чёрт, я тебя так сильно люблю, ты не представляешь, — еле остановив смех, сказал Салли. — Хочешь куда-нибудь сходить? Сегодня ведь твой день, — промурлыкал Джонсон, осторожно проводя кончиками пальцев по щеке именинника. — Просто хочу весь день провести с тобой, — пожал плечами Салли и потёрся щекой о грудь Ларри, полностью расслабляясь в чужих руках. — Но тогда этот день никак не будет отличаться от других, разве нет? — спросил Джонсон, непонятливо хмурясь. — А мне и не нужно, чтобы он отличался, — Салли встал на цыпочки и коснулся губами щеки шатена. — Я и так счастлив тому, что в этот день ты со мной. И в любой другой день тоже.       Салли, глядя в глаза Ларри, взял его за руку и переплёл пальцы. Джонсон, с улыбкой на лице, перевёл взгляд на часы.       Те, кто говорят, что семь утра — это худшее время, очень сильно ошибаются.