Killer and lover

      Лицо, недавно расцветающее бессовестными улыбками и ухмылками, сейчас лишилось их и наполнилось отчаянием и ужасом: тот, которому она лично пообещала очередную встречу, сейчас стоит перед ней и смотрит на неё полным спокойным выражением, несмотря на то, что на самом деле киллер в мыслях нахально смеётся. В изумлении от увиденного убрав сигарету и сумасшедше ухмыльнувшись, официантка сделала пару шагов навстречу к нему, ощущая опасность, исходящую от его взгляда.       — Решил опередить меня, верно? — Еле натянув на лицо фальшивую улыбку, этим пытаясь казаться более искренной, блондинка вновь преподнесла к губам этот яд и выдохнула токсичным дымом в сторону Чона. — Все же мне удалось очаровать тебя, Чон. А я-то думала, это будет весьма сложной задачей.       В то время, когда сумасшедшая полностью сократила расстояние между с собой и Гуком, удовлетворенно ухмыляясь, брюнет, наблюдающий за безумными действиями девушки, еле сдерживался, держа контроль над нервами благодаря табаку. Прекрасно ощущая, как токсичный дым наполняет разум, успокаивает физически и душевно, он наконец улыбнулся от этих чувств и посмотрел оценивающим взглядом на нахальную девку.       — Я вовсе не очарован такой. — На одном выдохе произнёс наёмник и вновь прикурил. — Поэтому поосторожнее с тем, с кем имеешь дело. — На этом он подозрительно улыбнулся, но та до сих пор не осознавала происходящее и не знала, что стоящий перед ней — истинная опасность.       — Я давно поняла, что ты особенный. — Её пальцы неожиданно коснулись крепкой груди Чона и медленно проехались повыше, при этом заметно дрожа и трясясь от странного ощущения. — Мне нравятся опасные мужчины, не волнуйся. — Она на этом издевательски ухмыльнулась и, когда руки добрались и до широкой шеи брюнета, приятное ощущение охватило женскую плоть.       Прошли некоторые секунды, длившиеся словно вечность только для неё, как внезапно мужские руки, схватившие за плечи обезумевшей, до боли сжали хрупкое тельце и грубо прислонили к твёрдой стене, отчего глаза несчастной мгновенно округлись и сузились в ужасе.       — Ты, кажется, говорила, что опасные мужчины тебе больше по душе, верно? — Теперь настала очередь киллеру Чону нахально улыбаться и приняться за важное дело, связанное с этой глупой жертвой. — Так вот, милая, я и буду таковым.       Несчастную охватил невыразимый ужас, отчаяние и чувство обреченности. Только в сию минуту осознав намерения и заранее продуманные планы этого психа, девушка в порыве эмоции попыталась выбраться из цепких рук брюнета, но он, оказавшийся намного раз коварнее и умнее её, быстро достает из задних карман свой нож, служивший ему уже немалое время, и сильно прижимает его к лицу блондинки.       — Надеялась на счастливый конец, оканчивающийся страстным поцелуем? Мне жаль, но наша встреча закончится совсем иначе. — Голос Чонгука, пропитанный соблазном и жарой, сводил с ума, убивал внутренне, но когда он плавно проехался кончиком ножа по её щеке, та пронзительно взвизгнула и опёрлась другой щекой о твёрдую поверхность.       — Чон...       Казалось, в сердце брюнета давно вонзились множество раскалённых игл, оно расцарапалось от этих девичьих страданий, руки давно окаменели, не желая мучать незнакомку, но это было давно не так. Чон Чонгук, уже давно принявший это имя «убийца», без каких-либо трудностей лишает жизни людей, не жалея никого и о содеянном преступлении, поэтому наёмник не знает о этих чувствах жалости являясь эгоистичным.       В полном удовлетворённом состоянии наблюдая за кровавой дорожкой на лице, появляющейся вслед за ножом, бессердечный вдруг надавил на него и прекратил действие, словно дав возможность той некоторые секунды распроститься с жизнью.       — Я уверен, что эти минуты сейчас слишком уж дороги для тебя. Думаю, ты догадываешься, к чему я клоню.       Девушке с мучительным трудом верилось в то, что тот, кому все обращались и до сих пор обращаются господином, сейчас угрожает ей обнаженным ножом и бесстыдно ухмыляется. В полной потери надежд на счастливый конец, она, ощущая, как слезы насильно наворачиваются на глаза, медленно закрыла глаза и беззвучно заплакала, скорее ожидая своего конца.       — Жалко, что я не сразу поняла, каково твоё истинное лицо. Теперь я взяла на заметку то, что нельзя открывать саму себя никому, несмотря ни на что. — Слова выходили слишком неразборчиво, сопровождаясь горькими слезами, и осознание того, что собственная жизнь отныне находиться в цепких лапах этого преступника, вдвойне сжирало сознание.       Последний день, последний выдох и последний взор, направленный на Чона. Доигралась.       Она уже была готова принять сильный удар ножом в свою плоть, принять боль от нанесённого, как сумасшедший неожиданно отстраняется и ухмыляется, ловко пряча слегка окровавленный нож в карманы. Он за мгновение вновь немыслимо изменяется в лице, и тогда душевно пострадавшая блондинка впадает в изумление.       — Первое предупреждение: не шутить. Со. Мной. — На этом Гук подошёл к столу и взял бутылку красного вина, вновь серьёзно обращаясь к ней. — Второе предупреждение: не отказывать то, что предложено и приказано мной. А третье, — его глаза, охваченные злостью и угрозой, встретились с её глазами, и та, поняв намёк, нервно кивнула, после чего тот продолжил: — Не иметь дело со мной, потому что я тот, кого нужно бояться и опасаться. — Губы сложились в едва заметной улыбка, а выражение осталось неизменным.       — Х...хорошо.       Дав согласие на данные условия и предупреждения, напуганная отстранилась от стены и подошла поближе, в то время как тот, незаметно отвернувшись, сделал все необходимое и резко положил бокал вина со стуком на стол.       — В таком случае выпей, — вдогонку произнёс Чон и кивнул на содержимое в бокале.       Как и ожидалось, ему подождать пришлось немного: обреченная блондинка с опаской взяла предложенное и вскоре поднесла его к губам, на этом моменте застыв, словно окаменевшая. Она прекрасно осознавала то, что происходящее — заранее продуманный план наемника, но не подозревала, что одним глотком вина погубит саму себя. Слишком коварным оказался этот Чон Чонгук.       — Пей, — Не желая больше тянуть эти мучительные минуты и терять дорогое ему время, уже в приказном тоне обратился он, и та слепо отправила все содержимое в себя. — Умница. — Преступник удовлетворенно улыбнулся и уже через некоторого времени заметил результат своего плана: взор несчастной затуманился, все перед глазами расплылось, а глаза словно наполнились чернотой. Веки потяжелели, изо рта неожиданно вышла кровь, сознание почернело, и единственным, что сейчас она смогла различить прежде, чем уйти из жизни, — размытое лицо Чона, улыбающегося довольной улыбкой.       — Задание выполнено, — этими словами брюнет, очередной раз испачкавший руки в крови, двинулся к выходу из данного помещения и скрыл лицо чёрным капюшоном, удаляясь почти незамеченным.

* * *

      Казалось, сердце юноши больно вынули наружу и, оторвав небольшой кусок, криво вложили обратно, заставив того ощутить настоящую душевную боль. Душа разорвалась словно тонкая бумага, а глаза наполнились будто бы чёрной чернилой, отчего взгляд на мир изменился абсолютно, утратив свои яркие цвета. Что-то внутри умерло в этот момент у Юнги. Жизнь мгновенно стала для него какой-то смертельной игрой, где даже сильному выживать приходится с трудом, вляпавшись в такие дела, которые и погибают их самих себя. Только сейчас осознав всю ничтожность этого мира и несправедливость, всегда имеющуюся в нем, Мин, схватившись за волосы, ворвался в свою комнату и со всей силой, что имел, захлопнул дверь.       — Почему?.. — Истерично ухмыльнувшись и для опоры быстро оперевшись руками о деревянный стол, он, вновь вспомнив всю прекрасную смысл того сообщения, отправленного другом отца, в порыве эмоций схватил книгу на столе и выкинул в сторону, отчего предмет отлетел в сторону, задев и небольшой табурет. — Зачем?.. — Развернувшись и заметив стул перед собой, Юнги, в надежде унять чувства гнева, схватил его и, не рассчитав свою мощь, пнул его — предмет мебели легко отлетел на пару метров и, соприкасавшись с твёрдой стеной, со звуком разбился пополам.       Слишком было паршиво. Слишком горько и больно. Нервно вздохнув и закрыв лицо руками, блондин сел на пол и в гневе рассмеялся. Кажется, он сходил с ума.       — Почему ты оставил меня? — Его взгляд, лишившийся ярких эмоций, устремился куда-то в стену, и осознание того, что он, безнадежный, остался один, вдвойне стало пожирать его плоть, разум и душу. — Почему скрыл от меня все, отец?..       Не переставая как сумасшедший беспричинно смеяться и пялиться только в одну точку, он, едва попытавшись взять себя в руки, с трудом встал и, пошатываясь, двинулся к двери. Молодой, но вполне коварный Мин Юнги хотя сейчас и был разбит внутренне, настроение у него чертовски было испорчено, он не был в намерениях казаться слабым.

* * *

      Милая, легкая улыбка касается женского лица, как только видит родное для неё рабочее место. Ресторан, имеющий множество постоянных клиентов, являлся ей как родным домом. Каждое утро, каждый новый день всегда начинается именно отсюда. Заходя в это место и на ходу одевая свой белоснежный фартук, молодая девушка уже с первой же минуты начинает принимать заказы, однако, к большому удивлению, вчерашних гостей и Гука, Джису не увидела. Данная неожиданная новость весьма её вовлекло в изумление, ибо парень каждый день посещал ресторан, не пропуская ни один день.        — Джису, ты какая-то рассеянная, — обратился ей знакомый дружеский голос, и девушка подняла свой взор на свою подругу. — Ничего у тебя не случилось?       — Нет, — Кладя опустошенный поднос на кухонный стол, девушка почти незаметно убрала тонкую прядь своих волос за ухо. — А что может у меня случиться?       — Вчера, например, я видела, как ты сидишь в чёрную машину с кем-то... — хитро усмехнулась русоволосая, вспомнив вчерашнюю ночь и заметив, как изменилось настроение подруги. — Только вот... не разглядела я, кто с тобой был. Может, тот, который вчера заступился за тебя?       — Нет, я вообще его не знаю. — Лицо молодой официантки сильно нахмурилось, а взгляд заметно изменился: слова подруги пробудили в её душе странное чувство, что являлось непонятным и загадочным. — Это был Чон Чонгук. — Услышанное мгновенно лишило ту самоконтроля, и понятие того, что внимание того господина был способен завоевать не каждая красавица, свело с ума. — Он просто подвёз меня до дома. Вот и все.       Юджин молчит. Сил из-за переизбытка эмоций не хватает что-либо сказать, показать своё истинно радостное лицо, но улыбка, коснувшаяся губ, выдаёт её эмоции. Неожиданно оперевшись руками о края деревянного стола и кинув недопонимающий взор на подругу, любопытная внезапно обратилась к ней:       — Он никогда мне не нравился. Слишком он серьезный, хмурый, а ещё невежливый. И как ты только связалась с ним?       Фыркнув и покачав головой, Джису усмехнулась на злость подруги, сказавшуюся в её неудовлетворенном выражении, и принялась за дело, невольно прокручивая минуты и моменты, проведённые и связанные с господином Чоном. При каждом воспоминании, при малейшем мысли о нем тело девушки впадало в смятение, покрывалось мелкими мурашками, вызывая легкий жар, но эти ощущения внезапно испаряет никак не ожидаемая ею весть:       — Эм... Джису, я весь день боялась тебе рассказать... Сегодня утром нашей руководительнице позвонил директор. Он был вне себя от ярости, узнав о том, что вчера произошло и... уволил тебя с работы.       — Что?... — Осознанное мгновенно лишает её возможности уметь быстро отвечать, и поэтому единственным, что ей остаётся делать — принимать всю боль, имеющуюся в словах ее подруги.       — Мы пытались уговорить его, но он уже подписал приказ. Мне очень жаль, подруга. Непринятые случаи почему-то в последнее время в ресторане происходят очень часто.

* * *

       Два часа. Сто двадцать минут. Ровно столько времени проходит с того, когда она осведомляется о своём увольнении, но всего этих больших минут не хватает на осознание происходящего. Разум затуманивается, чувство обреченности душат душевно и отнимают последние силы, когда понятие безвыходности и бессилия вновь посещают сознание. Тело пронизывает внутренний холод, появившийся вслед за негативными эмоциями, и одно, что лишь хочется юной — оказаться дома и быть отдали ото всех. Прикрыв бледное лицо и утратившиеся жизненного розового цвета щеки легким платком, брюнетка ускорила свои небольшие шаги и горько ухмыльнулась, полностью отдаваясь своим мыслям, не несущим ни одной нотки счастья.       Как натянуть на лицо счастливую улыбку, не имея никаких радостных воспоминаний? Никак. Как радоваться жизни, в которой нет тех родных людей, кто поддерживает именно в такие минуты? Никаким образом.       Несмотря на весьма спокойную тишину, таившуюся на ночной улице, внутри Джису творился хаос, неописуемый словами. Слух был отключён, внимание на некоторое время было лишь на своих душевных страданиях, но все эти неконтролируемые ощущения продлились недолго — неожиданный сигнал машины среди дороги вернул душу в тело, которое вмиг окоченело и задрожало. Глаза девушки расширились, не до конца осознавая происходящее, связанное с её жизнью, и когда понадобилось всего некоторых секунд, чтобы этот несчастный случай произошёл, внезапно раздаётся звук тормозов.       Её плоть напряглась, как стянутая пружина. Взгляд мгновенно наполнился непонятным туманом, и происшедшее показалось для неё размытым, в котором неожиданно появилось мужское лицо, наблюдающее за ней на приличном расстоянии. Однако хватает всего некоторых секунд на осмысление увиденного, как силы покидают жалкое тело, и последнее, что она едва успевает различить, — прикрытое чёрной маской лицо юноши, до невозможности знакомое ей ещё со вчерашнего дня.