эрика

кихёну совсем не нравится этот высокий красавчик, че хёнвон. как назло, они равняются на подходе к общежитию и вместе заходят в подъезд, соревнуясь у кого взгляд будет менее приветливым. консьерж, старый приветливый аджосси, встречает их дружелюбно и даже как-то по-свойски. кихён первый проходит через турникет и спешит к лифту, который весьма удачно дожидается его на первом этаже. он забегает в кабину слегка запыхавшимся и победоносно тычет на восьмерку, в последнюю секунду оглядываясь на отставшего хёнвона. тот все еще стоит у стойки, согнувшись над тетрадным листом, и изящно поигрывает ручкой в длинных пальцах. он на мгновенье отвлекается, поднимая глаза на кихёна, и его взгляд необъяснимо цепляет. он как будто в чем-то убеждается, слишком очевидно усмехаясь, и возвращается к своему прерванному занятию. кихён ужасно злится, как будто хёнвон крикнул ему какое-то оскорбление. он яростно жмет на кнопку отмены и нетерпеливо цокает. - ну и долго еще прикажешь ждать? – раздраженно бросает он, чувствуя себя полным идиотом. хёнвон даже не оборачивается, молча откладывает ручку и что-то с улыбкой говорит консьержу, отчего тот негромко посмеивается. кихён вспыхивает, но уже принципиально ждет, испепеляющим взглядом прожигая дефилирующего по холлу хёнвона. - восьмой, пожалуйста, - бросает он словно личной прислуге. кихён поджимает губы, мысленно отсчитывая до десяти, и вроде даже успокаивается. его раздражающий попутчик утыкается в телефон, небрежно листая новостную ленту. - опять всю ночь шуметь будете? – кихён недовольно скрещивает руки на груди, - я видел, как ты расписывался в отчетном листе. - завидуешь? – хёнвон улыбается и это выглядит пиздец по-снобски. - не вы одни на этаже, понятно? вы всем мешаете, - кихён возмущается, неимоверным усилием сдерживая порыв втащить наглецу. - мы мешаем только тебе, мелкая задница, - двери лифта распахиваются и хёнвон выпархивает первым, оставляя багрового от злости кихёна позади. на самом пороге своей комнаты он неожиданно разворачивается, и на его лице все еще играет эта идиотская ухмылочка: - если хочешь, ты всегда можешь зайти. я не злыдень, буду только рад, - он подмигивает и закрывает за собой дверь, на которой красуется цифра 118. кихёну кажется, что он сейчас взорвется от злости. он раздраженно заходит в свою 119 комнату, хлопая дверью так, чтобы сосед за стеной точно это услышал. - вот урод, - шипит он сквозь зубы и стягивает с шеи вязаный шарф. в эту ночь он опять не может уснуть из-за непрекращающейся музыки. он зажимает уши руками, а затем и вовсе прячется под подушку, но тяжелые биты и пьяные голоса отдаются в мозгу тупой болью. лишь когда первые лучи осеннего солнца рассекают ночную темноту, наступает долгожданная тишина. кихён жмурится, скрючившись под слишком жарким одеялом, но сон все никак не идет. уставший и совсем не выспавшийся он пытается приготовить себе кофе, просыпая половину порошка мимо кружки. он ошпаривает мизинец, когда прикладывается рукой к раскаленному чайнику, и матерится в голос, проклиная хёнвона и всех его уродских друзей. чтобы успокоиться, кихён решает выйти на балкон и проверить фикус, за которым ухаживает уже четвертый месяц. на самом деле, нихрена это не фикус, но чжухон и сам не знал названия растения, которое умудрился спиздить из-под носа охранников ботанического сада и которое в итоге все равно спихнул своему другу. на улице еще совсем холодно, и кихён поплотнее закутывается в свой махровый халат. он нежно разглядывает огромный куст, к которому привязался всей душой. хосок уже не раз спрашивал, на кой черт он оставил его у себя, так как растение занимало собой большую часть и без того крошечного балкончика, да и вообще имело вид огромного зеленого чудовища с извилистыми лапами, покрытого тоненькими листиками. но недавно куст зацвел, разом превратившись в огромную розовую клумбу, и лишь по-настоящему бессердечный человек смог бы от него избавиться. рядом что-то щелкает и кихён оборачивается, встречаясь глазами с ненавистным соседом. хёнвон невозмутимо поджигает сигарету, глубоко затягивается и с пьяной улыбкой разглядывает розовые бутончики. - милый кустик, - еле шевеля языком говорит он. кихён заводится с полоборота. он, значит, страдает всю ночь, а это мудло заводит беседу так, будто ничего не происходит? как будто это все самое что ни есть привычное дело! - я тебя ненавижу! – шипит он сквозь зубы и пытается перекрыть собой обзор на цветы – нечего всяким пялиться на его детище. хёнвон хихикает, стряхивая пепел вниз. кихён злится еще больше (хотя куда уж еще), потому что даже пьяный, с сбившимися в нечесаное гнездо волосами и размазанными остатками губной помады на щеке и губах, с черными синяками под глазами и царапинами на шее хёнвон выглядит до невозможности очаровательно. очаровательно в том, как подрагивают его ресницы, когда он смеется, и в том, как он смотрит на кихёна, когда думает, что тот этого не замечает. очаровательно в его тонких, почти женских, руках, в которых почти всегда можно увидеть сигарету, ведь в последнее время он безбожно смолит. он очаровательный, когда говорит, когда засыпает на занятиях, когда тихонько поет ночью, думая, что его никто не слышит. и во всех этих вещах кихён не любит, нет, ненавидит че хёнвона. его лицо выражает самое огромное презрение, на которое только способно, и он громко хлопает дверью, когда возвращается в квартиру.

*****

- он гей, отвечаю. все модели геи, - хосок смачивает пальцы водой и поправляет растрепавшиеся от утреннего ветра волосы. - да какая мне разница? – фыркает кихён, раздраженно листая список контактов, - пусть хоть трансвестит, он мешает мне жить. - вообще-то, разница огромная, - чжухон как всегда по-лисьи щурится. – долбиться в жопу – такое себе. - быть геем модно. - а ты всегда в тренде, да, хосок? - заткнись, чжухони. кихён раздраженно убирает телефон. - не могу найти, потерял похоже. - как староста может потерять номер куратора? - заткнись, чжухон. подкалывая друг друга, парни подходят к кабинету куратора их группы, который, по счастливой случайности, оказывается на своем рабочем месте. - снимите пирсинг, идиоты, не позорьте меня, - шипит на друзей кихён и натягивает на лицо вежливую улыбочку, когда заходит в кабинет. он специально показывает куратору список дней, которые пропустил хёнвон. в общей сложности, на занятиях че не появлялся полмесяца, а это лишь начало октября. - как я знаю, он много работает, - их куратор, сон хёну, недавно сам закончивший университет и оставшийся здесь в качестве подработки, устало трет переносицу и смеряет кихёна неодобрительным взглядом. - да уж, так устает, что ночи напролет устраивает дискотеки в своей комнате! – кихён демонстративно не обращает на этот взгляд никакого внимания. - ты говорил с управляющим? - говорил, но меня никто не слушает. хёну обещает разобраться, но кихён ему слабо верит. на дворе уже поздний вечер, когда чжухон достает бутылку текилы. алкоголь строго запрещен в стенах общежития, но кихён плюет на все правила – в конце концов, он так устал! чем он хуже соседской комнаты, где так отдыхают почти каждую ночь? бутылка пустеет неожиданно быстро, и чжухон притаскивает из ближайшего севен-елевен на смену еще две. к часу ночи они нажираются в хлам. в дверь стучат. парни замирают, но кихён смело идет (пытается идти) к двери и гордо распахивает ее настежь, чтобы в случае чего сказать управляющему все те ласковые слова, что накопились за это продолжительное время. но на пороге его встречают два одногруппника – чангюн и минхёк, лучшие друзья хёнвона, которые выглядят не очень дружелюбно. они протискиваются в комнату до того, как кихён успевает захлопнуть перед ними дверь. - это частная вечеринка, - заявляет кихён, - валите отсюда нахер. хосок и чжухон поднимаются на ноги, отчего атмосфера становится более напряженной. - мы с радостью свалим, когда ты ответишь, с какого хрена ты такой мудак? – чангюн кидает на него убийственный взгляд, и если бы кихён не был настолько пьян, то наверняка смутился. - задай этот вопрос своему другу, ясно? – хосок улыбается, но эта улыбка отнюдь не добрая. - заткни рот, шин, не с тобой говорят, - советует минхёк и скрещивает руки на груди, - какого хрена ты пожаловался на хёнвона куратору? - он каждую ночь устраивает тусу, - кихён давится праведным возмущением. – и к тому же, он и правда почти не ходит на пары. как староста, я должен это контролировать и под… подправлять его поведение. - давай я лицо тебе подправлю? – чангюн угрожающе приближается. - остынь, мелкий, - хосок мягко перехватывает его за плечи, но чангюн пихает его в бок, отчего нетвердо стоящий на ногах хосок заваливается на чжухона. - ты сам напросился, - чжухон уже готовится к прыжку, когда минхёк встает между ними. - мы пришли спокойно поговорить, без конфликтов, - он с легкой улыбкой поднимает руки, демонстрирую мирные намерения. кихён все еще держится за ручку двери, когда она резко распахивается, отчего он почти вылетает в коридор, и лишь сильные руки не дают ему этого сделать. - что здесь происходит? – хёнвон обводит собравшихся хмурым взглядом, - чангюн, я кажется запретил тебя мешать моему соседу спать. – его глаза останавливаются на пустых бутылках, - хорошее снотворное ты выбрал, - его пухлые губы кривятся в злой ухмылке. - а я ослушался! – чангюн вскидывает голову и выглядит крайне взбешенным. – из-за этого уебка тебя могут отчислить, а ты хочешь промолчать. - да, хочу. потому что он прав, - хёнвон мягко обнимает чангюна и кивает минхёку в сторону двери. - нихрена он не прав! – чангюн вырывается с явным желанием пнуть зависшего у порога кихёна. - успокойся пожалуйста, - хёнвон нежно улыбается, пока борется с чангюном, и тот успокаивается, кидая последний яростный взгляд. хёнвон смотрит на него по-отечески ласково, и его глаза очаровательно светятся. что-то в кихёне щелкает. - слушай сюда, мистер фея, - почти кричит он, из-за чего на него все удивленно оборачиваются. хосок жестами показывает ему знаки стоп, но кихён игнорирует его. – если вы со своим другом собираетесь трахаться, то сделайте музыку погромче. к ней я уже привык. чангюн краснеет от вновь ожившей ярости, сжимая кулаки до побелевших костяшек. хёнвон смотрит на минхёка в немой просьбе, так как удерживать разозлившегося друга становится слишком трудным делом. к ним на помощь приходит чжухон, обхватывая разбушевавшегося одногруппника поперек талии. - отведите его к себе, я скоро приду, - просит хёнвон. он все еще успокаивающе сжимает плечо чангюна, отчего кихён злится еще больше. - не забудь забрать своего парня с собой, мы не хотим его здесь видеть, - кричит он чангюну, оскорбляя сразу обоих, и о черт как он хочет, чтобы хёнвон просто посмотрел на него. - кихён… - хосок пытается схватить его за плечо, но кихён отталкивает его. - мелкая крыса, только и способен на подлости! – чангюн пихает чжухона локтем, но тот продолжает удерживать его на месте, - ты злишься, потому что нахрен никому не сдался! и друзья у тебя такие же, подлизываются чтобы ты им пропуски не ставил. ради большего ты и не нужен! - молчи, не нарывайся на драку, - хосок умоляющее складывает руки. - да, чувак, заткнись, - советует другу чжухон и ойкает, когда в бедро прилетает удар острого колена. - я не начинаю драку, я говорю чистую правду, - заявляет кихён и все же хватает хёнвона за руку, поворачивая его лицом к себе, - утихомирь своего парня и уби… оглушительный хлопок и красная пелена перед глазами заставляют его отступить на пару шагов, спиной ощущая поддержку хосока. хёнвон встряхивает руку, брезгливо разглядывая покрасневшую ладонь, берет за руку вмиг успокоившегося чангюна и вылетает из комнаты. на кихёна он так и не взглянул. минхёк жмется у порога пару мгновений. - наушники завтра верну, ок? – обращается он к чжухону, и тот растерянно кивает. у них сдвоенная комната и они соседи вот уже как два года. - ты придурок, ю кихён! – шипит на него чжухон, когда за минхёком закрывается дверь. - что на тебя нашло вообще? – хосок швыряет в него тапочком. кихён потирает ноющую щеку. когда кихён просыпается, его голова гудит с неимоверной силой, и это не только из-за алкоголя. воспоминания ночной ссоры, граничащей с дракой, заставляют его с хныканьем зарыться в одеяло с головой. лежащий рядом хосок пинает его ногой, а чжухон храпит так, что с потолка вот-вот посыплется штукатурка. кихён выглядывает на балкон, по привычке с нежностью разглядывая еще не раскрывшиеся бутончики фикуса. солнце только-только встало, лениво освещая еще сонную улицу. кихён влезает в старые разношенные чжухоновы тапки с пчелками, напяливает свой теплый халат и вываливается в коридор. их общая кухня, в которой стопроцентно есть аптечка с аспирином, находится в отдельном крыле этажом ниже. кихён еле перебирает ногами, стараясь не занимать гудящую голову паническими мыслями о хёнвоне и всех тех гадостях, что он вчера ему наговорил. парочка таких же полуночников провожает его равнодушными взглядами. он останавливается у лестницы, собираясь с силами даже на спуск. его немного мутит с непривычки, но больше всего его тошнит от собственных слов, сказанных вчера в пьяном бреду. он залезает на подоконник, прижимая колени к груди, и тапочки-пчелки летят в разные стороны. сверху хлопает дверь, и кихён видит, как хёнвон спускается вниз, прямо к нему. на нем помятая серебристая рубашка с закатанными рукавами, почти полностью вытащенная из таких же помятых черных брюк, растрепанные волосы и фиолетовые синяки под заспанными глазами. даже в таком виде он выглядит как на гребанном подиуме. он набирает кому-то сообщение в какаотоке и замечает кихёна лишь на последних ступеньках. - а вот и местный алкаш проснулся, - хриплым после сна голосом говорит он, - небось за аспиринчиком выполз? кихён непонимающе моргает, совсем не зная, что ему делать. хёнвон ухмыляется и роется в карманах брюк, выуживая на свет пачку шипучего аспирина. - держи, горемыка, - и он собирается пройти дальше, в свою комнату, но кихён спрыгивает с подоконника и хватает его за запястье, удивляясь тому, насколько оно все же тонкое. - можно поговорить с тобой? – виновато спрашивает он, и хёнвон нехотя оборачивается. - только давай недолго, - он сверяется с невидимыми часами на своей руке. – я хотел извиниться. хёнвон смотрит на него испытывающим взглядом, и кихён смущается, разглядывая чужие идеальные ботинки. - прости меня за… вчерашнее, - он не может заставить себя поднять глаза. - я не буду этого делать, - твердо заявляет хёнвон, отчего кихён вскидывает голову. - почему? – глупо интересуется он. - потому что ты обидел не только меня, но и моего друга. кихён понимающе кивает и возвращается к подоконнику. через пару секунд он слышит, как за хёнвоном закрывается дверь.

*****

под конец октября погода на улице все еще сухая и солнечная. после занятий студенты разбредаются гулять, дабы захватить последние теплые деньки и провести их с наибольшей пользой. кихён возвращается в общежитие под вечер, когда солнце уже закатывается за горизонт. он почти весь день провел за составлением отчетов для хёну, и из плена бумаг его вызволил возвращающийся из бассейна хосок. зайдя в комнату, кихён первым делом бежит на балкон. фикус все еще пышно цвел, хотя кихён иногда и выметал из-под него парочку отживших свое звездовидных цветочков. проверив, все ли в порядке с любимым растением, кихён дергает балконную дверь за ручку, но та не поддается. он терпеливо дергает ее еще пару раз, прежде чем окончательно убеждается, что оказался в плену. - заебись, - выдает он сквозь зубы. кихён еще пару раз надавливает на дверь, но боится ее выломать (платить придется немереные деньги, а жаба-то душит). он тяжело вздыхает, перевешивается через перегородку и кое-как дотягивается до окна хёнвона, скребется в него словно кошка. надежды на то, что сосед дома, конечно, очень мало, но попробовать стоит. кихён скребется несколько раз, и даже негромко постукивает кончиками пальцев, но кулаком или даже костяшками не дотягивается, поэтому ему приходится смириться с тем, что, похоже, дома никого нет. он устало садится на корточки рядом с фикусом и уныло разглядывает отражение заходящего солнца в балконной двери. на улице холодает, и он ежится, ощущая табун мурашек под тонким университетским пиджаком. их общага находится на отшибе, народ по улице редко ходит, а с восьмого этажа сигать на дерево тоже сомнительная идея. - всегда знал, что моя смерть будет идиотской. утренний заголовок «студент замерз насмерть на балконе в обнимку с непонятным кустом из ботанического сада», - кихён обнимает фикус, как будто тот может его согреть. запах осенних цветов успокаивает. - а ты и правда его любишь, этот куст, - кихён вскидывает голову и встречается глазами с хёнвоном. тот выглядит заспанным и как всегда чертовски уставшим. - хёнвон, ты бы не мог мне помочь? - быть свидетелем вашего бракосочетания? – он изгибает бровь и улыбается так, словно это самое обычное дело – брак с цветком. - я закрылся и не могу зайти домой, - кихён приподнимается на руках, чтобы их лица были на одном уровне, и пугается, когда приближается слишком сильно. – можно я к тебе перелезу? - валяй, - хёнвон выходит на балкон и протягивает ему руку. кихён поднимается на перила и мир плывет перед глазами, когда он ощущает свистящий ветер в волосах. - не смотри вниз, - советует хёнвон, но говорит это слишком поздно. кихён бледнеет, когда опускает глаза вниз, на землю, которая почему-то с такого ракурса кажется дальше, чем если бы он смотрел на нее с луны. перед глазами мелькают черные мушки, ладони ужасно потеют, а коленки трясутся словно желе. хёнвон цокает, перехватывает его поперек груди и тянет на себя. в нем куда больше силы, чем может показаться изначально. кихён издает жалобный звук, закрывает глаза и судорожно обхватывает дрожащими руками его шею до тех пор, пока не чувствует под ногами твердую почву. - спасибо, - у кихёна клацают зубы, и он трясется как осиновый лист, когда идет к входной двери, мельком замечая, какая теплая обстановка в комнате хёнвона. он впервые видит столько махровых ковров, объемных пледов и пуховых одеял в одном месте. комната хёнвона такая же мягкая и светлая, как ее хозяин. - обращайся, - хёнвон зевает, и на его глазах выступают слезинки, одна из которых бежит по щеке, оставляя за собой влажную дорожку. хёнвон ее не замечает, заправляет волосы за ухо и смотрит на кихёна выжидающе. - пойду я, - спохватывается кихён и уже тянется к ручке, когда неожиданно оборачивается и аккуратно стирает слезинку с его щеки большим пальцем. хёнвон удивленно моргает, а когда открывает рот, чтобы что-то сказать, кихёна в комнате уже нет.

*****

после памятного обращения к хёну гулянки за стеной прекращаются, хотя кихён и подозревает, что их просто перенесли в другое место. хёнвон нередко возвращается далеко за полночь, хихикая что-то себе под нос, когда звонко роняет ключи. кихён как раз готовится ко сну, смывая с лица остатки очищающего средства, когда слышит ковыряние в замочной скважине своей комнаты и стук двери о стену. кто-то не слишком нежно ее распахнул. кихён хватает расческу с раковины – единственное доступное в ванной оружие, и крадучись идет в сторону комнаты. хёнвон нетвердо стоит рядом с кроватью, силясь расстегнуть пуговицы на своей белой рубашке. он чертыхается пару раз, когда это у него не получается, и даже ухмыляется какой-то понятной лишь себе шутке. кихён осторожно выходит из ванной, крутя головой в разные стороны, но кроме них в комнате больше никого нет. - ки… хён? – хёнвон смотрит на него с неподдельным удивлением, и сразу становится понятно, что он еще не до конца понял, где находится. – зачем тебе расческа? - я думал, что ты грабитель. это мое оружие, - от удивления кихён говорит откровенно, отчего хёнвон ухмыляется – не зло, а по-доброму. - ты такой смешной все-таки, - его рубашка уже почти полностью расстегнута, обнажая слегка загорелую кожу на груди и плечах, и у кихёна почему-то становится сухо в горле. как будто он неделю томился от жажды. они стоят, глупо таращась друг на друга. хёнвон продолжает раздеваться, снимая рубашку с плеч уже полностью, и расстегивает пуговицы на брюках. кихён почему-то ужасно смущается и отворачивается. - так… что ты делаешь у меня? – хёнвон еле вяжет слова. на его лице играет глуповатая улыбка, пока он рассматривает закрывшего в смущении глаза кихёна. - не хочу расстраивать, но… - кихён не договаривает, потому что хёнвон громко цокает, оглядываясь по сторонам. - блять, как я мог перепутать комнаты? – задает он вопрос скорее себе, нежели кихёну, но даже осознание того, где он находится не мешает ему завалиться на кровать и укрыться одеялом. - эй! – кихён угрожающе наступает, в руке все еще зажата расческа, - это не твоя комната, вали спать к себе! - не будь таким противным, маленькая задница, я немного полежу и уйду, - хёнвон вновь пьяно хихикает, - такой мелкий, и такой сварливый. ты как чихуахуа, много лаешь, да больше от страха. - мало того, что ты без спроса завалился на мою кровать, так еще и обзываешься! в моей-то комнате! – кихён задыхается от возмущения, и хёнвон зарывается пальцами в волосах, когда смеется. одеяло сползает вниз, и кихён завороженно разглядывает острые ключицы и темнеющую кожу вокруг сосков. он вытаскивает спальник чжухона, который валяется в его комнате для всяких незапланированных случаев, и спустя уже полчаса полностью принимает свою судьбу на дальнейшую ночь. он думает над тем, что раньше обязательно выгнал бы этого наглого мудака обратно к себе, но что-то поменялось за последнее время. что-то невидимое изменилось в хёнвоне, нет, в самом кихёне. он настойчиво отгоняет мысль, что все дело в пухлых губах и гладкой коже под белой рубашкой, потому что от этих мыслей можно сгореть, можно просто сойти с ума. кихён приглушает свет в комнате и идет в ванну, чтобы набрать для хёнвона на утро стакан воды. когда он заходит обратно в комнату и ставит стакан на стол, прямо рядом с кроватью, он видит, какие у хёнвона красные глаза. о нет. - почему ты плачешь? - не знаю. я пьян. - это из-за меня? – кихён прикусывает губу, - если я как-то задел тебя, то могу уйти к хосоку или к чжухону. мне не сложно. - нет, - хёнвон осторожно касается его руки своей, поглаживая косточку на запястье, - останься, пожалуйста. кихён тупо таращится на него, на его голую шею, по которой сейчас разбросаны сильно отросшие волосы. по телу проходит странная дрожь, будто разряд тока, и он резко отнимает руку. - если тебе не противно, конечно, - хёнвон вновь улыбается как раньше, ядовито растягивая губы. кихён молча кутается в пропахший чжухоном мешок. хёнвон засыпает почти мгновенно, его глубокое мерное дыхание успокаивает разогнавшееся сердце кихёна, и тот тоже засыпает. когда он открывает глаза, на улице светло, а на кровати аккуратно сложены спальные вещи. хёнвон уже давно ушел.

*****

они не видятся почти месяц, если не больше. кихён не знает, почему не отмечает пропуски хёнвона. от хосока он узнает, что хёнвон работает без выходных, снимаясь почти каждый день для разных изданий. - и почему мы так ненавидели его? это же такой адский труд, - хосок виновато вздыхает. - это не меняет того, что он тот еще гондон, - чжухона не пронять слезливыми историями о тяжелом детстве и игрушках, прибитых к полу, - чангюн пару дней назад так харкнул мне под ноги, я полдня ботинок отмыть не мог. - охуеть у него слюна ядовитая. - это же чангюн, - зачем-то подает голос кихён, и парни удивленно на него оборачиваются. - он его песик, - чжухон ухмыляется, - ну и кто из них сверху? ваши ставки? - чангюн, конечно, хёнвон слишком ему потакает, - хосок морщится, представляя себе эту картину. - а я ставлю на хёнвона. чангюн создан быть пассивом, лол. - хватит уже, - кихён поднимается на ноги, - идемте домой. посидим у меня, отметим конец семестра. хосок с чжухоном удивленно переглядываются, но молча кивают. в последнее время друг все страннее и страннее. они зовут с собой еще пару одногруппников и заваливаются к кихёну в комнату. кихён здоровается с минхёком, который жмет руку сразу всем и даже самому хозяину, хоть и не так приветливо. - а где чангюн? – интересуется хосок, и кихёну хочется запульнуть в него чем-нибудь. - он на пару дней к девушке уехал, давно не виделись, - минхёк одним махом выливает остатки соджу себе в рот, - если вы понимаете, о чем я. - твоя теория провалилась, - хосок поддевает чжухона плечом. - да твоя тоже, умник. - ну воооот, он не гей~ - какая жалость~ парни громко ржут, кто в кулак, кто просто в голос. кихён улыбается, но делает вид, будто весь разговор думал о чем-то своем и ничего не слышал. дверь в его комнату распахивается, и на пороге появляется хёнвон. - о, хёнвон, только тебя вспоминали, - хосок вновь прыскает, зажимая рот рукой. - проходи-проходи, у нас еще осталось соджу, - чжухон нагло хозяйничает, и, если бы не сердце, скачущее у горла, кихён обязательно дал бы ему затрещину. - не сегодня, милый, - хёнвон улыбается, придерживая сползающую с одного плеча безразмерную футболку и вновь выглядит как самая настоящая фешн-звезда, - я зашел сказать, что продюсеру очень понравилось твое портфолио, хосок. он приглашает тебя на завтрашнюю фотосессию. - серьезно? – хосок подскакивает на месте и заключает хёнвона в крепких объятиях, - спасибо-спасибо, ты лучший! хёнвон издает полузадушенный хрип. - полегче, здоровяк, - он отстраняется от обезумевшего от счастья хосока и улыбается. – будешь должен. - ты ничего не говорил про портфолио, - чжухон хлопает друга по спине, - только учти, я на твои фотки в журнале дрочить не буду. - блять, чжухон. парни дружески переругиваются, а хёнвон подходит к кровати, на которой сидит кихён. - нам нужно поговорить, но не здесь, - заявляет он, и все удивленно замолкают. - делать мне больше нечего идти куда-то с тобой, - кихён чувствует, как к щекам приливает кровь. - кихён, - хёнвон протягивает ему руку, - пожалуйста. кихён окидывает взглядом друзей, лица которых вытягиваются в изумлении, и хосок ободряюще кивает. - пошли, - кихён сжимает горячие пальцы с своих и поднимается на ноги. они идут по темным ночным коридорам. тишина давит на уши, и лишь звуки их шагов не дают кихёну потерять нить с реальностью. хёнвон ведет его куда-то в сторону круглого зала, где всегда проходят общажные собрания. они спускаются на пару пролетов вниз, к столовой, сворачивают налево и утыкаются в заброшенное помещение, которое чаще всего закрыто на ключ. хёнвон воровато оглядывается по сторонам, нервно ухмыляется и выдыхает так, будто за дверью их ждет палач. от него тянет терпким запахом виски, и кихён жалеет, что за весь вечер не сделал ни глотка спиртного. хёнвон щелкает ключом и тянет кихёна внутрь, запирает за собой дверь и прислоняется к ней спиной. он прикрывает глаза, собираясь с мыслями, а кихён неловко переминается с ноги на ногу, чувствуя, как от холода немеют босые ноги. - обязательно было тащиться через всю общагу чтобы просто поговорить? - у тебя есть другие варианты? - мы могли поговорить в твоей комнате. - не смеши, - хёнвон отрывается от двери и подходит к заляпанному окну, - я не особо горю желанием, чтобы вся собранная в твоей комнате ватага грела уши за стеной, - он приоткрывает небольшую форточку, достает серебристую сигарету и прикуривает ее. - я замерз, - жалуется кихён, и хёнвон предлагает ему свои пушистые тапочки. - ну? - спустя пару минут затянувшегося молчания подает голос кихён, - я конечно понимаю, что сидеть на грязном подоконнике и пафосно курить, глядя на звезды, очень романтично и все такое. но при чем тут я? - я тебе нравлюсь? – спрашивает хёнвон, так внезапно, что кихён рискует сломать шею от резкого поднятия головы. - что? – кихён закашливается и ему приходится прочистить горло, чтобы вновь спросить, - в смысле? - я тебе нравлюсь? – хёнвон выдыхает последнее серое облачко и неспешно надвигается на кихёна, у которого ноги будто прирастают к полу. он словно со стороны наблюдает, как тот подходит к нему все ближе и ближе, нарушая все приличные и неприличные границы личного пространства. его горячее дыхание обдает лицо кихёна, и от участившегося ритма собственного сердца он готов развалиться на части. хёнвон настолько близко, что кихён может разглядеть каждую ресничку, каждую ранку на искусанных губах. - нет, - категорично заявляет он, пятясь к закрытой двери и утыкаясь в нее спиной, лишь сейчас вспоминая, что хёнвон предусмотрительно закрыл ее на ключ. хёнвон хитро щурится и облизывает губы. - а так? - он поднимает руки и осторожно обнимает шею кихёна, приближаясь настолько, что кихён может почувствовать пульсацию его сердца у своей груди. - н…нет, - кихён бессознательно находит руками хёнвоновы бедра, удерживая его на месте. хёнвон прячет лицо в сгибе его шеи. - даже сейчас? кихён судорожно жмурит глаза, задыхаясь от запаха его волос и кожи, ощущая горячий поток где-то глубоко внутри, будто кто-то открыл на полную кран с лавой. хёнвон смеется, его голос дрожит. - это положительный ответ? кихён отрицательно мотает головой, но внутри все горит и распадается на атомы, когда хёнвон наклоняется еще ближе, чтобы их губы были в миллиметре друг от друга. он все еще улыбается, когда шепчет: - скажи правду. его голос бьет по перепонкам, так оглушающе, что кихён удивляется, как еще стоит. - не знаю, за какие такие заслуги ты должен мне нравиться, че хёнвон, - руки кихёна сами собой проникают под чужую футболку, ведя по обжигающей коже пальцами и пересчитывая выступающие ребра. - зато твои руки знают. - я фетишист. всем незнакомцам под футболку лезу, так что не обольщайся. хёнвон смеется и уничтожает расстояние между ними. - я не верю тебе, - шепчет он в самые губы. и целует коротко, едва касаясь своими горячими губами губ кихёна, но тому хватает, чтобы внутри головы что-то взорвалось и в ушах опьяняюще зашумело. он поддается вперед, когда хёнвон отстраняется и смотрит на него своим очаровательно-дьявольским взглядом. - я хочу услышать, – он прихватывает губами мочку кихёнова уха, и тот сдается. - нравишься, - он коротко стонет, когда хёнвон прикусывает чувствительную кожу, - слишком нравишься. хёнвон берет на себя инициативу, прижимая кихёна к запертой двери. они целуются до нехватки воздуха, до темных пятен перед глазами, до онемевших губ. кихён не сдерживает стон, когда хёнвон опускается поцелуями ниже, к плечу, прихватывает зубами нежную кожу на ключице, а затем кусает сильнее, до багровых отметин. - блять, я думаю, ты мне тоже нравишься. очень-очень нравишься, ю кихён, - он рвано дышит, когда отстраняется, чтобы взглянуть кихёну в глаза. – я так долго пытался себя в этом разубедить. кихён накрывает его рот поцелуем, жгучим и глубоким, таким, что перехватывает дыхание. он не представляет, как жил до этого без хёнвона, без запаха его тела, без вкуса его языка. хёнвон царапает его шею короткими ногтями, пересчитывая выступающие позвонки и стонет, когда кихён мягко прижимается к нему бедрами. они целуются так долго, кихёну не хватает таймера внутренних часов, чтобы определить время. хёнвон мягко отстраняется, позволяя кихёну оставить на своей шее еще парочку розовых засосов. - нам нужно идти, ты должен объяснить своим друзьям, где столько шароебился. - блять, точно, - кихён пытается восстановить дыхание, но хёнвон вновь накрывает его губы своими. - вот теперь точно все, - он смеется, обхватывая лицо кихёна руками, большими пальцами нежно поглаживая скулы. кихён блаженно закрывает глаза, впитывая в себя ласковые ненавязчивые касания тонких пальцев. он уходит после последнего затяжного поцелуя. хёнвон смотрит на него так, будто это был первый и последний раз. кихён очень надеется, что это не так.

*****

кихён наивно полагает, что совершенно не палится в своих секретных недоотношениях, но хосок быстро спускает его с небес на землю. - хьюстон, у вас проблемы? – он щелкает перед его носом пальцами, и кихён вырывается из своих мыслей. они сидят в местном кафе, попивая капучино и обсуждая новости прошедшей недели. - ты такой задумчивый в последние дни, - хосок покусывает кончик трубочки зубами и внимательно вглядывается кихёну в глаза, - о чем думаешь? - может быть, у тебя дамочка появилась, а ты от нас ее скрываешь? – чжухон шутит, но неосознанно попадает в цель. - не дамочка, - сердце кихёна на миг замирает. парни изумленно таращатся на него, явно ожидая продолжения. - мне кажется, я влюбился, - кихён прочищает неожиданно пересохшее горло, - в хёнвона. хосок хлопает глазами, а чжухон ошеломленно присвистывает. - ну, в принципе, с дамочкой я не ошибся. ты его мордашку видел? на удивление смазливый паренек получился, - он невозмутимо делает глоток своего горячего шоколада. - ох, я так и знал, что все этим закончится, - хосок кладет свою большую теплую ладонь поверх руки кихёна, - надеюсь, у вас все выйдет, кихёни. - блин, а ведь если вы провстречаетесь до марта, хосоку придется звать его на свой др, - чжухон грустно разглядывает опустевший стакан, - не ебитесь слишком громко, ладно? моя психика мне еще дорога. - чжухон! – хосок пинает его под столом, и все трое облегченно смеются. спустя пару минут атмосфера за столом окончательно разряжается. поздно вечером кихён стучится в 118 комнату, и его сердце заходится в бешенном ритме. с того памятного вечера они с хёнвоном так и не виделись. хёнвон открывает дверь спустя минут пять, как всегда заспанный, с остатками размазанной подводки под глазами – опять забыл смыть макияж после съемок. на нем блестящие кожаные брюки и длинная мятая шелковая рубашка, надетая поверх полупрозрачной футболки. кихён непроизвольно сглатывает, натыкаясь глазами на темнеющие пятна сосков под ней. - что это ты на себя напялил? – спрашивает он как можно буднично, но безбожно выдает себя, когда облизывает вмиг пересохшие губы. - после работы забыл снять, - хёнвон пропускает его в комнату и закрывает дверь. – нравится? - нет. выглядишь дешево. - опять врешь, - хёнвон ухмыляется и смотрит пронзительно, выжидающе. кихён мнется посреди комнаты, ощущая себя абсолютно по-дурацки, совершенно не понимая, на кой черт приперся сюда на ночь глядя. - иногда мне кажется, что комплименты ты способен дарить только своему кусту, - хёнвон театрально дуется, и кихён осторожно приближается, будто боясь спугнуть, прижимается к нему в тесных объятиях, тычась носом в ключичную впадинку. - тебе я тоже могу их говорить, дозировано, - хёнвон хмыкает, мол, совсем не удивлен, нежно поглаживая его по лопаткам. - а он не обидится? - мы с ним договоримся. в любом случае, куст всегда на первом месте. - никогда бы не подумал, что буду ревновать кого-то к растению, - хёнвон улыбается, а затем устало зевает, - зачем ты пришел? я имею в виду, что-то случилось? - нет, я просто… соскучился, - кихён немного запинается, когда говорит правду, и неожиданно чувствует, что это самое правильное из всего того, что он делал за всю свою жизнь. он поднимает голову, встречаясь глазами с хёнвоном. - поцелуй меня, - просит он, приподнимаясь на носочках ближе, к самым его губам. хёнвон целует мягко, почти невесомо, едва касаясь, но так, что кихён задыхается. он впитывает в себя аромат его волос, его губ, его рук. ему кажется, что мир за этими стенами отпадает, что не существует ничего, кроме этого невероятного запаха. - нет, больше, - почти требует он, когда хёнвон отстраняется. - заманчивое предложение, - смеется тот и тянет кихёна в сторону кровати. они спотыкаются об тумбочку для обуви и смеются друг другу в губы, когда опрокидывают на пол что-то тяжелое и увесистое. - раз уж ты здесь, - хёнвон заговорщески облизывается, нависая над кихёном, - давай полюбим друг друга по-взрослому? - какой же ты отвратительный, - кихён стягивает с него рубашку, скользя по шелку пальцами и нетерпеливо отбрасывая ее в сторону. хёнвон седлает его бедра, сжимая их коленями, и быстро разбирается со своей одеждой, ерзая из стороны в сторону. он шипит, когда чувствует ответное возбуждение сквозь слои ткани, и пытается стащить с кихёна домашние штаны, не вставая с его бедер. кихён хихикает, неловко помогая ему с этим, и неприлично громко стонет, когда хёнвон прихватывает зубами его сосок. - эй, можно потише, - хёнвон избавляется от его футболки и оставляет влажную дорожку от ключиц до пупка, - у меня сосед та еще истеричка, с кустом живет, с людьми не общается. - думаю, сегодня он возражать не станет. кихён хватается за его шею, привлекая к себе в глубоком поцелуе, и стонет в губы высоко, так звонко, как может только он. хёнвон судорожно выдыхает, когда он ведет руками вниз, к его талии, царапая гладкую кожу живота ногтями, и обхватывает его член ладонью, плавно ведя от основания вверх. хёнвон перехватывает его руку, отводя в сторону. - мы куда-то торопимся? – с улыбкой спрашивает он, и кусает за шею, за плечо, за ключицы, оставляя багровые следы везде, где может дотянуться. кихён мечется под его губами, жмуря глаза до темно-фиолетовых кругов. внизу живота стягивает горящим узлом, он болезненно стонет, когда хёнвон сильнее сжимает коленями его бедра, и толкается ими вверх, получая такое желанное трение. они целуются до невозможности долго, обмениваясь укусами и оставляя приятно ноющие на влажной коже засосы. - когда я говорил, что ты маленькая задница, я не шутил, - хёнвон нехотя отстраняется, и шипит под нос какое-то грязное ругательство, когда фокусирует глаза на кихёне. - заткнись хоть на секунду, - кихён настойчиво трется об его бедра своим членом, призывая хоть к каким-то действиям. - я имею в виду, что будет больно, - хёнвон не стесняется громко простонать, когда кихён впивается в его шею горячими губами. - будто я этого не знаю. - ты уверен? - нет, но я слишком хочу тебя. кихён давится воздухом, когда хёнвон мягко толкается меж его ягодиц, плавно, и на всю длину. он яростно стучит ладонями по кровати и задирает голову так, что затылок касается изголовка. хёнвон нежно целует его плечи и грудь, вглядываясь в глаза в ожидании разрешения на продолжение. кихён свистяще вдыхает воздух через нос, до крови кусая изнутри щеки и губы, понимая, что теперь долго не сможет пить горячее, и пытается привыкнуть к новым ощущениям. хёнвон медленно двигается, стараясь подстроиться под определенный темп, но когда кихён ведет пальцами по его спине, оставляя за короткими ногтями кровавые дорожки и впивается ими в его задницу, теряет последние остатки самообладания. кихён узкий и горячий, это обстоятельство сносит крышу подчистую. хёнвон старается двигаться размеренно и плавно, но это ему плохо удается, толчки выходят рваными и сбивчивыми, сводящими с ума. кихен скрещивает ноги за его спиной и стонет так громко, что слышит, наверное, вся общага. он кончает первым, содрогаясь и сжимая член хёнвона своим влажным нутром. хёнвон ведет ладонями по его шее, целуя искусанные губы, и слизывает соленые капли слез с щек. его накрывает почти сразу же, сбивая и без того нахрен сбитое дыхание. он осторожно выскальзывает и без сил падает рядом с кихёном, улыбаясь как дурак, когда тот жмется к нему, устало целуя плечо. кихён кутается в теплый плед и выходит на балкон, со спины обнимая хёнвона горячими руками. тот нежно трется об него носом, вдыхая запах его волос и теплой после дремы кожи, и стряхивает пепел с наполовину выкуренной сигареты. - эрика, - прерывает он уютное молчание, и кихён удивленно приподнимает брови. - что? - твой куст. я погуглил, этот вид называется эрика. это растение цветет осенью, а зимой просто застывает. в прошлом учебном году кто-то спиздил последний имеющийся вид из ботанического сада, - хёнвон с притворным осуждением качает головой, - ну как так можно. - эрика, - кихён смакует название на языке, - красивое имя. а я его фикусом звал. - фикусом? – хёнвон выбрасывает сигарету и тащит его в дом, попутно покрывая плечи короткими поцелуями, - как можно было это чудовище назвать фикусом? фикусы не цветут. - я что, ботаник что ли? - кихён смеется хрипло, сорванный голос пугающими звуками выходит из горла. - нет, ты дурачок, ю кихён, надоедливая маленькая задница, - хёнвон целует его в нос, и кихён зарывается пальцами в его волосы, когда их губы встречаются в новом поцелуе, - любимая задница. - не называй его чудовищем, - запоздало возмущается он, и хёнвон закатывает глаза. - я ведь реально начинаю ревновать, - он целует кихёна за ухом, заставляя того хихикнуть, - разве твой фикус может так? кихён удивленно стонет, когда хёнвон целует слишком сильно, слишком глубоко, почти развратно. по телу бежит табун мурашек, ноющая поясница заставляет недовольно поморщиться. - это твое единственное достоинство, - шепчет он хёнвону в губы, и тот улыбается.