Она изменилась

Юля изменилась. Это Костя понял почти сразу. Впрочем, удивляться было нечему, всё-таки пять лет — срок немалый. Она совсем перестала бояться. Юля и раньше была храброй, но теперь её хладнокровие не было напускным. Костя не знал, где она была и чем занималась эти пять лет, но одно знал точно — это была не увеселительная прогулка. Костя помнил её до отъезда. Изувеченные трупы не вызывали у неё страха или отвращения, но и равнодушной её не оставляли. Теперь всё было иначе. Нет, она не ожесточилась, а словно стала иначе всё это понимать. Однажды они расследовали дело маньяка, что выкладывал мозаику из тел своих жертв. Даже Костя тогда не смог остаться хладнокровным, хотя за свою карьеру он повидал всякого. Юля же была смертельно спокойна и непоколебима. Лисицын тогда не выдержал: — Кошмар… Сколько работаю, такого не видел. Юля долго молчала, прежде чем ответить: — Я видела… нечто похуже. Майор не нашёл, что ответить, но тогда впервые задумался, через что же пришлось пройти его Юле? И вдруг совершенно отчётливо понял, что не хочет знать ответ.

***

Они сошлись практически сразу после её возвращения. Словно это было что-то естественное. Словно не было этих пяти лет. Она словно торопилась жить. Будто не та Юля Соколова долгие годы не давала волю своим чувствам, боясь подпустить слишком близко. Жить вместе они начали полгода спустя. Тоже практически без слов. Просто однажды она приехала к Косте и больше не уехала. Тогда-то и стало понятно, что Соколова всё-таки не такая железная, как казалось. Началось всё спустя неделю после переезда. У Юли был выходной, и она была дома. Костя вернулся с работы под утро, когда девушка уже спала. Он не стал будить её и пошёл в душ. Лисицын едва успел раздеться и встать под горячие струи, когда услышал полный ужаса и отчаяния крик. Он не подозревал, что его Юля способна так кричать. Не думая головой, он выскочил из душа, схватил пистолет, что лежал на стиральной машинке, и бросился в спальню, молясь, чтобы неизвестный не успел навредить Соколовой. Ворвавшись в комнату, он обомлел. Никого, кроме Юли, там не было. Девушка сидела, прислонившись к спинке кровати, и тяжело дышла. По её щекам текли слёзы, а саму её колотила крупная дрожь. Костя отбросил оружие и сел рядом с девушкой: — Тише, птичка, тише. Это просто сон. Страшный дурной сон. Юля молчала, но с такой силой вцепилась в плечи майора, что оставила на них неглубокие полулунные ранки. Костя уже смелее обнял её, продолжая шептать всякие глупости, пока дрожь не утихла, а дыхание из свистящего не превратилось в нормальное. — Я в порядке, — успокоившись, пробормотала девушка. — Извини. Это просто кошмары. — Не извиняйся. Мне тоже порой всякая дрянь снится. Идём, чаю выпьем? — Лучше виски, — ответила Соколова, окончательно успокаиваясь. — Тогда идём на кухню, — кивнул Лисицын, вставая. Юля хихикнула, совсем по-детски прикрыв рот ладонью. — Что такое? — спросил Константин, совершенно не понимая причин её веселья. — Вы бы оделись, товарищ майор, — теперь она откровенно смеялась, и Костя даже порадовался, что не успел одеться. Если это помогло его возлюбленной успокоиться и развеселиться — он готов был голым выбежать на Красную площадь. Халат он всё-таки накинул. Как позже выяснилось, в темноте он перепутал и надел Юлин. На кухне он поставил чайник, а Юля отыскала бутылку с алкоголем. Пить не стала, лишь плеснула пару ложек в чай для запаха. Сидя за столом, она никак не могла перестать хихикать — уж очень потешно выглядел суровый майор в розовом пушистом халате с зайчиками. Костя делал вид, что не замечает её хихиканья, и невозмутимо попивал апельсиновый сок, что нашёлся в холодильнике. Занимался рассвет. Юля стала клевать носом, но упорно не шла спать. Из кухни они с Костей переместились в гостиную, где девушка включила телевизор и теперь пыталась не заснуть, глядя в экран. — Идём, родная. У тебя смена через четыре часа. Надо хоть немного поспать. Девушка покачала головой. Спать не хотелось, а, откровенно говоря — было страшно. Она боялась снов намного сильнее, чем реальности. — Не бойся. Я всегда смогу тебя защитить, — он словно прочёл её мысли и, взяв за подбородок, осторожно поцеловал упрямо сжатые губы. Эти простые слова успокоили Юлю, и она поднялась с дивана. В спальне Костя немедленно обнял её и, устроив на кровати, сказал: — Спи. С неожиданной покорностью майор закрыла глаза и почти сразу уснула. Костя же дотянулся до её телефона и выключил будильник, после чего написал короткое сообщение Рогозиной. Сегодня у Юли будет отгул, и неважно, что утром, а, вернее, днём, она его убьёт.