Половина первого ночи

Ты понятия не имеешь, что тебя сюда привело. В доме Ханджи, слепящими глаза, гирляндами увешано все вокруг. Пульсирующая музыка, всплески смеха и люди, в руках у которых банки не с газировкой. Тебе уже становится некомфортно. Закадычная подруга протискивается сквозь танцующую толпу — Разойдись! — и они с Эрвином стукаются кулаками. — Парни! С Рождеством! Как-де-лишки? — тянет она препротивнейшим голосом. Позади нее мнется Моблит, кажется, так его зовут. В последнее время часто таскается за этой полоумной. Он держится за вазу, как за спасательный круг, чтобы перенести ее в безопасное место. Но ему потребуется как минимум отойти от Ханджи. — Что будете пить? — спрашивает она, — есть пиво и, э-э, водка и виски, — перечисляет, задумчиво загибая пальцы, будто и впрямь не помнит, что подают на её вечеринке. — Спасибо, но нет, — отказывается Эрвин. — Я сегодня за рулем. — А, ну у нас есть еще соки, кола и всякое такое, — играет она бровями, пьяно хихикая. — Водку с грейпфрутовым соком, — говорит Майк. — «Отвертка» уже на подходе, — словно истинный бармен, подмигивает Ханджи. — Эрвин, Леви, а вам? Пиво? Эрвин качает головой. — Клубничное шампанское, — говоришь ты и расстегиваешь куртку. — О-о! — Расслабься, очкастая, мне просто виски, — хмыкаешь ты и проходишь дальше. Ее можно иногда назвать отличной хозяйкой. Хотя исключительно подобных мероприятий. Ты относишь куртку в гардеробную, чтобы исключить вероятность испорченной одежды. Эрвин с Майком уходят поздороваться с нердами, так что ты остаешься один посреди шумной вечеринки, безвкусной музыки и кучи незнакомцев. Вопрос о том, что ты здесь делаешь, все еще остается актуальным. Ты прислоняешься к стенке и осматриваешься в поисках знакомых лиц. И перед тобой появляется лицо Петры. — Привет, — она становится напротив и бросает взгляд на диван, а потом на тебя. Липкий взгляд янтарных глаз пробирается под кожу. На удивление, на диванах мирно, кто-то играет в «Эрудит». Какой-то парень зажимает девушку в углу у окна. Теперь ты понимаешь, на что именно она смотрит и предпочитаешь промолчать. — Мечта любого парня — засадить… занозу, — Петра складывает руки на груди и фыркает. Ее «шепот» слышен даже сквозь неконтролируемые басы. Ты усмехаешься, словно соглашаясь. Петра краснеет, явно довольная собой. В последнее время она зачастила выпендриваться. Петра пытается наклониться ближе, чтобы что-то сказать тебе, но тут возникает Ханджи с кучей напитков, обламывая все ее планы. Следом возвращаются Эрвин и Майк, и ее лицо становится полностью непроницаемым. — Так-так-так… «Отвертки» для брутальных соккеристов… — Ханджи протягивает каждому по стакану. — Я не… Ладно, — Эрвин вздыхает и ставит стакан на стол позади. Спорить с этой девчонкой заведомо неблагодарное дело. — И виски для тебя. — Еще увидимся, Леви, — Петра кивает на прощание и растворяется в толпе. — Петра, милая… — пытается окликнуть ее Ханджи, но ее отвлекает другое. С другого конца комнаты раздается грохот рояля, и охмелевшая Ханджи поворачивается на звук. Пара поглощенных страстью девчонок сидят на банкетке, и, похоже, одна во время поцелуя задела локтем клавиши. Слышится всплеск дикого пьяного хохота. И вот ты почти жалеешь, что сейчас не дома, не гладишь пса и не смотришь ящик. Ты делаешь глоток виски и… ничего отвратительнее ты в жизни не пробовал. Неужели люди подделывают документы ради этого? Ханджи оставляет на столе стакан и идет к лесбиянкам за роялем. Она быстро опускает крышку, и то, что она беспокоится за инструмент, поднимает ее в твоих глазах. Ты усаживаешься на лестницу, допивая остатки бухла из стакана. В толпе танцующих замечаешь Эрена, и проклятое сердце сбивается на грохот в такт музыке. Он не замечает тебя, поэтому остаться и наблюдать за ним отсюда не такая плохая идея. Раскачиваясь под музыку, с закрытыми глазами, он сам по себе. Размахивает руками, губы повторяют слова песни. Вокруг него, покачивая бедрами, собираются поддатые девушки в красных шапках. Несколько заслоняют тебе обзор. Ты бормочешь проклятья. Еще несколько, проходящие мимо, надевают тебе на голову такую же шапку и поздравляют с Рождеством. Киваешь в знак благодарности, они уходят, и ты отбрасываешь шапку на стол. Эрен пропал с ковра. «Нахрен очкастая не убрала ковер?» Ты вытягиваешь шею, но по-прежнему не видишь его. Но замечаешь постриженную макушку его дружка и той угрюмой девчонки. Они вертят головами во все стороны. Эрен набрасывается на них со спины — нашлась пропажа. Он наклоняется к Аккерман. Она говорит, он периодически кивает. Армин обводит глазами окружающих и останавливается на тебе, тут же отводит взгляд и дергает Эрена за рукав футболки. Ты удивленно вскидываешь бровь. Эрен снова исчезает из виду, на этот раз вместе со своими друзьями. Сходишь взять себе пива, может, оно будет получше на вкус? Но вот музыку приглушают и слышится пьяный хохот Ханджи через микрофон. Поднявшись, ты идешь посмотреть. Она встала на табуретку напротив подвешенной простыни, на ее клетчатой рубашке отражается заставка из проектора. Ты мысленно обещаешь вылакать весь алкоголь в этом доме, если она начнет читать стихи. — Да-да… Это просто отличная идея, Моблит… — кричит Ханджи и машет руками, прогоняя его в толпу. Он выглядит недовольным, но больше не сопротивляется. — Эй народ! Приивет. Как настроение? Собравшиеся начинают кричать и громко аплодировать. На своём маленьком постаменте Ханджи кланяется, прижимая микрофон к груди. Ее шатает во все стороны, удивительно, как она еще не свалилась. — Мы подготовили для вас караоке! — Ханджи спрыгивает со стула и демонстрирует заставку на простыне. Кто-то выбирает песню с ноутбука. — У нас уже есть первый желающий… Эрен, быстрее иди сюда, — она переходит на шепот и, не додумавшись отстранить микрофон, шипит в него. Начинает играть знакомая мелодия. Десятки пьяных старшеклассников яростно аплодируют и свистят появившемуся на подиуме Эрену. Ты не можешь вспомнить ни названия, ни слов в целом, пока Эрен не пропевает: — Половина первого ночи!* Он громко воет и двигает плечами в такт музыке. Ты почти неосознанно придвигаешься к нему. Тебя тянет ещё выпить. — Леви, сколько ты выпил? — спрашивает Петра. Откуда она опять взялась? Ты накручиваешь кончики ее волос на палец. Они такие красивые, темные, и пахнут они наверняка гренками. Ой, только это ты об Эрене. А Петра пахнет лавандой. У тебя ведь аллергия на нее. Не на Петру, скорее на эту траву. Хотя… Ты порядком запутался, и еще устал. Вы встретились с Эреном взглядами, когда он чертовски хреново пел ту песню. Ты бы на месте Ханджи больше не давал ему микрофон. Он смотрел на тебя пока музыка не прекратила играть. В тот момент тебе даже показалось, что чувствуете вы одно и то же. Что? — Леви? Ты опускаешь глаза на Петру. Ты разлегся в кресле, около которого она сидит, неловко подвернув под себя ноги. — Немного виски. Восхитительное, невероятно вкусное виски. — Немного? Ты выглядишь… — она запинается, — непривычно нелепым. — И она при этом как-то странно улыбается. Ханджи или кто-то другой выключает стереосистему, чтобы послушать пение под гитару. — У тебя шведское лицо. — Что? — Ну, шведское лицо… — Ты начинаешь икать и от этого чувствуешь себя еще большим дураком. Уверен, она и половины не говорит, чтобы не обидеть тебя. — Понимаешь? Ты шведка? Петра смотрит на тебя озадаченно. По ней видно, что ни хрена она не понимает. — Насколько я знаю, нет. Ты слышишь смех. И поздно осознаешь, что это твой собственный. — А мои предки были немцами, — раздается еще чей-то голос. Ты поднимаешь голову, видишь Эрена и одергиваешь руку. Он без микрофона — ты рад. Думаешь с ним поздороваться, наверное, в десятый раз за сегодня, но не можешь сказать ни слова. Петра предлагает ему присоединиться к вам, однако вид у нее не слишком доброжелательный. Но Эрен будто не замечает, и устраивается рядом с креслом, с другой стороны, к вам лицом. Рядом, но не слишком близко. У вас теперь свой уголок — вполне уютно. Сейчас тебе хочется запустить пальцы в волосы Эрена и проверить у кого будут помягче. — Ого, это там Микаса целуется с кем-то на кухне? — говорит Петра задумчиво. — Кто? С кем? — переспрашивает Эрен. Неловкая пауза. — Да так… Неважно, — она пожимает плечами. Кажется, Петра становится еще более саркастичной, когда волнуется. — Потанцуем? — она смотрит на тебя, на Эрена, и кивает на ковер. Ты не успел заметить, когда заиграл Синатра. А также понять, к кому Петра все-таки обращается. — Со мной? — удивленно хлопаешь глазами. Зато понял Эрен. Он встает и, сухо попрощавшись, уходит. Чертов идиот. Ты должен заткнуться. Надо было заткнуться еще пять минут назад. А лучше научиться чётче выражать свои мысли. Кто-то снова включил стереосистему. — Прости, я не танцор, — говоришь и уходишь, оставляя её одну. Ты поднимаешься по скрипучей лестнице на второй этаж, на всякий случай придерживаясь за перила. Дверь в конце коридора резко открывается и из нее выходит незнакомый тебе чернокожий шкаф и на ходу набрасывает на плечи куртку. Он проходит мимо тебя, стоящего у стены, сердито покосившись. Дверь в комнату осталась приоткрытой, за ней темнее, чем у тебя над головой, но зажжена лампа. Отсюда это видно. Ты останавливаешься около двери и слышишь только шум ветра. Толкнув ее от себя, ты входишь внутрь и замечаешь кого-то в углу у окна. Здесь темнее, чем тебе казалось. Эрен сидит на перетащенной к подоконнику прикроватной скамье в трусах и байке, обнимая колени, и курит, выдувая дым в окно. Ты смотришь на него в течение нескольких минут, после чего он поворачивает голову, смахнув волосы с лица. Его зеленые глаза, напоминающие американский доллар, останавливаются на тебе. — Привет, Леви. Эрен выглядит взволнованным. Ты остаешься стоять у двери, держась за ручку. Он подносит зажатую между пальцами сигарету к губам и, глубоко затянувшись, выдыхает через нос, а пепел смахивает в снег. — Что так смотришь? — спрашивает Эрен, качая головой. — Не видишь, я пытаюсь засмолить грусть? — говорит недовольно и тут же весело фыркает. — Внизу играют в бирпонг*, — ты показываешь через плечо. — Спасибо, но сегодня я достаточно выпил, — Эрен протягивает руку к тумбочке и поднимает над головой два пластиковых стакана. — Сорвалось рандеву? — спрашиваешь, но не хочешь об этом знать. — Он не в моей весовой категории, — пожимает плечами Эрен, опуская один из стаканчиков на пол. — Мне, вроде, нравятся парни помельче, — он снова пожимает плечами и запрокидывает стакан, допивая остатки чего-то со дна. Ты удивленно вскидываешь брови. Серьезно? — Хочешь потрахаться? — ты подходишь ближе и останавливаешься возле кровати, запуская руки в карманы, в которых не находишь ни одного презерватива. — А… — он таращится на тебя, раскрыв рот. — Ага. Ты садишься напротив него и прислоняешься головой к стеклу. — Угостишь? — киваешь на тлеющую сигарету между пухлых губ. Эрен смотрит на тебя выпучив глаза, с черными провалами зрачков, и втягивает в себя побольше никотина, будто не хочет делиться. Окурок тушит о дно пепельницы, стоящей на подоконнике между вами, а потом достает из кармана пачку с зажигалкой и протягивает тебе одну. Еще одну кладет себе за ухо. Зажав сигарету зубами, ты наклоняешься ближе, в темноте мелькает маленькое пламя. Прикурив ваши сигареты, Эрен отстраняется и зевает, глядя на занесенное снегом шоссе. Ты тихо усмехаешься, разглядывая его лицо в свете фонаря. Он всегда зевает с открытым ртом, вываливая язык и зажмуривая глаза, и напоминает этим кошака. — У тебя есть любимая поза? — спрашивает Эрен, глядя в упор и загребая пальцами волосы со лба назад. — Для секса в смысле, — уточняет, замечая твое недоумение. Ты молчишь минуту, потому что не знаешь, что ему ответить. Он ждет, покачивая коленом из стороны в сторону, гипнотизируя тебя этим телодвижением. Наверное, есть. С ним любая, как по тебе, желанная. — Верхом, — отвечаешь, закидывая окурок в пепельницу. — Будучи дающим. Не глядя в твою сторону, Эрен расплывается в полуулыбке. Кажется, понимает. — Мне нравится быть наездником, — он мельком обжигает взглядом, облизнув губы, и продолжает смотреть в окно, — это делает меня сексуальнее. — Он очарователен. — И позволяет все контролировать. — Ты не всегда сможешь полностью управлять процессом. Рассматривая комнату, ты замечаешь, что Эрен долго смотрит на тебя. Когда поворачиваешься, он уже набросил капюшон, прикрыв половину лица. Его губы снова улыбаются. Держась за деревянное изголовье кровати, Эрен нависает над тобой, и изгибается в пояснице с каждым толчком. Ты водишь ладонями по его бедрам и опускаешься на упругую задницу помогая двигаться. Сколько вообще прошло времени? Ты не знаешь. Хорошо успели дверь закрыть. Все произошло очень быстро. Тебе потребовалась минута, чтобы вернуться к реальности. Эрен стягивал с себя мокрые у резинки трусы, байка с майкой уже валялись у него в ногах. Прелюдией послужил минет, который он сделал прежде, окажись вы на кровати. Тогда ты и запустил пальцы в его волосы. Они мягкие, ни с чем несравнимые. Эрен скачет на члене, ни уступая ни тебе, ни себе. Ты встряхиваешь его взмокшее тело, он падает сверху и царапает твои плечи, пока вы терзаете губы друг друга. Больше не можешь терпеть, тебе пришлось долго его ждать. Ты приподнимаешься, перехватывая инициативу. Не растерявшись, Эрен обнимает тебя и льнет всем телом. А ты целуешь его в шею, пока он, подставляясь, закатывает глаза. Проводишь языком по дергающемуся кадыку к подбородку. На вкус Эрен прям как сладкий Теннессийский виски. Никак не поймешь, как можно настолько желать человека, как ты его, со дня вашего знакомства. Он когда-нибудь устанет? Ты понятия не имеешь, как объясняться Ханджи, что вы обкончали ее шелковые простыни. Если честно, то пофиг. Мелькающий перед глазами торс волнует тебя куда больше, чем грязное белье. Эрен откидывается назад и, опираясь на твои колени, он сам сковывает свои движения. Вместе с тем ты отрывисто надрачиваешь ему и приподнимаешь бедра, кружа языком над набухшими сосками. Его глубокие стоны вперемешку с твоими, более сдержанными, наполняют комнату. — Леви… Леви. Ле-ви… Ле… Леви! — и постепенно сходишь с ума, пока обрывки твоего имени соскальзывают с его языка. И не успеваешь сообразить, как Эрен, кончив, падает назад, схватив тебя за руку. Член выскальзывает из него с пошлым хлюпаньем, и ты кончаешь следом за ним. Не сразу приходишь в себя, но тянешь Эрена за запястье и укладываешь обмякшее тело себе на грудь. Твое сердце долго не успокаивается, его тоже. Тяжелое дыхание обжигает грудную клетку, а ты ненавидишь это. И, уверен, он чувствует сейчас тоже самое. Эрен мычит что-то неразборчивое и дрожит. Соображаешь, что не закрыли окно. У тебя, наверное, заложило уши, потому что слышишь только оглушительную тишину, если ее можно слышать. Рождество точно удалось. Эрен, конечно, подтверждает словами: — Сейчас сдохну. А я все это время думал, что ты натурал. — Ну, сюрприз. Пока он закрывает окно, ты закидываешь руки за голову и пялишься на его спину. Эрен сгребает покрывало со стула и, взобравшись на тебя обратно, накрывает вас с головой. Ты обнимаешь его, зарываясь носом в лохматую макушку, пахнущую какой-то приятной херней и еще немного сигаретами. — С рождеством, — монотонно произносит он и приподнимается на локтях, чтобы поцеловать тебя. — Ага, — киваешь и снова не отказываешь себе в желании облапать его тело. Эрен начинает кряхтеть, стуча ладонями по простыням по сторонам от тебя. Опустив руки и закрыв глаза, ты откидываешься на подушки. Наконец ощущаешь усталость. Расслабившись, Эрен становится тяжелее, но что-то тебе подсказывает, что он не торопится слезать. — Давай честно, — шепчет он, — это лучшая ночь в моей жизни… На это тебе нечего ответить. — …я хочу сказать, что детство помню плохо, а на вечеринках я стопроцентно был пьян, — помедлив, Эрен переворачивается на спину, кладет голову тебе на плечо и сплетает ваши пальцы, поднимая руку вверх и разглядывая их в полутьме. — Хотя… я здорово провел сочельник! — он резко поворачивается. — Прости, я не хотел… Эрен сбрасывает покрывало и трет твою ушибленную скулу, а ты усмехаешься, вспоминая как его посадили за решетку за то, что этими руками кидался снежками в памятник Карлу Марксу. — Эй… Выражение его лица меняется: отражение надежды сменяется неуверенностью, потом волнением. Затем он переводит взгляд за твое плечо. В дверь застучали. Недовольные голоса снаружи не знакомы вам обоим. Эрен вскакивает с постели первым и суетится по комнате, собирая с пола вашу одежду. Натянув трусы и надев футболку, он подходит к двери и наклоняет голову, пока ты пытаешься затянуть ремень. — Они думают, я здесь один, — шепчет Эрен, повернувшись. Ты хмуришься и ныряешь в свитер. — Зачем он вернулся? — Кто вернулся? — Ну, э-э, тот парень, — Эрен зажмуривается, сжимая пальцами переносицу и указывает рукой на дверь. — Я не спрашивал его имени. — Ты собирался переспать с ним, даже не зная кто он? — Ты стараешься быть потише, но его безрассудство тебя подкидывает. Эрен краснеет и хихикает, но, увидев, что ты не смеешься, осекается. — Я не хотел с ним спать… В дверь теперь начинают стучать ногами. Ты думаешь, что услышал правильно: «Блять, Эрен, открывай чертову дверь!» Эрен одевается меньше, чем за минуту и осматривает комнату. — Через окно? — осторожно предлагает он. Ты мотаешь головой и подходишь к двери. Пьяные гости по ту сторону обещают выломать ее на счет три. Ты оттягиваешь его за рукав, он становится рядом, и тебе требуется всего секунду, чтобы повернуть защелку. Несколько тел, споткнувшись о порог, влетают в комнату. А вы, воспользовавшись их недоумением, сбегаете и запираете дверь снаружи. — Без обид, — кричишь им через щель. Эрен смеется и кидается тебе на шею. Положив руку ему на предплечье, ты сбрасываешь его, и вы спускаетесь вниз. Наверное, ты рассчитывал увидеть хаос, но, на удивление, многие более чем вменяемые. Ты все это время смотришь на Эрвина, разговаривающего с девушкой, которая кивает через каждое его слово, и понимаешь, что все тебе только кажется. Едва державшаяся на ногах Ханджи виснет на Моблите и поет «Что такое любовь». Ты оглядываешься. Эрена след простыл. Ты ищешь его глазами и замечаешь у бара в компании обеспокоенных друзей. Через десять минут он возвращается со стаканами в руках. Протягивает тебе один, отпивая из своего несколько больших глотков, и присаживается на пол. Вместо благодарности ты гладишь его по волосам и принюхиваешься к жидкости, которую он приволок. — Боже, что это? — спрашиваешь. — Коктейль, — просто отвечает Эрен, не замечая брезгливости в вопросе. Он не успел протрезветь, а уже мешает на кухне Ханджи все, что попадется на глаза. Вздохнув от отчаяния, ты забираешь у него стакан, и, не выпив ни капли из своего, относишь немедленно вылить. На кухне никого нет. Когда вы остаетесь наедине, Эрен упирается головой тебе в затылок и обреченно выдает: — Мне нужно еще выпить. Ты оставляешь стаканы, кладешь руки на столешницу позади и пытаешься разглядеть немного здравого смысла в его поплывших глазах. Куда в него столько лезет? — А по-моему, с тебя хватит. — Ну пожалуйста, Леви, — он буквально умоляет, повиснув на шее. — Мне, между прочим, не семь лет, а семнадцать! Это о-очень важно. Его навязчивое поведение подкупает тебя. Черт возьми. Ты кладешь руки ему на плечи и отстраняешь. — Прекрати давить психа. — Леви! — возмущенное в ответ. — Дай тогда сказать… — Я слушаю. Глубокий вдох. Глубокий вдох. Глубокий, прерывистый вдох. — Я хочу обсудить то, что между нами произошло. Внутри тебя все завязывается узлом. — Я не жалею, — выдыхаешь. — И я тоже! — неожиданно громко звучит в ответ. — Я в стельку пьян, но абсолютно ни о чем не жалею. Вы оба молчите какое-то время, будто никому из вас нечего больше сказать. Эрен сдается первым. — Я хочу тебя. Наверное, ты должен был покраснеть, смутиться, или типа того, но ты лишь смотришь на него и недоумеваешь. — Что… еще раз? Эрен мотает головой, сморщив нос, и нерешительно подходит ближе, берет тебя за руку и снова переплетает свои пальцы с твоими. — Я имею ввиду другое. Я хочу, нас вместе… То есть… Леви, у меня к тебе вроде как чувства. Я на сто процентов уверен, любовные. Давно. Наверное, с прошлого года, когда мы случайно познакомились. Помнишь? — он приподнимает уголок губ, сжимая ваши вспотевшие руки крепче. — Я увидел тебя и подумал: «Как же хочу его!». А тот парень… Я и правда ничего не хотел с ним. Я был расстроен, пьян и сбит с толку. Увидев тебя с Петрой, подумал, что облажаюсь, если скажу, что к тебе на самом деле чувствую. Леви… Я понятия не имею, что ты ответишь, и от этого, конечно, еще труднее говорить, но… Ты примешь мои чувства? Он спрашивает? Или тебе показалось. Ты замечаешь, что слишком долго молчишь, разглядывая его глаза. Эрен шумно сглатывает и приоткрывает рот. Ты высвобождаешь свою руку из его хватки. Эрен растерянно моргает и, кажется, сейчас расплачется. Он отступает на шаг назад. Ты прикасаешься губами к его губам, и в голове раздается звон. А потом крик Эрена. Какие-то придурки разлили пиво на плитку. Пока едет скорая, Эрен просит тебя не отключаться. Ты видишь его плохо, тебе становится еще смешнее, однако, смеяться все-таки больно. Головой приложился прилично, но ты рад, что хотя бы он в порядке. Пьяный, плачущий, с румянцем на впалых щеках, на фоне рассвета он выглядит как нельзя потрясающе. Тебя погружают в машину. Эрвин звонит твоей матери, Микаса обнимает Эрена за плечи и уговаривает остаться, Петра сжимает себя руками поперёк тела, расстроенно глядя на тебя, а Ханджи объясняется медикам. Год начался просто волшебно, да, Леви? — Навещать будешь? — спрашиваешь ты, пока двери перед носом не закрылись. — А как же, — усмехается он и шмыгает носом. Даже куртку не застегнул, придурок. — Ты теперь от меня просто так не отделаешься. — Я и не хотел, — выдыхаешь из последних сил. — С Рождеством… — говорит он, с дурацкой улыбкой, расползающейся по счастливому лицу. Его шепот прочно закрепляется в твоей ноющей голове, вместе с блеском восторженных глаз. Двери захлопываются. Ты опускаешь веки, но не позволяешь себе терять сознание, ведь еще так много нужно ему сказать. *ABBA – gimme gimme gimme. бирпонг – алкогольная игра, в которой игроки бросают мяч для пинг-понга через стол, стремясь попасть им в кружку или стакан с пивом, стоящий на другом конце этого стола.