Дома

      За эти годы многое было написано и сказано о густых туманах Лондона. О том, как они слепят глаза, приглушают звуки и забивают горло. Однако об их аромате было сказано немного. Между тем туманы несут запахи сажи и моря, смолы и Темзы, лошадей и сундуков, а также живых и погибших. Это, короче говоря, аромат, судя по моему опыту, совершенно уникальный и полностью английский.       Такие мысли проносились в моей голове, когда я натянул свои шляпу и шарф, чтобы защититься от пронизывающего холода. В нос ударял запах влажной шерсти, смешиваясь с бесчисленными запахами тумана. Стук мой трости по мостовой звучал приглушённо, когда я, быстро взмахивая ею, поспешил через дорогу с молитвой о том, чтобы тишина вокруг меня не вводила в заблуждение. После утомительного дня я не мог полностью полагаться на свои рефлексы, если из-за поворота внезапно появится кэб. Перейдя улицу, я облегчённо вздохнул.       Впереди, я знал, была дверь дома на Бейкер-стрит, но в нескольких шагах я мог разглядеть всего лишь его контуры. Моя сумка сильно ударила меня по ноге, когда я поднялся по ступенькам. Войдя внутрь, я закрыл дверь, отрезая последние щупальца тумана, как садовник обрезает мёртвые ветки древнего и седого дерева. Оттянув шарф от носа и рта, я глубоко вздохнул. Запахи тумана были изгнаны роскошным запахом тушёного мяса, а также свежезаваренного чая и тёплого сахарного печенья.       Стук моей трости стал легче, когда я поднялся по лестнице в гостиную, которую я делил с Холмсом. Когда я вошёл, газовые лампы издавали желтое свечение. Восхитительный запах вкусной еды сопровождал меня и смешивался со сладким ароматом трубочного табака Холмса. За окнами царил мрак, но я знал, что во власти миссис Хадсон сделать это место таким тёплым и домашним. На губах Холмса обозначилась улыбка, когда он вынул трубку изо рта, а в его глазах вспыхнула искра радости. Усталость от дневных забот и дурной погоды исчезла, как облака, расступившиеся перед солнцем.       Я улыбнулся. Было приятно вернуться домой.