***
Не Тони, в конце концов, придумал план «С». Это был сам Питер и, увидев, что он пришёл поговорить с ним вместе со Стивом и Баки, убедился в том, что они хотят провернуть. Но вариант «С» был лучшим из тех, которые они могли бы придумать. Это только подтвердилось, когда Мария родилась. Рана Питера от кесарева сечения быстро заживает благодаря его способностям. Так же, как и его сердце, которое страдало в течение семи месяцев. Он сидит боком на коленях Тони с ногами на диване, укутанный в пушистое одеяло. Улыбается. Он улыбается, и Тони не может перестать наслаждаться этим. Это прекрасное выражение стало очень редко наблюдаться за последние недели. Но оно вернулось, и ему не нужны способности Питера, чтобы ощутить, что они наконец-то могут свободно выдохнуть. Потому что жизнь Питера продолжиться, он сможет получить столько, сколько захочет от своей юности, и все без необходимости покидать Марию. Они оба наблюдают за ребёнком в руках Баки, металлические пальцы держат бутылочку, когда он кормит её, а рука Стива лежит на плече мужа. Он наблюдает, как розовый свёрток с нетерпением наслаждается питьём. Тони знает, что он должен чувствовать, когда Баки кормит его ребёнка… Марию. Он знает об этом очень хорошо и верит ему. Несмотря на то, что перед тем, как он согласился на план «С», было много споров. В основном из-за… бывшего убийцы. И потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к этому раскладу дел. Но семья Роджерсов кажется такой счастливой, настолько влюбленной в ребёнка Тони и Питера, так что он понимает — они будут лучше заботиться о Марии, чем кто-либо другой. Тони и Питер будут дядюшками Марии, которые всегда рядом, всегда рядом для неё, всегда любящие её, пока она не станет достаточно взрослой, чтобы узнать правду о её биологических родителях и принять это. И каждый раз, когда Питер сомневался в их решении, Тони всегда был рядом, чтобы поцеловать и успокоить. Глаза Тони и Баки встречаются, и это почти выбивает воздух из легких Тони, от того, что он видит там. Человек. Именно это слово подходит для описания. Улыбка поднимает уголки губ Баки, и Тони отвечает ему кивком с лёгкой улыбкой. Возможно, это искупление Баки. Он забрал жизнь одной Марии и он даст жизнь второй. Может, это шанс для Тони, чтобы полностью простить. Но когда он смотрит на спящего мальчика в его руках, он знает, что уже прощён. Потому что Питер Паркер делает из него лучшего человека.Часть 1
16 декабря 2018 г. в 17:38
— Тони-и-и! Я клянусь, тут ничего страшного! — скулит Питер, пока Тони крепкой хваткой тащит его в направлении лаборатории.
Конечно, он мог бы использовать свою суперчеловеческую силу, чтобы остановить это, но он никогда не использовал свои силы против Тони. Не смотря ни на что. И сегодня не исключение.
— Нет, быть больным неделю — это не «ничего страшного», Питер.
— Но это…
— Это не пройдет просто потому, что ты загадал желание падающей звезде прошлой ночью.
Тони слегка раздражён из-за того, что Питеру не хватает ответственности, когда это относится к его собственному здоровью и самочувствию. Да, это напоминает Тони кое-кого — имя не нужно — но есть различия. Он слушается, когда Питер говорит: «вам надо в кровать» и «съешьте это, это полезно» и всё такое прочее… Ну, в большинстве случаев.
И Тони просто забывает заботиться о себе. Это же — что-то совсем другое. Что-то не так с телом мальчика, и он должен знать, что именно. Он уже более-менее успокоился, чтобы взять его в лабораторию и проверить всё самому. О Боже, как же Питер рассердил его, когда выяснилось, что мальчика рвёт каждое утро в течение недели.
— Что, если это паучья штуковина? — упрямо спрашивает Питер, и Тони мастерски игнорирует его недовольную гримасу.
— Тогда даже лучше, что мы проверяем это здесь. Радуйся, что я не отправил тебя к доктору с Мэй.
— Может, и надо было.
— Может, так и сделаю, — глаза Тони сужаются, в них виден укор, и это заставляет Питера проиграть их маленькую битву.
— Отлично… — сердито говорит мальчишка, и Тони кивает, ослабляя хватку на руке Питера.
— Ты же знаешь, я хочу только лучшего для тебя, паучок, — Тони говорит немного мягче, понимая, что был слишком строг. Улыбка, которую он получает в ответ, заставляет все беспокойства исчезнуть.
— Я знаю, — признаёт Питер с небольшим румянцем. Он скользит по руке Тони и переплетает их пальцы, так что теперь нет нужды насильно его тащить.
Они доходят до лаборатории слишком быстро, и Питер запрыгивает на стол, болтая ногами и ожидая, пока Тони приготовит все необходимые вещи. Когда он видит маленькую иглу, то немедленно ложится на спину.
— Это обязательно? — пищит Питер, и Тони ухмыляется.
— Маленький паучок боится укуса пчёлки? — Тони посмеивается.
Он получает очаровательный взгляд от Питера и этого достаточно, чтобы заставить его смеяться ещё больше.
— Пятница, просканируй Питера для меня, хорошо?
— Да, босс.
Тони помещает медицинское оборудование, которое он собрал на своё место, проверяет иглу на наличие недостатков. Убеждается, что всё готово. Он ловит момент, восхищается тем, насколько очарователен Питер с закрытыми в ожидании укола глазами, и он направляется к столу обработки.
— Мистер Паркер на восьмой неделе беременности. Утренняя болезнь и тошнота — общие симптомы, которые переживают в этот период.
Если бы это не заставило Тони выронить иглу на пол, потому что его пальцы внезапно онемели. Если бы это не перевернуло весь мир с ног на голову. Если бы Питер не подпрыгнул и не сел обратно с этими огромными напуганными глазами, которые убивают Тони. Если бы это имело какой-нибудь, мать его, смысл.
— Что?! — Тони рычит и мчится к столу, тыкая по клавиатуре, чтобы открыть экран и проверить сканирование самому.
— Из-за того, что гормоны в теле мистера Паркера меняются… — Пятница начинает объяснять, но этот вопрос явно был задан не ей.
— Закрой это, Пятница. Как, черт его возьми, это могло случиться? Как… — язык Тони отказывается работать, на секунду скан проносится перед его глазами.
Теперь его очередь чувствовать тошноту и головокружение. Почувствовать, как вся его энергия покидает его тело, и он не может даже просто стоять. Вот оно. Очень чёткое изображение плода — боже, даже не плода — у него уже есть уродливая голова и ресницы и не полностью развитые пальцы и… И Тони думает о том, чтобы выбросить это.
Не из-за этого, мм… мальчишки… но из-за того, что это значит. У него нет ни одной подсказки сейчас, ни одной идеи почему, но ему удалось разрушить семнадцатилетнего мальчика, который также и Человек-паук, и всё, о чем он может думать — это то, что он разрушил жизнь ребенка.
— …с этим? Что? Как я собираюсь объяснять это Мэй? А в школе? И-и мои патрули? Я не могу быть мстителем, если я собираюсь быть м-м… мамой… И мне только семнадцать и…и… — голос Питера медленно пробивается в сознание Тони, и то, что он слышит, определяет и его нынешнее состояние тоже.
Мальчишка бьет каждым проклятым фатальным вопросом, и Тони чувствует себя разбитым под тяжестью всего этого. Он хватает край стола, но его ноги уже подкосились. Он скользит на пол, едва успевая скоординироваться, чтобы не удариться головой и не упасть на задницу как мешок с картошкой.
Он уверен, что чертовски бледен, потому что он может слышать звон в ушах и ему трудно дышать. Это его вина. Он должен был подумать о таких возможностях. Мальчишка в принципе — мутант, он должен был подумать о любом возможном исходе. Должен был убедиться, что Питер не сможет забеременеть прежде, чем лишить его девственности восемь недель назад.
Тони кажется, что он отсутствовал несколько часов. Большое окно между прошлым и настоящим, но когда его глаза достаточно сфокусировались, чтобы увидеть цифры на экране по всей комнате, они показывает, что прошло несколько минут. Питер с прекрасным встревоженным лицом протирает мокрой тряпкой лоб Тони.
— Тони, пожалуйста! — Питер умоляет, и Тони, наконец, моргает, сосредоточившись на нём.
— Не… Просто… просто не делай этого, — глаза Питера слезятся, и Тони облизывает свои губы, чтобы сказать что-то, но понимает, что не знает, что именно.
Питер должен бы убегать сейчас. Он должен кричать на него, ненавидеть его и убегать. Никогда больше не возвращаться. Но мальчишка всё ещё здесь, протирает холодный пот Тони с его лба, опустившись на колени рядом с ним.
— Малыш… — он дышит и протягивает руку, чтобы коснуться щеки Питера и правда не может понять, почему Питер немного улыбается, когда это происходит.
— Извини меня, я напугал тебя, я… эм… Я не ожидал этого и….
Чёрт, конечно, ты не ожидал такого. Ты просто мальчишка, Питер.
— И тут много о чём надо подумать, я не хотел пугать вас вот так, извините…
— Иисус, Питер, просто… просто не… — Тони вздыхает и пытается сделать глубокий вдох.
Вдохнуть и выдохнуть, он знает, как делать эти вещи. Питер, дышащий вместе с ним, очень помогает поднять дух. По крайней мере, немного.
— Так… Ты хочешь оставить это? Я пойму, если… — Тони должен остановиться прямо сейчас, потому что Питер отпрянул от него и уставился на него так, будто у него выросла вторая голова.
— Ты думаешь, я смогу причинить боль Марии? — обиженно спрашивает Питер, и Тони моргает.
Один раз. Второй… Двадцать гребанных раз до того, как его мозг может переработать то, что он только что услышал.
— Ты уже дал имя этому? — он едва дышит.
— Во-первых, это наш ребёнок, а не «это», во-вторых, конечно, я это сделал. Это. Наш. Ребенок. — Питер смотрит на него взглядом а-ля «ещё бы!», и Тони не уверен в том, что он чувствует, кроме того, что испытывает такую глубокую преданность и верность, какую никогда ни к кому не испытывал.
— Откуда ты знаешь, что это девочка? — Это точно наименее важный вопрос, который должен задать Тони, но это первое, что срывается с уст.
Питер пожимает плечами и немного краснеет. Тони знает эту застенчивую улыбку. Она не должна быть на лице мальчика-подростка, который узнал, что станет родителем, но она есть. И Тони беспомощно поддаётся этому.
— Эм, потому что… это должна быть девочка… если… если это будет мальчик, я буду…ревновать… — Питер признаётся, неловко потирая шею, и смотрит на Тони.
И Тони не может даже поверить в то, насколько драгоценен этот мальчишка, желая, чтобы их ребёнок действительно оказался девочкой, потому что Питер — единственный мальчик в его жизни. Всегда им будет.
— Иди сюда… Боже… — Тони притягивает к себе Питера, усаживая на свои колени, и мальчишка прижимается к его груди, всё ещё улыбаясь.
— Я думаю, мы собираемся выяснить это, — говорит Питер через некоторое время. К счастью, он слишком занят тем, что держит руки Тони и гладит свой живот, и не замечает мокрые щёки Тони.