В полдень тени ярче

      В комнате стоит сумрак. Даже не стоит, нет, он пронизывает каждую пылинку, каждую полку и книгу, он проникает в легкие и сворачивается склизким и приторным сиропом, мешающим сделать вдох.       Девушка медленно переводит затуманенный взгляд на стул рядом. Молча проводит рукой по торчащим во все стороны волосам, по привычке не больше. С растерянным удивлением стирает со щеки влажный след.       Хочется кричать. Так, чтобы услышали, чтобы пришли, укутали теплом. Чтобы хоть кто-то остановил взгляд на ней больше чем на мгновение.       В комнате смятые листы бумаги и забытый на полу телефон. Открытые нараспашку двери по квартире… и отключившийся ноутбук. И ни одной включенной лампочки. Не потому, что отключили свет, а потому что не нужно. В те моменты, когда она собирается с силами и куда-то идет, это не важно.       Она молчит. Только закусывает губу до крови.       У нее дрожат руки. А еще покалывают кончики пальцев, резко, неприятно. Тогда она долго стоит и гипнотизирует взглядом ненавистную татуировку. Сгорбившись, спрятав лицо за черными волосами, дрожа и пошатываясь.       Хватит. Пожалуйста, хватит.       Она же скоро не вынесет. Пожалуйста.       Серые глаза меланхолично обводят взглядом каждый узор татуировки. Красивой, необычной. Черный ворон, небрежными, но уверенными штрихами. И яркие, голубые глаза. Она уверена, что это он сам рисовал – видела у него пару работ.       Она опускает глаза и болезненно усмехается. Ей мерзко от самой себя, от своих мыслей.       А если татуировку срезать, останется ли связь? Будет ли она гореть, расплавляя неприятием партнера? Будет сводить с ума болью?       Девушка медленно подводит нож к коже, надавливает, дожидаясь, пока не появится капля крови и каждый раз все неохотнее отводит острие.       Ей горько.       От своей слабости. От болезненной зависимости. От безответности и категоричного отказа.       Как больно. И холодно.       Даже под одеялом ее трясет. И чай не спасает – он успевает остыть прежде, чем она о нем вспоминает. За пледом лезть нет сил, да и он не поможет.       Она резким движением распахивает шторы и кривится в насмешке над своей собственной надеждой.       На улице дождь. Мерзкий опостылевший дождь, втаптывающий ее еще глубже в осознание собственной ничтожности.       Один шанс из ста тысяч, что пара откажется от нее. Что ж. Это так похоже на нее.       Хочется расплакаться, как от мелодрам. Хочется плакать, потому что двадцать один, все не взаимно, больно, тяжело и без шансов. Но отказаться от любви к эфемерному образу, преследовавшему во снах, очень трудно. Почти невозможно.       Видеть нежность в пронзающих голубых глазах, чувствовать сквозь дрему легкое касание, такое нужное, дающее стимул жить. И видеть отвращение наяву. Слышать колкие и уничижительные слова.       Она не может больше. Хватит, пожалуйста.       Она расцарапывает татуировку до крови, сдирает тонкие полоски кожи, заходясь в беззвучных и сухих рыданиях.       Воздуха не хватает. Легкие разрываются и глаза горят.       Хватит.       Серые глаза спокойны и пусты. Безжизненны.       Она привычным движением наматывает бинт на запястье и отворачивается от зеркала. Горькая усмешка горит на губах.       Это холодно. И одиноко. Без шанса на жизнь. Она понимает это. Знает, что если не татуировка, то ее чувства ее и убьют. Не сегодня, так завтра, или послезавтра. А может в понедельник. Или вечером субботы.       Девушка хмыкает, зарываясь пальцами в волосы и сползая по стене, лишь бы не видеть себя в отражении. И дождя на улице.       Мерзкая погода. Она почти что наяву чувствует, как капли ударяют по ней, как ледяные потоки стирают тепло.       И помнит, как неразличимые слова дарили ей надежду.       Эта чертова связь. Эти чертовы чувства. И привязанность.       Зачем? Зачем дарить надежду, если у нее не было и шанса? Она хотела пойти, задать ему этот вопрос в лицо, но ноги подкашивались, а горло перехватывал болезненный спазм.       Больно. Когда привязанность не гаснет даже под дождем и ломает. Профессионально, мастерски. Когда перестаешь видеть смысл останавливать себя. И когда ломаешь себя сам, с мрачным удовольствием слыша хруст осколков души.       Она натягивает на лицо улыбку. Ей смешно.       И холодно.       Она помнит его голос. Знает, каким он может быть. Чувствует его присутствие рядом. И отчетливо знает, что это все не для нее.       И горько, что не оправдала его ожиданий. Что она вот такая, что не может отмахнуться от тяжелых слов. Что так по-глупому привязалась ко снам. К светлому образу.       И что до сих пор не может их отбросить.       Девушка ломко улыбается. Еще чуть-чуть и осыплется сотнями осколков.       Она засыпает далеко за полночь. И вновь тонет в нежности голубых глаз. В тепле. И бархатном голосе.       Чертово привыкание.