Восход утраченного запаха жасмина

Прошло несколько недель. Дворец готовился к свадьбе младшей дочери Кесем Султан. Оживленно бегали наложницы, приходили торговки, показывались портные и ювелиры. Однако Атике Султан не ощущала себя счастливой. Светловолосая продолжала встречаться в коридорах с Силахтаром уже осознавая, что Кеманкеш ей совсем не нужен. А по гарему юная султанша ходила с необыкновенной гордостью и блаженством, свысока посматривая на остальных. Уже примеряя белое платье, что шили на свадьбу, она представляла, что рядом будет Силахтар-ага. Кеманкеш-ага мужественно выполнял свои обязанности перед Повелителем, не показав недовольства. Тяжело переживал он только одно - за все время подготовки воин ни разу не видел Кесем Султан. Янычар успокаивался словами Хаджи-аги, что с султаншей все хорошо, но сам горел, не в силах сопротивляться. С тех пор как Падишах освободил Мустафу от обязанностей охранять Валиде Султан, он заметно помрачнел. Новая должность не давала возможности воину быть рядом со своей любимой женщиной даже несколько мгновений. Одежду, подаренную султаном, Кеманкеш даже не примерял. Сама Кесем Султан старалась заглушить горе, углубившись в политику и благотворительность. Исчезли краски, исчезли эмоции. Казалось бы, все вернулось на свои места. Но когда сердце начало жить, сложно заставить его замолчать. Валиде боялась выходить, чтобы только не встретить того самого мужчину. Жасмины, располагающиеся некогда в шкатулке, давно засохли. Но в это утро каким-то чудом появились свежие прекрасные цветы. Они заставили оживиться покои. Никто не видел, кто заходил в комнату, никто не заметил, что происходило. - Смотри, Атике, чтобы потом не пожалела, - спокойно, как всегда, сказала Гевхерхан Султан. - А чего мне жалеть? - самоуверенно спросила светловолосая, - Я счастлива, как никогда. - Кого хочешь можешь обмануть, но только не меня, сестра. Ты не питаешь уже такой сильной слабости к Мустафе-аге. Мне даже кажется, что твое сердце отдано другому. - Оставь свои догадки при себе, Гевхерхан, - грубо отрезала Атике. - Значит я права, - вздохнула старшая дочь Кесем Султан, - Удивляюсь, как ты не сказала обо все брату. - Нечего разговаривать, я всем довольна. - Атике, я всегда понимала, что Кеманкеш-ага тебя не любит, уж давай будем честными. Возможно, у него есть другая. - Гевхерхан! - Уж поверь мне, - серьезно заключила она. - Ты что-то знаешь? - осторожно спросила Атике Султан. - Я не имею привычки бегать за рабами, - съязвила старшая дочь Валиде Османской империи, - Этим отличаешься только ты. - Как это понимать? - О тебе по гарему и так ходят сплетни, Атике. И матушка слышала все. - Ничего такого не было, - рявкнула светловолосая. - Пойми, Атике. Единственное, что ты можешь сделать для себя, чтобы стать счастливой, отбросить гордыню и упрямость. Послушай сердце. Уверяю тебя, в любом случае брат-Повелитель все поймет. Светловолосая залилась краской злости и негодования. Юная султанша быстро покинула покои сестры. По пути она увидела Силахтара, который уже грустно, но так же влюбленно посмотрел на нее. Атике Султан невольно приподняла уголки губ и протянула руку мужчине для поцелуя, вспомнив слова и наставления старшей сестры Гевхерхан Султан. Охранник Повелителя, как всегда задержал кисть девушки дольше положенного. - Вы завтра выходите замуж, султанша? - разочарованно спросил Силахтар-ага. - Силахтар, - тихо сказала Атике, нагнувшись к нему, - Обещаю тебе, это никак не повлияет на наши встречи. Немного помолчав, приняв решение, она добавила: - Ты очень дорог мне. И скрылась, оставив мужчину с двояким ощущением: счастья и страданий. Кесем Султан, уговорив себя, что ничего не должно случиться, вышла в сад впервые за эти мучительные недели. Ее бледное лицо замечали и слуги, и дети, постоянно спрашивая о ее здоровье. Ноги несли ее все к тому же месту, где выросли жасмины. Теперь эти цветы напоминали женщине ее новую единственную за всю жизнь любовь, которая не имеет права на продолжение. Отогнав слуг, Валиде села на траву возле дерева. Что эти стены, когда за ними не видно света? Что эта власть, если она имеет строжайшие ограничения? Что этот трон, который не терпит сердца? Кесем Султан рассматривала дерево с уже полюбившимся растением и сравнивала его с цветками, что были в ее холодных ладонях. Тот самый жасмин, что найден с утра в покоях Валиде. Казалось, он был сорван именно с этого дерева. Такие же белые, правильные, чистые, красивые и завораживающие. Вдыхая запах цветов, женщина немного успокоилась. Кесем Султан понимала, что уже не может без внимания, без понимания, без своего бывшего кетхюды, без его взгляда и любви. За эти дни женщина научилась сдерживать поток слез, как раньше. Но глаза были окутаны печалью и, казалось, вот-вот поддадутся ощущениям. Валиде продолжала сидеть на земле, перенимая от нее стойкость и холод. - Кесем... - послышался низкий мужской, такой родной султанше, голос. Одновременно со свооим именем женщина почувствовала легкое прикосновение на руке. Кеманкеш опустился сам на землю, обернувся по сторонам. Сев возле любимой султанши он медленно и уверенно взял ее руки в свои. Кесем Султан совсем не хотела видеть воина сегодня, но и отогнать не могла. Его присутствие залечивало все ноющие раны правительницы. - Кеманкеш, что ты здесь делаешь? - тихо спросила женщина, заглянув в его бездонные карие глаза. - Я здесь каждый день по несколько раз, и все время в ожидании, - нежно проговорил Мустафа-ага, поправляя непослушный локон волос султанши, что выбился из прически и небрежно спадал на лицо. - Как ты пробрался в мои покои? - с интересом спросила женщина, вспомнив жасмины в покоях около своей постели. - Неужели вы думаете, что меня остановят охранники? - улыбнулся Кеманкеш. - Ты завтра женишься, - напомнила Валиде Султан янычару, - Более того, ты станешь моим зятем... - добавила с неверием она. - Я никогда тебя не предам, Кесем, и вылечу ото всех болезней, - успел сказать воин перед тем, как впился в пухлые губы женщины, прижимая ее тело ближе к себе. Правительница словно теряла голову. После незакончившегося продолжительного поцелуя она подняла свою изящную руку и положила ее на голову Кеманкеша. Воин же не отставал, запустив кисть в каштановые волосы женщины. На секунду оторвавшись друг от друга, Мустафа снова целовал любимую, что одурманивала его разум, уже осмелев окончательно, войдя в ее рот языком. Кесем Султан тихонько непродолжительно застонала. Кеманкеш, страстно закончив наслаждение ее губ, легонько толкнул женщину так, что она полностью упала на траву. Валиде не отпустила мужчину, повалив его вместе с собой. Мустафа, оказавшийся сверху, снова прильнул к устам султанши, попутно дотрагиваясь до ее бархатного платья, одной рукой прижимая к себе, а другой, не помня, расстегивая пуговицы. Сама же женщина пыталась снять кафтан с воина, что ей почти удалось. Сливаясь в бесконечных страстных поцелуях, они оба забылись и потеряли ощущение реальности. Платье султанши было немного приподнято, кафтан мужчины лежал на траве, а его рубашка расстегнута в двух пуговицах. Кесем Султан опомнилась, когда Кеманкеш в очередной раз остановился набрать воздуха перед очередным поцелуем, каждый из которых был как глоток свежей воды с чистого озера. Взяв его лицо в свои руки, она прошептала: - Кеманкеш, остановись, хотя бы сейчас остановись. Янычар вернулся в реальность. Поцеловав женищину в последний раз, получив очередной ответ, он встал и надел упавший кафтан. Валиде поправила платья, застегивая его. Подойдя к Мустафе, она обняла его, уткнувшись в грудь. Мужчина вдыхал аромат ее волос, которые растрепались и хаотично прядями спадали на плечи. - Кесем, я безумно тебя люблю, - на ухо женщине сказал. - Кеманкеш, нам лучше некоторое время не видеться, - проговорила Валиде, отпуская воина, - Совсем. - Я этого не допущу. Я смогу развестисть, обещаю тебе. Кесем Султан грустно улыбнулась понимая, что такое вряд ли случится. Но сейчас даже такая надежда окрыляла и давала дыхание жить. Султанша поблагодарила Аллах, что за эти тридцать минут никто не присуствовал в саду, никто не видел того, что происходило возле дерева с жасмином.