Любезная

А она отвыкла. От тёплых вечеров, например. И не потому, что за окном самая что ни на есть настоящая зима. Просто проснулась, даже не успев открыть глаза, и поняла, что ненавидит вечера. И котов тоже. Проходит мимо, и руки не чешутся наклониться, чтобы потрепать щёчки и макушки. Возможно, она даже щёчки ненавидит. Только все писать письма не перестает. На руках, на старых рисунках котов-воителей, на снегу — особенно. Обычно послания с посланием, а иногда сердечки. Кривые такие. Как и её сердце. Или сердца. Может, она повелитель времени. Такая же глупая и безутешная в поисках тепла и понимания. Ну, а что ей еще остается, когда резко обрываются провода электропередач? Когда кончика носа касается холод? Когда больше нет того, кто зажжет свечи, и, укрыв собой, подует лучше, чем любой вентилятор, подует на нос, отморозив ледышку? Когда кто-то что-то еще? Но Больше Всего Она Ненавидит Воспоминания, которые рождает каждый вечер, каждый кот, каждые щёчки… И лишь потому, что она не могла не любить. Свыклась. Отогрелась. Вкрутила новые лампочки. А оказалось, что не в этом глупом обыденном дело. Солнце просыпается на востоке. Она же слишком долго всматривалась в окно, что словно специально открывает панораму на запад. Архитектор грешно не подумал о последствиях, умерев до ее рождения. А она просто смотрела. И смотрит, глупенькая, до сих пор.