Плеть и веревка

Драко ненавидел это чувство, разрастающееся внутри грудной клетки. Стоило ему увидеть Грейнджер, как пульс учащался, дышать становилось трудно, а лоб покрывался испариной. Как будто эта сраная грязнокровка успела стать важна для него. Нет. Нет, черт возьми, нет. Его невероятно бесило, что Гермиона успешно оставалась спокойной и равнодушной. В отличие от него самого и от… Блейза. Драко на самом деле боялся оставаться с ним в одном помещении, но при соседях и однокурсниках Забини ничего не делал. Он был таким же спокойным и равнодушным – прямо как Грейнджер – абсолютно ко всему происходящему, но когда он смотрел на Драко, в глазах полыхал огонь. Это наводило не просто страх, а ужас. Ведь Блейз не оставит это просто так, точно не оставит. И кому он расскажет? Снеггу? Дамблдору? Люциусу? И что он расскажет? Чёрт. Успокойся. Но этих слов было мало. Драко терзался чувством вины за произошедшее. Он с самого начала был против этого Обета, он убеждал Забини, что эта идея ничем хорошим не закончится. И вот вам, пожалуйста – это ни черта не закончилось хорошо. А, может, это в принципе ещё не закончилось? И от этих мыслей становилось не по себе. Потому что Драко мечтал, чтобы всё прекратилось. Эта несостоявшаяся месть Блейза, ненависть Грейнджер… Да, он прекрасно понимал, что исход зависит только от него, но Гермиона ему ни капли не надоела. Он пытался найти в ней какие-то плохие стороны, хоть что-нибудь, что раздражало бы его, но, кроме зазнайства, ничего не нашёл. Придраться было не к чему, это же великая мисс Гриффиндор! Ох, лучше бы они выбрали для утех Паркинсон или ту же Уизли… Ох, вот она, снова проскочила перед носом. В глазах аж рябит от её рыжих волос. Малфой поглядел ей вслед: развевающиеся длинные волосы колыхались в такт быстрым шагам, руки скрещены на уровне груди – хотя какой там груди?! – тащит книги, небось. И идет одна. Решение не было принято, Драко просто захотел пойти за ней. Поговорить с ней, потому что после той ночи они не обмолвились и словечком. А надо было, надо было для самого Драко. Он нагнал Джинни посередине коридора, схватил за плечо и развернул к себе. Девчонка от испуга выронила все книги. - Ты… - только лишь прошептала она в изумлении. - Прости, я… Я перепутал тебя с другой, - быстро сказал Малфой. Они одновременно опустились на корточки, чтобы собрать учебники. Всё это время Джинни не поднимала на него глаз. И Драко пришлось забрать одну книгу, чтобы заставить её посмотреть на него. Они поднялись на ноги, Малфой огляделся: пара-тройка младшекурсников болтали в конце коридора, а значит, никаких любопытных глаз. - Я хотел извиниться… - начал он. - Не надо, - перебила его Джинни. - Нет, надо. Ещё как надо! Она вырвала книжку из его рук и развернулась, но Драко перехватил её за ладонь. - Подожди, Джинни… Уизли одарила его уничтожающим взглядом. - Дай мне сказать, черт возьми! – нахмурился Малфой. – Мне, правда, очень жаль. Я… Я был пьян, ты знаешь, и я никому не хотел навредить. Если бы ты могла простить меня за всё, что я сделал, Джинни, пожалуйста… Она подалась вперед, и Драко поразился, насколько красивые и завораживающие у неё глаза. - Тебе понадобился год, чтобы догадаться, что ты навредил мне? – прошипела Джинни, дыша прямо ему в губы. – Я не понимаю, Малфой, ты с рождения тупой или тебя уронили?! Потому что даже твоим слугам понятно, что так поступать нельзя! Джинни буквально заразила его своим гневом, и потихоньку злость начинала закипать внутри самого Драко. - Если тебе станет легче, Уизли, то мне нужно было время, чтобы принять то, что я сделал. Мне было ужасно стыдно, что я… - Что ты прикоснулся к предательнице крови, верно? – зло усмехнулась она. – А теперь представь, как я себя чувствовала, м? Мне ведь было всего пятнадцать лет… - Тебе сейчас шестнадцать, недалеко ушла, - вставил Драко. - Ты, пьяный, зажимаешь мне рот рукой и тащишь в кладовую… - Прошу тебя, потише. - Навалился на меня, весь потный, пыхтишь и долбишь. Душишь, только бы я не кричала… - Джинни, я… - А потом съехал на пол и плакал. Распинался про отца и мать. И, знаешь, мне было плевать. Если бы ты был хоть каплю красив, если бы ты был хоть каплю не такой ублюдок, и если бы это было не изнасилование, я бы смогла с этим смириться и жить дальше. Я бы забыла это, как страшный сон. Но это не так, Малфой. Меня каждую ночь мучают кошмары… Чем дольше она говорила, тем больше Драко убивался пониманием того, насколько близко к нему сейчас стояла Джинни. Это будоражило его сознание, в мозгу вспыхивали цветные картинки прошлого. Она заставляла его переживать этот позор снова и она была права – у Драко не было никаких оправданий. - Год? Тебе уже год снятся кошмары? Из-за меня? - А твой дружок Забини стоял рядом и дрочил. Я помню всё. То, что он постоянно повторял, что это была его блестящая идея… - О, Мерлин, я… - Хватит, Малфой. Слишком поздно просить прощения. Она вывернула руку, ещё раз убийственно глянула на Драко и заспешила прямо по коридору. Младшекурсники запустили над потолком бумажную ласточку. Драко снова был в ярости. Ему необходимо было обезболивающее, хоть какая-то анестезия. Черт возьми, чем возомнила себя эта Уизли? Да, было, он ничего не отрицал. Но он извинился. Он ведь извинился, вашу мать! И что в итоге – Джинни послала его. Малфой не замечал, куда несли его ноги. Перед глазами стоял образ этой рыжей предательницы крови, и отделаться от него Драко не мог. Её горящие глаза. Злобное шипение, срывающееся с алых губ. Чертова россыпь веснушек. Блейз бы уже давно размазал эту девицу по стене. Но он не Блейз, и об этом надо помнить всегда. - Драко… Малфой встрепенулся. Он заверил себя, что голос Грейнджер ему просто почудился. Парень поднял голову и посмотрел вперед: перед ним расстилалось дивное Черное Озеро. Ему нравилось это место, полное тайн и загадок, которые даже сам Дамблдор не сумел бы разгадать. Здесь, неподалеку от кромки Запретного леса, если чуть спуститься к обрыву у смольного берега, было что-то вроде маленькой пещеры. Лишь немногие могли найти это место, и у немногих хватало духу вернуться сюда. По правде, Драко не заметил, как он сюда забрел, но уходить точно не собирался – слишком любимым и спокойным был этот уголок. - Драко, - снова раздался голос, и это ему точно не почудилось. Малфой поднялся на ноги и высунулся из пещеры. По утесу ходила Гермиона, бестолково разглядывая дальний берег. Повторяя его имя снова и снова, тут же шепотом она посылал проклятья Мерлину, и Малфой не смог не улыбнуться. - Эй, Грейнджер! – позвал он. Гермиона обернулась и облегченно вздохнула. - Какого черта ты тут делаешь, Драко? – спускаясь к пещере, запричитала она. - Ну, я могу спросить тебя о том же, - хмыкнул он. - Ты звал меня в мыслях. Я подумала, что что-то стряслось. Малфой поспешил отвернуться, чтобы Гермиона не смогла увидеть его лицо. Почему он не контролировал свои мысли? Почему не смог держать себя в руках, почему допустил такую оплошность? Может, потому что Грейнджер и была его анестезией? Таким особым видом обезболивающего? - Так что случилось? – спросила Гермиона, садясь рядом с ним. Драко сглотнул. Не вываливать же ей сейчас все свои проблемы?! Хотя, учитывая, что она спасала его… Нет, никогда. Она никто. Они друг другу никто, и друзьями они никогда не станут. А уж влюбленными тем более. Странно. Почему он допустил такую мысль? - Почему ты так спокойна? – уныло произнес Малфой. - Ну… Ты не домогался меня уже две недели. Не подкалывал. Не запирал на все выходные. Не издевался. Не насиловал. И я могу привести ещё с десяток синонимов, - усмехнулась Гермиона. - Это действительно хорошая новость, - глядя в пустоту, блекло сказал Драко. - Блейз только смотрит на меня, но ничего не делает. Даже письменных угроз не было, и это тоже меня радует. Правда, мне кажется, что вы что-то приняли, раз решили отстать от меня. На мгновение я подумала, что ты снял Обет, но у нас на ладонях до сих пор эти следы, и я все ещё слышу твои мысленные обращения, так что, увы, мы всё ещё связаны. - Спасибо, что напомнила. А что же Поттер? - При чем здесь Гарри? - Ну, как он отреагировал на то, что тебя не было в тот понедельник на занятиях? И Уизли? Неужели они ничего не сказали? - Странно, что ты не спросил в тот же день, - с сарказмом произнесла Гермиона. – Но всё прошло нормально, я сказала, что плохо себя чувствовала. - И они поверили? - Они мои друзья. Они всему поверят. - Забавно, - улыбнулся Драко. – Ты говоришь, как я. Грейнджер закашлялась. - Вот уж чего никогда не будет! Малфой в удивлении поднял брови и повернулся к Гермионе. Она сидела прямо, поджав под себя ноги, сцепила руки в замок, обхватив колени и крепко держа волшебную палочку. Однако лицо было напряженным. Ветер, стремящийся в пещеру, развевал её темные кудри, что было весьма эффектно. Драко обратил внимание на одежду – коричневые плотные брюки и свитер в клеточку – и ему показалось это довольно милым. - Я не хочу становиться другим, - вдруг сказал Малфой. Гермиона удивленно посмотрела на него. - Что ты имеешь в виду? - Ты прекрасно знаешь что. - Даже если и знаю, то хочу услышать это от тебя лично, - серьезно сказала она. - Ну, хорошо, Грейнджер, слушай, - он дернул Гермиону за руку на себя, - хотя мы оба прекрасно всё понимаем. Я меняюсь из-за тебя. Я перестал материться. Перестал срываться на окружающих почём зря. Я не пристаю к тебе не потому, что мне надоело, а потому что я не… не хочу причинять тебе боль. Я не общаюсь с Блейзом, я предал его. И всё из-за тебя, ради тебя. Я извинился перед одним человеком, которого год назад очень сильно обидел. Я решился на это только в свете последних событий. И мне не всё равно, что с тобой происходит. Черт, я даже неосознанно зову тебя, словно это поможет. Знаешь, что хуже всего? Я злюсь на себя постоянно, потому что всем моим знакомым нравился прежний Я. А как объяснить им эти перемены, я не знаю. И уж тем более я не знаю, как мне оправдаться перед родителями. Потому что они воспитывали во мне высокомерного эгоистичного аристократа, но никак не меланхоличного слюнтяя, которому не наплевать на магглорожденную! - Ого, ты назвал меня магглорожденной, а не грязнокровкой, - ухмыльнулась Гермиона. - О, Мерлин, - Драко закатил глаза, - я тебе только что душу открыл, а тебя только прозвище волнует? - Заткнись, - прервала его Гермиона. – Я прекрасно слышала всё, что ты мне сказал. А теперь послушай ты меня… Она полностью развернулась к нему, и внутри Драко вспыхнул пожар от того, что Грейнджер сейчас так близко. Эти карие глаза, нахмуренные брови, поджатые губы – всё, к чему он успел привыкнуть, к своему стыду. И она была прекрасна в этот миг. - Вот что я скажу, - продолжала Гермиона, - тебе не стоит откровенничать со мной. Я знаю, что у тебя никого нет, что бы ты не говорил. Но я не могу, Драко, понимаешь? Я просто не могу выносить всё это. Ты даже не представляешь, как жжется у меня всё там, в душе. Я и ненавижу тебя, и мне жаль тебя одновременно. И я бы хотела поддержать тебя, как поддерживаю Рона, Джинни и Гарри, но не могу. Мы не друзья, Драко, и никогда ими не станем. Ты говоришь мне всё это только потому, что больше тебе открыться некому. Но ты этого не хочешь. В глубине души, я знаю, я тебе омерзительна. А эта лирика – напускное, но ты боишься себе в этом признаться… - Замолчи, Грейнджер, - прошептал Драко. – Прошу тебя, не надо больше ничего. - Нет, надо! Надо, и ты это знаешь! Если я не буду тебе напоминать, ты понимаешь ведь, что произойдет… - Не говори, нет, Грейнджер, я прошу тебя… - Я стану тебе дорога, ты станешь делать всё, чтобы заполучить меня без Обета. А я не хочу в тебя влюбляться. Потому что тогда ты никогда не сможешь сказать, что я тебе надоела. И я не смогу стать свободной. Она хотела встать, но Драко сильно рванул её к себе. В итоге Гермиона споткнулась, и, перекулившись, Малфой упал прямо на неё. Мгновенье они просто смотрели друг на друга, а потом Драко склонил голову набок и подался вперед. Но Грейнджер зажала ему рот рукой. - Не надо, - с мольбой прошептала она. – Не прикасайся ко мне. Не целуй меня. Мы оба прекрасно знаем, что это всё усложнит. Она убрала руку, и Драко печально улыбнулся. - Всё и без того сложнее некуда, - также шепотом сказал он. – Почему тебе кажется, что всё станет хуже от одного поцелуя? - Потому что… - Потому что ты тоже не до конца честна сама с собой, - укоризненно сказал Малфой. – Поцелуй всё усложнит для тебя. Ты распиналась о том, что я должен тебя ненавидеть, что ты должна мне надоесть. Но в душе ты этого не хочешь. Тебе нравится то, что происходит, Грейнджер, признайся. - Думаешь, мне понравилось, когда ты лишил меня девственности, а эта мразь Забини наблюдал за этим? Думаешь, мне понравилось, когда ты запер меня в Выручай-комнате на все выходные? - Я говорю не о том, что я делал, а о том, что чувствуешь ты. И я сейчас имею в виду не только то плохое, что я сделал тебе. - А хорошего не было, - резко сказала она. Малфой внимательно вгляделся в черты её лица. - Мне впервые в жизни захотелось кому-то открыться, - прошептал он. – А ты с такой силой противишься этому, словно это ты вывернула душу наизнанку. - Я не хочу, чтобы это что-то значило для тебя. Не хочу быть тебе нужной… - Но ты уже нужна мне. Иначе бы не была сейчас здесь. Гермиона, пойми: всю жизнь я только унижал и оскорблял. Я не нёс в себе ничего светлого, у меня не было ни одной хорошей мысли, ни одной правильной мысли, я даже Патронуса вызвать не мог. Но теперь… Из карих глаз к вискам покатились слезы, и Малфой с грустной улыбкой вытер их. - Я знаю, Драко, - сквозь слезы пролепетала она. – Но я не хочу быть частью этого, частью этих изменений. Возможно, если бы мы не были связаны… А так – я не могу и не хочу принимать это. - Если бы мы не были связаны, то никогда бы не почувствовали то, что чувствуем сейчас. И ты бы не стала даже говорить со мной. - Это почему же? – всхлипнула Гермиона. - Ну, как же?! Каждый знает: поведешься с Малфоем – наживешь врагов! - Обещаешь? - Гарантирую. А теперь можно уже тебя поцеловать? – улыбнулся Малфой. - Только сначала слезь с меня. - Пфф, это ещё зачем? - Чтобы я смогла в любой момент остановить тебя и быстро уйти. - Ты, что, перечитала любовных романов? – фыркнул Драко. Он поднялся на ноги, подал руку Гермионе. Отряхнув одежду от земли, он повернулся к девчонке, но она уже нацелилась на выход. - Эм, Грейнджер, ты ничего не забыла? – он вопросительно посмотрел на неё. - Если ты имеешь в виду поцелуй, то его не будет. - Да уж, самый коварный план, какой я когда-либо знал, - с сарказмом сказал Малфой. Она, держась за выступ, сделала шаг по обрыву. - Если ты поцелуешь меня, значит, ничего не понял из того, что я тебе говорила, - ответила Гермиона. - Я всё прекрасно понял, но мне это сейчас нужно. - А ещё тебе нужен секс по утрам из-за стояка, обнимашки перед сном и единорог. Конечно, я все это тебе предоставлю, дорогой! – фыркнула Грейнджер. Малфой бросил на неё злой взгляд. - Ты хочешь, чтобы я сказал это вслух? – практически прокричал Драко. - Хочу, но это ничего не изменит. - Ладно! Ты мне нужна, Грейнджер! Довольна? - Ого, ну надо же! – она лживо изумилась. – Но, как видишь, это ничего не изменило. Прямо как я и говорила. - Твою мать, Гермиона, я только что тебе в таком признался… - И что? Тебе надо побыть одному, наедине со своими мыслями. Потому что если я останусь, то это станет началом конца моей свободы. Сейчас ты разозлишься на меня, потом возненавидишь, а потом просто забудешь. И тогда я смогу освободиться от Обета. - Раз уж ты мне рассказала правду, то поверь – я сделаю всё для того, чтобы твоё желание никогда не сбылось. Гермиона смахнула застывшую слезинку, испепеляюще посмотрела на Малфоя и вылезла на берег. - Ну и убирайся! – закричал ей вслед Драко. – Ты мне не нужна! Мне никто не нужен! Я… Я прекрасно проведу остаток своей жизни в одиночестве… Совершенно один… Брошенный даже тобой, грязнокровка. Его охватило чувство, близкое к страху. А что, если он и в самом деле навеки будет одинок? И всё, что сказала Гермиона – правда? Он для неё никто. Но это не должно так оставаться, нет. Он сможет заставить Грейнджер изменить своё мнение. Он же Драко Малфой, черт возьми.