На лентах сейсмографов стала видна нервная полоса... (Два человека — он и она — глядели друг другу в глаза...) Реки набухли. Народ бежал и жмурился от тепла. Кто-то кричал: «Пожар!.. Пожар!..» А это любовь была. Р. Рождественский. «Чудо»
Наигранно-вежливый голос, донёсшийся из динамиков банкомата, оповестил о снятии неприлично большой суммы и отсутствии совести у богатых мира сего. Где-то в недрах потрёпанного рюкзака взвизгнул телефон, заставив стоящую неподалёку дамочку с чувством крайнего возмущения закатить глаза: поставят на звонок всякую чушь, а приличным людям только и остаётся, что слушать. Арья без всякого восторга открыла пришедшее СМС, и четыре слова хлестнули её по щекам вместе с налетевшим порывом ветра:«Ты принадлежишь только мне».
Удушье. Если бы металлический корпус мог, он бы давно превратился в удавку и обвился вокруг шеи, упиваясь пульсацией подогретой гневом крови. Осень мегаполиса швырнула в лицо девушке перчатку меланхолии, вызывая на неравную дуэль, но Арья ответила ей лишь кривой усмешкой. Ещё сочтёмся. Телефон скрылся в самом дальнем кармане рюкзака вместе с бесплодными попытками приручить девочку-зверя. Такие никогда не сдаются — ни громкой фамилии, ни деньгам, ни приказам. Дикая натура дика лишь на поверхности, дух же постоянно требует чувств. Любви, страсти, когда по тонкому лезвию с перспективой быть разрезанной от нахлынувших эмоций. Ежедневная рутина убивала, и Арья чувствовала, что задыхается. Без удавки, лишь от этих чёртовых четырех слов. Вклинившихся, впившихся, выжженных на внутренней стороне её черепа как попытка властвовать и иметь. Дверь новенького бутика бесшумно пропустила внутрь ту, что совершенно не вписывалась в псевдобогатый антураж. Начищенный до мультяшного блеска пол возмущённо скрипнул под грязными кедами, оповестив продавцов о покушении на престиж всего заведения. Штампованные на неизвестном Арье заводе блондинки тут же поспешили преградить ей дорогу, пряча за масками вежливости отвращение. За это девушка и любила новые магазины: каждый раз спектакль приносил ей почти физическое удовольствие. Наблюдать, как дурочки мечутся между кнопкой вызова охраны и собственными силами в попытке выпроводить непрезентабельную гостью. Наблюдать, как их фарфоровые лица идут трещинами при виде неброской карточки с такой громкой фамилией на её поверхности. Наблюдать, как обычная шуршащая пачка денег делает из гарпий ангелов. — Мне нужно нечто столь же элегантное, но не помпезное, — без особого желания бросила Арья, указав на фотографию рыжеволосой девушки с обложки ближайшего журнала. На днях Санса оповестила сестру об этом месте. Она знала: когда Арье скучно, та ищет сценарий для игры. И не было повода лучше, чем нарядиться самой известной актрисой нового тысячелетия. Всё в образе Сансы дышало чуждым её сестре, и именно поэтому было тем самым. Маской. Ледяное утро стремительно перетекало в тихий осенний вечер, и это движение ощущалось особенно остро в молчаливой обители моды. Платья, туфли, аксессуары, зеркала и усиливающийся азарт. Как верные рабыни, блондинки носились по кафелю, отбивая каблучками хвалебную песню деньгам. Они творили, превращая уличную девчонку в утончённую леди. По немому согласию потрёпанные вещи двумя пальчиками переносились к огромным урнам в углу зала. Арья не сильно жалела. Выбегая из дома, она не ставила целью нацепить свои лучшие наряды. Она знала, что новая игра продиктует правила и потребует избавиться от всех частичек прошлого. Лишь проклятый телефон остался немым свидетелем, спрятанным в блестящем клатче. Он молчал, зная о странности своей хозяйки. Знакомая вывеска бара вспыхнула в ночном мраке подобно маяку. Медленно ступая по винтовой лестнице, уходящей куда-то к самому центру земли, Арья вслушивалась в льющуюся из динамиков песню. Грудной голос певицы призывал покаяться и раскрыть свои секреты¹. То было любимое развлечение здешнего бармена, чьё имя ни у одного из посетителей никогда не задерживалось в голове. С этой таинственной девушкой Арья поддерживала дружеские отношения в том смысле, в котором вообще была способна на дружбу. Когда она появлялась в новом облике, Бродяжка моментально реагировала и позволяла вовлечь себя в игру. Дух нуара сороковых годов прошлого века прочно укоренился в чёрно-белой обшивке диванов и потёртых стенах. Клубы дыма укрывали посетителей не хуже штор. Из-под этих завес Арью пожирали жадные взгляды, но девушка гордо вышагивала к противоположной стене, где притаилась её внимательная соучастница. Прежде чем шёлковое платье соприкоснулось с прохладным деревом барного стула, к рукам Арьи уже опустился элегантный бокал с блестящей в приглушённом свете жидкостью. Она никогда не спрашивала, что пьёт, но всегда получала нужный эффект. Вот и сегодня, спустя час не обязывающих ни к чему разговоров, Арья ощутила себя героиней того самого нуарного кино. Музыка давила, закручивала в гипнотическом трансе, предупреждала: ты жертва другого жанра. И серые глаза, неотрывно смотрящие на её отражение в зеркальной стене за баром. Это немое знакомство длилось уже не одну минуту. Незнакомец не скрывал своего интереса, и было в его расслабленной позе что-то животное, откликающееся на волчий дух. Хищник. Арья знала таких, она пришла ради них, но не могла перестать смотреть. Мнение, что значимость слов сильно переоценена, читалась в насмешке на губах мужчины. И почему-то с ним безумно хотелось согласиться. Когда тонкие пальцы коснулись нового бокала, глаза незнакомца сверкнули в дымовой завесе. Предупреждение о скором нападении скрутило внутренности Арьи и отправило в нокаут все попытки играть свою роль. Её просвечивали насквозь, раздевали, лишая маски легкомысленности, обнажая жажду в первозданном виде. Зеркало напротив запотело — то ли от потянувшегося с кухни жара, то ли от сбившегося дыхания девушки. Перегнувшись через стойку, Арья мазнула пальцами по влажной поверхности, оставив на матовом теле рваный след. Оставив и тут же замерев под пристальным взглядом незнакомца, стоящего прямо за её спиной. Выпрямившись, Арья упёрлась обнажёнными лопатками в его черный жилет. Мужчина слегка склонил голову набок, и от этого движения пуговицы царапнули кожу в районе поясницы. Удушье. — Один виски со льдом, пожалуйста. Аромат алкоголя и сигар вступил в схватку с дорогим одеколоном, и эта борьба выбила из колеи замершую Арью. Словно желая обезвредить все её органы чувств, незнакомец залпом опрокинул в себя напиток. Следя за этим движением в отражении, девушка услышала хруст расколовшегося на зубах кусочка льда, и с тем же самым звуком осыпались её попытки собрать воедино разум и логику. Окружающий мир плыл не то благодаря тайным запасам Бродяжки, не то из-за самого дьявола, чьё ледяное дыхание изучало каждый изгиб девичьей шеи. Желая оборвать этот ставший неприличным телесный контакт, Арья облокотилась на барную стойку и повела плечами в такт заигравшей песне. Одновременно с ней мужчина опустил стакан на скользкую поверхность и отбил пальцами ритм мелодии.I still watch you when you're groovin' As if through water from the bottom of a pool You're movin' without movin' And when you move, I'm moved.²
Тонкая лямка платья медленно поползла вниз по предплечью, норовя открыть нагое тело, но быстрое движение чьих-то грубоватых пальцев предотвратило конфуз. Кожу обожгло, вспотевшая ладонь соскользнула со стойки и моментально оказалась лежащей в руке незнакомца. Лёгким движением он потянул Арью на себя, заставив развернуться на стуле и встретиться, наконец, лицом к лицу. Немой вопрос: потанцуем? Любые возражения застряли в горле вместе с возмущением. Потанцуем. Опираясь на ладонь мужчины, Арья медленно спустилась на пол, царапнув каблуком его ногу. Ты первый начал эту игру. В серых глазах торжество и хитрость сплетались в клубок шипящих змей, и Арья видела в них отражение своего взгляда. Да, это будет равная схватка. Три шага к центру, секундная пауза на осмысление, и, наконец, нарушение всех границ личного приличного пространства. Бёдрами к бёдрам, руками по обнажённым плечам, и в попытке выдохнуть вопрос соскальзывает с одеревеневших губ: — Кто ты? Недовольство. Это был немой флирт, завязанный на почти пугающем понимании друг друга, и вдруг… слова. — Якен, — неохотно, сцепив зубы, словно делая одолжение. И тут же слегка отклоняется назад, ведя в танце, плетя свою паутину.You are the rite of movement, Its reasonin' made lucid and cool I know it's no improvement When you move, I move.³
Жёсткие пальцы с нажимом скользнули по обнажённой спине, уводя податливое тело за собой. Танец был похож на ритуал, не обязывающий, но медленно подчиняющий себе. Кожа к коже, и даже сквозь тонкий шёлк ощущалось сердцебиение. Move me, baby. Не песня, а призыв, мантра, насмешка над выдержкой или помощь в игре. Ловя всё ещё ледяное после виски дыхание, Арья попыталась изобразить на лице ту глупость, что порой мелькала у сестры на людях. Её было так просто сыграть со всеми… На мгновение клубы дыма расступились, явив взору одну из многочисленных колонн. Якен стремительно развернул Арью и не сильно, но ощутимо толкнул к шершавой поверхности столба. Вырвавшийся из лёгких воздух сдул с лица глупую улыбку, и в коротком кивке Арья прочитала немой посыл: не смей больше надевать её. Прядь рыже-белых волос упала на глаза мужчине, вызвав безумное желание коснуться. Не так, как в танце, а по-другому, интимно, чувственно. Чтобы вызвать ответную дрожь. Он видит это желание. Это отражается в глазах, в движениях, действиях. И вновь немой вопрос: уверена? Глупо. Но она кивает, сама подталкивая вернуться к танцу. Убеди меня. Усмешка скользнула по губам Якена и тут же превратилась в прежнюю улыбку, словно что-то иное пыталось пробиться. Выдержка. Он искренне старался, но Арья понимала: не она одна теряет последнее обладание. И, как подтверждение обоюдного поражения, шаг навстречу. Не в ритм, не под песню и даже наплевав на сильные руки, ведущие за собой. Сократить расстояние до нуля и вдохнуть, наконец, этот пьянящий аромат тела. Шаг. Якен медленно отступает, держа руки на талии партнёрши. Во взгляде приговор, которому Арья и рада бы воспротивиться, но не в силах. Стремительным вихрем преодолев зал, молодые люди направились к дальним столам, призванным спрятать от окружающих чьи-либо грязные секреты. Его тяжёлое дыхание терялось в волосах и проникало под кожу так же ясно, как если бы было иглой. Иглой от шприца с самым запретным и самым действенным наркотиком, способным вызывать это безумие. Желание. Тяжёлая штора вернулась на своё место, погрузив закуток в блаженную полутьму. Якен с одной стороны, с другой — полукруглый диван и стол, почти вплотную придвинутый к стене. Ни шанса на побег. Зачем бежать от того, чего так хочешь? Мужчина медленно придвинулся, всё ещё держа руку недавней партнёрши по танцу в своей. Прядка дрожала от его дыхания, закрывая один глаз, и Арья, не выдержав, подхватила её двумя пальцами. Поворот головы, мгновение, и шершавые губы коснулись пульсирующего запястья. Боги, это невыносимо, неправильно, не... Шаг назад, ещё один, пока поверхность стола не ударила по ногам, заставив сесть на неё. Глупо. Вдох. Серые глаза, пьяные отнюдь не от алкоголя, медленно открываются, не пытаясь больше прятать голод. Выдох. Рваный, почти на грани истерики, потому что изнутри что-то рвётся наружу, натягивается и лопается под этим взглядом. Шаг. Стремительный, похожий на прыжок, он заставляет Арью двинуться как можно дальше по поверхности, чтобы помочь обоим избежать неизбежного. Пожалуйста, я же… Поражение. Глупо было верить, что изначально равный бой сможет остаться таковым до самого конца. Якен чувствовал эту надломленность в ней, желание, использовал это, потому что мог. Потому что хищник.So move me, baby Like you've nothin' left to prove And nothin' to lose Move me, baby.⁴
Казалось, пел теперь не голос из динамиков где-то по ту сторону завесы, а сам Якен. Его шёпот коснулся шеи девушки, и Арья остро ощутила потребность быть ближе. Смысл сдерживаться, когда то самое, дикое, взывает, подчиняет и подминает под себя? Босоножки легко слетают с ног, поддетые дрожащими пальцами. Сама не осознавая, почему, девушка медленно подтянула колени к груди и, не отрывая взгляда от серых глаз, встала. Ледяная поверхность стола была, возможно, призвана охладить тот жар, которым пропитывались молодые люди с самого первого движения в танце, но уже в следующий миг даже она не спасла от тихого стона. Когда губы коснулись её щиколоток и принялись медленно подниматься вверх по ноге. Вдох. Пальцы безуспешно пытаются найти опору, путаясь в рыже-белых волосах. Вдох. Единственное чувственное касание, и ноги, дрожа, подгибаются, бросая их обладательницу прямиком в раскрытые объятия. Вдох. Ощущение виски на языке пьянит, рука сама тянется к бокалу, оставленному на краю стола. Глоток. То ли напитка, то ли воздуха: и в том, и в другом была острая необходимость. Последний кусок льда обжигает холодом пылающие губы, и Якен тотчас подхватывает его своими. Сжимает в зубах и наклоняется к груди Арьи. Падение. Стон. Вместе с мокрой дорожкой он поднимается вверх по горлу и застывает на раскрытых губах. Сорвав одним резким движением жилет, девушка потянула Якена на себя, запуская пальцы под рубашку. Поцелуй. Ледяной и страстный, в губы, в шею, снова ниже, снова к… С каждым поцелуем ногти всё глубже, в кожу, к самой душе, чтобы высвободить зверя. Умоляю, помоги мне. Рычание. Оно срывается с уст обоих, заставляя схлестнуться в дикой битве, разорвав все маски, переступив границы, забыв об условностях… Казалось, это длилось вечность. Казалось, они были вместе всего на миг. Обессиленные, хрипящие, обнажённые душой и телом, не желающие отпускать друг друга. Арья наблюдала, как медленно в серых глазах тает азарт. Как занимает его место холод того самого льда, чьи прикосновения ещё ощущало тело девушки. Отрешённость, равнодушие. Ты же хотела игры, милая. Я тебе помог. Бельё, брюки, рубашка, безвозвратно порванный жилет. Невольно вырвавшаяся улыбка. Арья медленно натянула свой наряд и пошарила босыми ногами в поисках обуви. В палец тут же впился осколок разбитого бокала, и тихое шипение нарушило ставшее тяжёлым молчание. Якен помог девушке обуться. У самого выхода он скользнул ладонью по её лицу. На безымянном пальце блеснуло кольцо. Спасибо. Арья лениво царапнула партнёра по лицу, убирая след от помады. У каждого из нас есть свои секреты. — Спасибо, — ответила она вслух, пытаясь вернуть в порядок голос и мысли. Получалось плохо. В голове били в набат четыре слова:«Ты принадлежишь только мне».
Дорога до дома показалась дорогой на плаху. Таксист помог выбраться из машины, надеясь на щедрые чаевые, но мысли девушки были далеки от этого. Подъездная дорожка, пожухлые кусты голубых роз, завезённых сюда сравнительно недавно. Глухой стук каблуков по ступеням, скрип входной двери. Дома, как всегда, тишина. Ночь надёжно прятала беглянку от чужих глаз. Однако из ванной комнаты предательски лился свет. Ждёт. — Я изменила тебе. Вот так, с порога, не желая оттягивать неприятный момент. Это всего лишь игра, милый. Он стоит спиной ко входу, возле раковины, набирая что-то на экране зажатого в пальцах телефона. Волосы, которые не раз взъерошили, торчат в разные стороны. — С кем? — Голос спокоен, не выдаёт ни грамма переживаний. Арья делает шаг вперёд. Ногой отбросив белоснежную рубашку, девушка медленно скользит пальцами по свежим царапинам на обнажённой спине. Мышцы под её руками вздрагивают, и со скованного спокойствием лица едва не слетает маска. Серые глаза в отражении весело блестят, и Арья, не выдержав, оставляет на горячем плече возлюбленного мужа нежный поцелуй. — С тобой. И не с тобой одновременно. — Move me, baby, — тихо напевает Якен, отправляя запоздалое сообщение. Где-то возле входной двери отозвался телефон Арьи, но ей не нужно открывать его, чтобы прочитать заветные четыре слова. Ведь это их самая любимая игра.