Swallow the petals

      У Джисона в горле начинает першить, когда он узнает по телефону, что его хён девушку в кои-то веки нашёл. В магазине просит дать сироп и таблетки от кашля, хотя стоит спросить: «Есть ли у Вас таблетки от цветочного?» Но он ведь пока не знает об этом, поэтому пугается, когда после очередного кашля в руках нежно-розовые лепестки замечает, и бежит изо всех сил домой, подальше от людей, роняя слёзы на асфальт. Заваливается на кровать, прижимая подушку к губам, пытаясь приостановить цветки, рвущиеся наружу. Да, он знает о болезни, информацию о которой часто крутят программки на разных телешоу, но задумывается о том, что никогда не мог представить, что такое может случится и с ним. Из глаз льются слёзы, падая на подушку и оставляя темные пятна на белой ткани, когда Джисон понимает весь ужас сложившейся ситуации и думает о Ли Тэёне, из-за которого всё это и началось.       Он знакомится с ним на занятиях по танцам, когда тот танцует хореографию EXO «The eve», а по его лицу и шее скатывается пот. Зовёт протяжно и немного смущённо «хёном», просит научить так же. А потом обменивается номерами телефонов и целый вечер не может уснуть, прокручивая в голове эти моменты.       Теперь же Джисон понимает, что его самой большой ошибкой стало знакомство с Ли Тэёном, винит во всех грехах его и хочет утопиться, понимая, что остался где-то год, а потом прощай, мечта танцора, прощай, Тэён, и прощайте, лепестки по дому.       Джисон пытается не открывать рот, потому что не хочет видеть розовую гадость и вспоминать, как Тэён любит весну из-за цветущей вишни.       Через час он уже терпеть не может, бежит в туалет и долго выблёвывает эту гадость в унитаз, споласкивает рот, а потом слышит звонок в дверь и вздрагивает. Выходит из оцепенения и спешит открыть дверь.       На пороге стоит счастливый Тэён, улыбается и льнёт обниматься, а у младшего дыхание перехватывает, как только он чувствует чужие руки на своих лопатках, сердце громко отдаётся в ушах, и так хочется провалиться сквозь землю, потому что, наконец-то, правда, признает, почему розовыми цветами кашляет, он ведь безответно влюблён. — Джисон-а, что-то случилось? — замечая покрасневшее лицо младшего, спрашивает Ли.       Пак пугается, спешно вытирая слёзы, и отмахивается от вопроса. Ему бы убрать пару лепестков, которые остались на умывальнике в ванной, но он напрочь об этом забывает, потому что хён просит мятный чай, а Джисон спешит его сделать.       Тэён сначала идёт в ванну и случайно натыкается на это, но не придаёт  особого значения, поэтому быстро моет руки, а после проходит на кухню.       Они разговаривают долго, точнее  старший рассказывает о девушке своей, а Пак делает вид, что слушает, а на самом деле кашель сдерживает, чувствуя лепестки, прилипшие к нёбу. И так противно становится, когда чаем горячим запивает, и по горлу лепестки несутся вниз, разрезая внутреннюю часть, словно ножом. Ему становится тяжело дышать, внутри цветы ребра обвивают, а Тэён свой рассказ о поцелуях и свиданиях всё продолжает, передаёт каждую деталь, значительный момент, улыбается, показывая свою милую морду Джисону, но сам на него не смотрит.       Младшему лепестками плакать хочется, поэтому он не выдерживает. — Заткнись, пожалуйста, хён. — прикрывая рот рукой, просит он, а глаз больше не поднимает, боится сильнее влюбиться. — Что? — Тэён понять не может, что с хубэ его сегодня, поэтому хмурится, но замечает наконец его состояние. — Что с тобой? Ты неважно выглядишь. — Н-ничего, просто немного приболел, — снова сглатывает лепестки. — Хён, не мог бы ты уйти сейчас?       Тэён недоумевает, думает, что же он сделал не так, и переспрашивает для достоверности: — Сейчас? — Да, сейчас.

***

      В дверь настойчиво стучат с самого утра. Пак знает кто это, поэтому и плюёт лепестки, сидя на полу у унитаза. Боль становится с каждым разом сильнее, потому что растения ребра настойчиво оплетают внутри. Шум вскоре прекращается, а младший наконец-то облегчённо вздыхает, понимая, что хён ушёл.       У Джисона на гудке голос Тэёна играет, такой мелодичный и нежный, от которого уши не вянут, а расцветают; на экране телефона высвечивается «Любимый хён~<3», руки дрожат, покрываясь потом, но он всё-таки берёт трубку после третьего звонка. — Да, хён? — Ох, Джисон, я устал тебе звонить. Почему ты трубку не брал так долго? Я хотел тебя сегодня с Джой наконец-то познакомить, — взволнованно говорит. — Прости, хён. Я уехал на два месяца в Тэгу к родственникам. Забыл предупредить, — врёт он, ощущая, как горлу очередная волна горьких лепестков подкатывает. — Ох, ничего, — немного неуверенно и грустно отвечает в трубку страший, а где-то далеко женский голос слышится.       А Джисон кашлять начинает, потому что горько, роняет телефон на пол и сам падает на колени. Он пугается, замечая на плинтусе кровь с небольшими белыми цветками. Слышит встревоженный голос Ли и спешно прикладывает смартфон к уху. — Джисон, твоя простуда не прошла? Ты хоть принял таблетки?       А младшему хочется сказать, что никакие таблетки не помогут ему теперь, что Тэён — его единственное лекарство. Но он просто соглашается со словами хёна о надобности в таблетках и сиропе, завершает вызов и решает открыть свой ноутбук.       Судорожно набирает «ханахаки» и пролистывает пару статей, в конце концов натыкаясь на нужную.       «Болезнь Ханахаки можно вылечить, сделав операцию, но полностью лишившись чувств».       Джисон плачет, зная, что денег не хватит, но на самом деле понимает, что если бы и были, он бы не решился.       «Лучше страдать и умереть через год, чем вот это всё, » — думает Пак, закрывая ноутбук.       Спустя четыре дня он всё ещё проглатывает горькие лепестки, лежа на ковре из выплеванных им цветов вишни с закрытыми глазами. Видеть комнату в нежно-розовых цветах и своей запекшейся крови на плинтусе ему совершенно не хочется, поэтому через силу глотает и сбрасывает звонки Тэёна, захлебываясь в слезах. Джисон желает поскорее сдохнуть, год кажется ему слишком длинным, потому что образ хёна, улыбающегося кому-то другому, больно бьёт по сердцу. У него в груди уже целая поляна из цветущих вишен, горло жжёт невозможно, будто улей пчёл там. В руках всё та же подушка, только уже не белая, а грязно-серая. Убраться дома сил нет, и Пак думает, что старший наругал бы его, увидев всю эту пыль.       Он думает, что хотя бы так, но он был бы рад, если бы Ли был рядом, обнимал, прижимая к груди, а Джисон бы чувствовал морской аромат его духов. Но это невозможно, и от этих проклятых мыслей хочется избавиться, но он терпит, сглатывая очередной комок из маленьких розовых цветков, подступивших к горлу.

***

      Тэён волнуется, хоть и знает, что Пак у родственников, но почему-то себе места не может найти после того, как хубэ на звонки перестаёт отвечать. Даже частые прогулки с Джой не стирают мысли о нём. — Тэён, — дёргает за рукав его куртки девушка, — зайдём сюда?       Он кивает, а в глазах грусть читается. Они заходят, заказывают два клубничных смузи, а Ли в плазму на стене уставился, где программа про «Ханахаки» шла, и вдруг понимает. В голове проносятся обрывки воспоминаний: как он увидел пару розовых лепестков в доме младшего, как тот неважно себя чувствовал, как странно кашлял в телефон — а потом срывается с места под удивленный взгляд Джой.       Он несётся к дому хубэ, набирая по пути номер, и корит себя в том, что сразу не понял суть проблемы. А проблемой-то был он.       Громко стучит в дверь, дёргает несколько раз ручку, а потом просто пинает её, пытается вырвать. Когда у него получается, он входит и, не снимая обуви, ищет Джисона сначала в ванной, потом на кухне и, наконец, находит того, лежащим на полу в спальне. У него глаза округляются и наполняются слезами, когда по углам комнаты разбросанные лепестки вишни видит, видимо, выполняющие роль пыли. Тэён к младшему падает, вытирает кровь с пухлых иссохших губ и прижимает к груди ребенка. — Хён, — у Джисона кажется в груди сезон цветения сакуры наконец-то истекает, легче дышать сразу становится, но сил ответно обнять нет, зато лепестки в горле почему-то снова просятся наружу. — Ты мне нравишься, хён, так сильно нравишься, что, наверное, я влюблен.       И он целует нежно, осторожно, будто бы если ошибётся — жизнь хубэ угробит, чувствуя привкус крови на языке, лепестки любимых цветов во рту Пака. Ли проводит по зубам, внутренней части щёк, нёбу, собирая и вычищая всю гадость, а потом не выблевывает, а сам глотает. Горько и больно становится внутри.       Тэёну плакать хочется от безысходности, потому что терять не хочет, потому что любит младшего только как ученика, друга, брата, в конце концов, как ребёнка своего, но только не как парня.       Поэтому поток лепестков в горле всё ещё преследует Джисона, а старший подчищает, до конца его жизни будет подчищать в поцелуе горькие плоды своей ошибки, которые больно глотать.