Flowers with pain, flowers with love

Джин поворачивается к кровати, смотря на Хосока. Он выглядит уставшим от жизни и замученным судьбой. Его усталое тело, едва подающее признаки жизни, прерывистое дыхание и самая отличительная вещь, которая заставляет почувствовать весь спектр угнетенных эмоций — глаза. Как говорят люди: « Глаза — зеркало души». Джин знает, что это так. Глаза у Хосока не живые, они переполнены слезами и взглядом безысходности, они темные и глубокие, без того веселого блеска, которым были полны в их недавнюю встречу. Джин давно не видел Чона таким неживым, он не видел этих глаз с тех пор, как Хосок был влюблен в Юнги. Джин бы давно перестал смотреть в эти глаза, наполненные болью и безысходностью, но он не может оторвать взгляда. Хосок всегда смотрит в глаза, будто читает душу, видит в ней все секреты и пороки, а Джин умеет читать в глазах эмоции, умеет чувствовать их на себе и всегда может дать совет. Но не в этой ситуации, когда Хосок действительно находится в отчаянном положении и умирает внутри себя. Джин медленно опустился на стул, стоящий рядом с кроватью Чона, и взял того за руку. Джин знаком с Хосоком давно и знает, что ему сейчас нужно выговориться. Рассказать, что лежит на сердце тяжелым грузом, что так сильно убивает душу и истязает сознание. — Джин, — проговорил Хосок, заглядывая в глаза друга и ища в них объяснение, — почему? Все, что я ни делаю, все к чему я не стремлюсь, все оказывается ничтожными и недосягаемыми мечтами. Все разбивается в пух и прах от одного только сумасшедшего чувства — любовь. Все, кто мне очень дорог, страдают от этого сладостного чувства. Люди, которых я люблю и ценю, в конце концов, покидают меня, оставляя шрамы на моем сердце и в моей душе. Сначала родители, ты же помнишь их? — Чон все еще пристально ему глядел в глаза, а Джин только покачал головой, он не помнил их, — Нет? А вот я помню их. Их черты, их голос, манеры. Помню, как папа готовил завтрак по утрам, он всегда вставал раньше нас, чтобы накормить чем-нибудь вкусненьким. Помню, как отец помогал разобраться с ненавистными уроками, он тогда потратил много нервов, но так гордился мной, когда я выиграл в школьной олимпиаде по математике. День и их уже нет. День и я становлюсь взрослым и самостоятельным, без поддержки близких, я остался один. Потом Юнги, я не говорил ему о том, как сильно я любил его. Я мог только смотреть на него и понимать, что я не смогу осчастливить его, как бы я этого не хотел. Я ненавидел себя, умирал внутри, страдал от боли, но продолжал любить, я любил его всем сердцем. Я умирал от этой любви, от этих красивых цветов, разрывающих мою кожу на запястьях. Мне было невыносимо больно, но я был так рад видеть, как его жизнь становится прекраснее, как в ней появляется человек, которого он начинает любить, как у него появляется Чимин. Поначалу, я не мог терпеть его, но, сближаясь с ним, я понял, что могу доверить ему Юнги. Я привязался к Чимину, он стал мне как младший брат. Помню, как Юнги пропал в студии, а Чимин прибежал ко мне в слезах. Я слишком привязался к ним. Я доверил их друг другу, я отпустил их и я был счастлив, хоть и не показывал этого. Ночь и их нет.  Хосок отвернулся к окну, он вспоминал все это снова и старые чувства возвращались к нему. Боль отдавалась по всему телу, он вскрывал раны, которые никому бы не разрешил тронуть. А Джин смотрел на него и плакал, потому что он ничего не может сделать, — В то утро, перед тем, как мне сказали об их смерти, в последний раз, из моих вен выросли цветы. Они все завяли, и в моем сердце образовалась пустота. Я пообещал себе никогда больше не влюбляться и влюбился, по-настоящему влюбился. Ким Тэхён. Мне хватило одного взгляда, чтобы влюбиться. Мне хватило одной ночи, чтобы понять самую главную вещь в моей жизни. Знаешь, что я понял? Я понял, что не смогу без него. Он тот, кто мне нужен. Он нужен мне таким, какой он есть, все его изъяны, проблемы, привычки. Он нужен мне весь. Это не влюбленность, как было с Юнги, это любовь, настоящая любовь. За столь короткое время, что мы с ним вместе, я успел отдать ему свою душу. Я успел привязаться к нему, и увидеть, как в его глазах играет радость, а губы расплываются в улыбке удовольствия. Пара часов и он в больнице. И я не знаю, что с ним. Я не знаю, как спасти его. Я ничего не знаю. Джин, почему, я ничего не могу исправить, никого не могу спасти? Джин молчал и ничего не говорил, глядя на Чона. Хосок продолжал плакать. За все время разговора, он только сейчас отпустил руку Джина и накрыл ей глаза. А что мог сделать Джин? Ничего. Он ничего не может объяснить, не может ответить на его вопросы. Он может только смотреть, как Чон страдает, молча умирая внутри.

***

— Хосок, — прокричал Джин, выбегая в коридор и заполняя его своим голосом. Час назад Чон очнулся, и доктор осмотрел его. Хосоку было значительно лучше, ему дали выпить успокоительное и сказали, что он может спокойно идти домой. Но Чон не хочет домой, он не хочет идти в пустую одинокую квартиру. Он хочет видеть Тэхёна, поэтому он сейчас убегает от Джина. Хосок несется по коридорам, сломя голову, он бежит к палате Тэ, номер которой 1230. Все, что ему сейчас нужно, это знать, что с Тэхёном все в порядке. Он почти добегает до палаты, но Намджун останавливает его, заключая в крепкие объятия, отрезая все пути к побегу. — Хосок, Джин рассказал тебе что-нибудь? — спросил Нам, на что получил отрицательный ответ. Ким отпустил Хосока и взял его за руки, — Иди к Джину, ты должен идти к нему. Понимаешь? Мы с ним разговаривали с Доктором Чхве, это касается Тэхёна. Я ничего не понял из нашего разговора, но Джин знаком с этим. Иди к нему, он все тебе расскажет. А вот кстати и он. Двое альф смотрели на быстро приближающегося разъяренного омегу. Джин перешел на медленный шаг, восстанавливая дыхание. Намджун кивнул в сторону Джина и ушел в палату к Тэ. Хосок хотел было извиниться, но Джин просто взял его за руку и потянул в сторону лестницы. А Хосок спокойно идет и желает узнать весь разговор с доктором. Он хочет знать все, о чем они говорили. Он хочет знать, что он может сделать для младшего. Они медленно спускаются по лестнице на первый этаж. В здании больницы, в правом крыле, недалеко от выхода, расположено небольшое уютное кафе. Это было задумкой врачей, в этом кафе нередко сидели пациенты, потому что это была единственная часть этого здания, не похожая на больницу, но запах медикаментов возвращал в реальность происходящего. Они сели за столик, стоящий в самом углу, взяв по дороге кофе из автомата. Разговор предстоит серьёзный и деликатный, они оба это понимают и боятся этого. — Хосок, — Джин посмотрел в глаза парня, сидящего напротив, и боялся сказать хоть о чем-нибудь, — Ты готов все узнать? Обратного пути не будет. — Джин, — Хосок не сводил глаз с Джина и ждал, когда он все ему расскажет. Все, не скрывая ничего, расскажет все, вдаваясь в подробности, — я слаб, я признаю это. Может быть, после этого разговора я возненавижу себя или людей, или разревусь, как пятилетний мальчик, оставшийся без мороженого. Но я хочу знать все, что происходит с Тэхёном. Неважно, сколько боли и страдания это принесет мне, я готов жить с этим всю жизнь. Я готов бороться до конца. Просто скажи мне, что происходит сейчас. — Хорошо, — Джин держал в руках стаканчик горячего кофе, периодически сжимая его. Ему трудно рассказать все вот так, он не знает с чего начать, но знает, что может случиться с Хосоком после его слов, — Я расскажу, но не перебивай меня и не уходи, не дослушав до конца, мне и так тяжело рассказывать тебе об этом, — Джин сделал два небольших глотка и, поставив измученный стаканчик на стол, начал пересказывать подробности их разговора с Доктором, — Где-то 2 часа назад к нам подошел Доктор Чхве и рассказал о состоянии Тэхёна. Не переживай, он идет на поправку, да, он в коме, но его организм быстро восстанавливается и анализы в норме, так что через месяц или два он очнется, а может и раньше. С ним все будет хорошо, но ты должен уехать, не видеться и не общаться с ним, — Джин поднял взгляд на Хосока, увидев в его глазах накапливающиеся слезы и немой вопрос «Почему?». Джину больно смотреть на него, видеть его в таком состоянии, но он должен все рассказать, объяснить ему причину, по которой тот должен уехать. Он опускает голову и, роняя крупные слезы на свои руки, говорит дальше, — Большинство омег после комы получают легкую степень амнезии. Они забывают все, что связывало их со своими альфами. Память возвращается, но это длительный процесс. У Тэхёна тоже будет амнезия, именно это и сообщил нам доктор, это стопроцентный прогноз. Ты альфа Тэхёна, но он не будет помнить этого, все воспоминания о тебе… он не будет помнить тебя, ничего, что было между вами, абсолютно ничего. Ему нельзя тебя видеть, потому что ты не сможешь сдержаться и, это исказит его воспоминания, он просто не поймет твоих действий и память может не вернуться. Понимаешь, о чем я пытаюсь сказать? Тебе нельзя быть рядом с ним, пока он ничего не вспомнит. Ему надо будет пройти курс реабилитации в Тэгу, он длится полгода, а потом Тэ вернется в Сеул. Мы еще не связывались с его отцом, но он должен поехать с ним в Тегу. Когда он вернется, мы возьмем его жить с нами, все будет хорошо. Твоя задача — ждать и не появляться раньше времени. Джин поднимает голову и сталкивается со взглядом Чона. Мельчайшие крупицы безысходности и разочарования проскальзывают в его взгляде, переполненном слезами и еле сдерживаемой болью. Джин понимает, насколько тяжело Хосоку принять все это, понять, какие трудности предстоят ему. Джин молча сидит и ждет, когда Хосок произнесет хоть слово. Он ожидал любого развития событий, что Хосок накричит на него, сбежит, разнесет пол больницы или разревется прямо здесь. Но Чон молчит уже 10 минут, смотря на стаканчик кофе и не произнося ни слова. На улице уже понемногу начинает светать, но все небо усыпано тучами — предвестниками дождя. И кажется, что именно так же сейчас на сердце у Чона: пасмурно, серо и дождливо. Чон медленно тянет руку к стаканчику сладкого капучино и, поднеся его к лицу, делает глоток, через несколько секунд возвращая стаканчик на место, но продолжая держать его в руках. — Я могу ходить к нему, — начал говорить Хосок, подняв свой взгляд со стакана на Джина, — Пока он в коме? Он не сможет меня видеть, ведь так? А я просто посмотрю на него в последний раз. — Я не знаю, — Джин говорит прямо и откровенно, — я правда не знаю. Я спрошу у Доктора Чхве, вдруг действительно можно. Но даже если это возможно, ты должен понимать, что когда он очнется, ты должен будешь покинуть его до определенного момента. Ты понимаешь это, ты готов так поступить со своими чувствами, Чон Хосок? Хосок задумывается над словами Джина. В голове отрывками появляются события прошлых дней, все проносится. Как трейлер к фильму, быстро и четко, показывая самые значимые вещи. Видеть Тэхена пока это возможно, а потом уйти от него, обрекая себя на одиночество, страдания и боль. Чон готов к этому, он готов ко всему, лишь бы только с Тэ все было хорошо, лишь бы тот был жив. Неважно, сколько испытает Чон, как сильно будет страдать, сколько слез и крови он прольет в ожиданиях, он готов к этому. — - Я готов, Джин, — сказал Хосок и убрал руки от стаканчика, заглядывая в глаза напротив, — Если это возможно, я готов приходить каждый день к нему, проводить с ним все своё свободное время, слушать его равномерное дыхание вперемешку со звуками аппаратов. Я готов уйти от него, когда он очнется, готов ждать столько, сколько это будет необходимо. Готов к тому, что он может не вспомнить меня никогда. Я готов сидеть дома и плакать, вновь, срезая цветы и наслаждаясь этой сладостной болью. Я готов принять его, когда придет ко мне, готов снова влюбиться в него и впустить в своё сердце. Я готов ко всему, потому что я не смогу жить без него. Джин плачет, захлебываясь в слезах. Но он может рассмотреть душу Чона. Его светлую беззащитную душу, наполненную болезненными воспоминаниями и любовью к прекрасному существу, мирно лежащему в палате «1230»

***

» Привыкший ко всему, что в мире есть больного, Я не могу привыкнуть к вещам двум: К твоей любви, что ранит слишком больно, К моим бездействиям, толкающим ко дну.»