Вежливость

Моримото Сакумо был любимчиком у учителей. Молодой парень, знающий четыре языка, регулярно посещающий занятия и являющийся представителем класса — мечта каждой школы, в которую подобный человек подает документы. Необычайно вежливый и чуткий Сакумо за три года обучения в Аоба-Джосай заполучил репутацию «идеального». Но даже в таком совершенном, казалось бы, на первый взгляд школьнике был один минус — непредсказуемость в смене имиджа. Больше всего страдала прическа Моримото, которая за последние пару лет какую только краску не испробовала. Желтый, зеленый, синий, фиолетовый. Все цвета радуги отметились на макушке парня. — О, Моримото-кун, решил податься в романтики? — остановил его в коридоре одноклассник. — Значит, урок литературы официально отменяется! Ямагава-сенсей опять потратит все время на лекцию об испорченной молодежи. — Доброе утро, Котоба-кун, — поздоровался Сакумо, закрыв книгу, которую до этого внимательно читал. — Просто розовый великолепно подходит во время цветения сакуры. — Как скажешь, Моримото-кун. Увидимся тогда в классе. — Хорошо, увидимся. Дверь в класс была открыта нараспашку, из-за чего коридор наполнил гул голосов: высокий от девушек и ломающихся от юношей. На пороге стояли два парня-ловеласа, известные всей школе своим, грубо говоря, блядованием. Несмотря на вышесказанное, они оставались популярны среди подростков. Модные прически и развязное поведение делали свое дело, умело влияя на неокрепший разум ребят. Вежливо поприветствовав их, Сакумо дошел до вешалок, на которые и повесил свое легкое пальтишко. Обернувшись, он встретился лицом к лицу с еще одной бро-парой одноклассников. Каждый из «бро» имел свой фан клуб, полностью состоящий из любвеобильных девушек. Их фанаткой могла быть как королева школы, так и миленькая тихоня, постоянно смотрящая себе в тетрадь. Удивительно, но факт, класс Моримото состоял из одних идолов да Дон Жуанов. В случае с Ойкавой, а это был именно он, — два в одном. — Чус, Кумобака-чан! — язвительный Ойкава тут как тут. — Заткнись, Дурокава! — Иваизуми тут же пнул лучшего друга по ноге, заставив того жалобно захныкать. — Прости, Моримото-кун. — И вам доброго утра, — их короткая перепалка развеселила Сакумо, из-за чего вид его стал более дружелюбным и очаровывающим. Хаджиме, при виде ямочек на щеках парня, неловко покраснел. На смуглом лице, — слава Ками-сама, — румянец обычно не был заметен. Иначе последние два года Иваизуми в присутствии парня-лингвиста напоминал бы спелый-преспелый помидор. Такой же красный и сочный. Влюбленность аса волейбольного клуба Аоба-Джосай была известна всем, в частности о ней знал и сам предмет любви. Сакумо считал поведение Иваизуми довольно милым, пусть некоторые люди данное заявление посчитают отвратительным. Забота волейболиста была не привлекающей лишнего внимания, но оттого еще более искренней. Для Моримото Хаджиме был теплым не только как физическое тело, но и как личность. Честно говоря, Сакумо было волнительно в его обществе. Порой иные чувства овладевали им, отличные от привычного спокойствия или легкой веселости. Сердце билось чаще, взгляд останавливался на каких-то мелочах во внешности Иваизуми, как: закатанные рукава по самые плечи, выразительные черты лица и тонкий шрам на правой ладони. — Поскольку сегодня у нас физкультура, — резко прервал размышления Сакумо Ойкава, привлекая к себе внимание. — Я с удовольствием постараюсь попасть мячом тебе по голове. — О, тогда удачно постараться! — прежде, чем Хаджиме вновь ударил своего товарища по команде, Моримото уже находился на второй парте рядом с окном.

— Дуракава, — звучало крайне угрожающе в сочетании со взбешенным видом парня. — На тренировке я уделю тебе особое внимание. Понял меня, кусок дерьма?! — Ива-чан, ну ты чего, — замялся Тоору, голос которого подрагивал. — Это же шутка, ха-ха, не так ли? — Ах так, да?

Сакумо улыбнулся, мечтательным взглядом уставившись на пустую доску перед собой. Думается ему, что неплохо бы посетить официальные матчи волейбольного клуба, когда те наступят. А после подойти к Хаджиме и предложить поиграть в теннис, ведь оба когда-то ходили в одну и ту же секцию. «Ведь его смущенный вид волнует мое сердце», — думал Моримото, вздыхая.