А ведь это любовь...

      Девушка, с довольно короткими рыжими кудрявыми волосами и глазами цвета изумруда, шла из зала Двух Стихий по направлению к своей комнате. Её руки, с закатанными рукавами красного свитера были в карманах синих джинс.       Как вы уже поняли, эта девушка — я, Таня Гроттер. Многими нелюбимая, исключение составляют только проблемы. А их у меня, уж поверьте, хватает по горло. Чего только стоит та битва с Чумой-дель-Торт!       В начале этого учебного года, к нам перевелись три некромага… Уж не знаю, чем я им приглянулась, но я постоянно ощущаю, что они смотрят в мою сторону. Особенно единственный парень в их компании, Глеб Бейбарсов.       Буквально пять минут назад, я, сидя за столом в зале Двух Стихий, взглянула на него. Он, не отрываясь, смотрел на меня. Вот уж не пойму, что ему от меня надо?       Я подняла по ступеням на Жилой Этаж и свернула к своей комнате. Нужно было переодеться, взять контрабас и идти на тренировки. Соловей Разбойник не погладит меня по голове, если я опоздаю. Даже если учесть, что я лучший игрок команды.       В комнате ещё никого не было, Гробыня была занята поглощением пищи и распространением сплетен. В этом она могла посоревноваться даже с Веркой Попугаевой.       Я быстренько переоделась, схватила футляр от контрабаса, любовно провела по коже изделия пальцами, прижалась щекой к боку футляра и мечтательно улыбнулась. Контрабас был мне дорог, пусть даже тем, что когда-то он принадлежал моему отцу, Леопольду Гроттеру.       При воспоминании об отце, я оторвалась от футляра и поспешила на полигон. Уже около выхода я встретила Глеба. Бейбарсов нагло схватил меня за запястье и повернул к себе.  — Тебе помочь? — спросил он, наклоняя своё лицо к моему.  — Как хочешь. — я протянула ему футляр с контрабасом и пошла к драконбольному полю.  — А твой любитель зверюшек не заревнует? — усмехнулся брюнет.       Как вы уже поняли, у Глеба были длинные чёрные волосы и не менее чёрные глаза. Одет он был в тёмную рубашку и чёрные джинсы. Его самоуверенное лицо бесило меня до того, что мне хотелось размазать его по стене.  — Ванька не мой! — фыркнула я. Не понимаю, почему все приписывают мне его?  — Ну он же влюблен в тебя, разве нет? — подзеркалил Бейбарсов. — Это же очевидно.       Я остановилась. Что, простите? Ванька влюблён в меня? Вы смеётесь? Быть этого не может!  — Ещё как может. — некромаг остановился передо мной.       Я молча схватила свой контрабас и пошла прочь от парня.  — Ты меня бесишь. Я тебя ненавижу.  — Хорошо, что не презираешь! От ненависти до любви один шаг, и наоборот!       Он что издевается?! Какая к чёрту любовь? Бесит! Ненавижу!       Я вышла из замка и потопала по тропинке. Ничего не предвещало плохого. Бейбарсов оставался далеко позади. Я оглянулась. Парень смотрел на меня. Я отвернулась и снова пошла.       Внезапно мою голову словно прошибло током. Я опустилась на колени, прижав ладони к вискам. Пульсирующая боль ни на мгновение не отпускала.  — Приветствую тебя, Татьяна Гроттер. — услышала я чужой голос в моей голове. — Хочешь ли ты обрести больше сил, чем у тебя сейчас есть?  — Кто ты? — мысленно спросила я.  — Моё имя тебе ничего не даст. Я хочу передать тебе часть своих сил. Произнеси же слова Abrenuntio sua essentia и получишь моё бессмертие! Поторопись, к тебе идёт некромаг! Он не должен слышать твоих слов! Ну же! Не тяни! Иначе умрёшь!       Я, сквозь плотно сжатые зубы, прошептала:  — Abrenuntio sua essentia.       Красная искра оторвалась от моего кольца и я почувствовала упругий толчок в грудь. Боль, наступившая сразу после этого застлала всё остальное.  — Stolida! Quod agis? Putasne intelligis quæ dixisti? — как сквозь вату, услышала я голос Феофила Гроттера и тьма поглотила меня. * * * Вокруг темнота. Сплошная темень. Ни одного светлого пятнышка. Я умерла? Это была подстава? Зачем? Кто хотел убить меня? Удалось ли ему это? Я жива? Нет.! Я не хочу умирать! Помогите мне! * * *  — Она будет жить, Ягге? — донёсся до меня голос Сарданапала.  — Увы и ах, но помочь ей сможет только некромагия! — Ягге положила на мой лоб мокрую тряпку. — Но я не уверена, что некромаги захотят ей помочь. Это будет практически невозможно! Шансы на спасение Тани восемьдесят девять процентов.  — Но всё же попытаться стоит! — академик позвал Медузию и попросил её привести некромагов.       Я пошевелилась и тут же, с шипением, перестала прилагать всякие усилия подняться. С трудом разлепила глаза. Белый потолок магпункта ослепил меня и я снова закрыла глаза.  — Лежи, дорогуша. Тебе движения сейчас ни к чему! На, выпей.       Старушка поднесла к моим губам ёмкость, с чем-то не слишком хорошо пахнущим, даже отвратительным. Я быстрыми глотками осушила ёмкость и меня потянуло выплюнуть всю жидкость обратно. Но я заставила себя проглотить её и, через несколько минут, боль утихла.  — Всё настолько плохо? — я открыла глаза.  — Спи, давай. Отдыхай.       По интонации я поняла, что дела мои ужасны.  — Сколько ей осталось? — задал вопрос Сарданапал.  — Если не помощь некромагов, то полгода… — дальнейшие слова я не услышала, поскольку снотворное сделало свою работу. Я уснула. * * *  — Как ты себя чувствуешь? — мягко спросила Ягге, склоняясь надо мной.  — Отвратительно. — прохрипела я пересохшим горлом.       Древняя богиня подала мне стакан воды. Я одним глотком выпила её.  — Некромаги просили запрещёные и давно утерянные свитки по некромагии за твоё излечение. Или же признание их свободными от любых посягательств на их головы. Сарданапал сделал запрос в Магщество. Ему отказали… — печально оповестила меня бабушка Ягуна.  — Ясно.       Выходит, помощи мне не ждать, и я умру, как сказала Ягге, через полгода? Печально, что тут уж скажешь? И что мне эти полгода на кровати лежать?  — Через неделю тебе можно будет ходить. Но о полётах и драконболе забудь. Не перенесёшь! Умрёшь досрочно! — подзеркалив, произнесла старушка.  — Звучит настолько хорошо, насколько можно в этой ситуации быть хорошо… — я вздохнула глубоко, так, что грудь заболела.  — Я постараюсь найти ещё какой-нибудь выход, не переживай! Только забегу в библиотеку… К тебе посетители. Пускать?       Я кивнула. Мне было безразлично, что я умираю. Главное не слышать слов сочувствия. В этой ситуации, я просто не желаю слушать этих слов от моих друзей.       Около моей кровати очутились Ягун, Ванька и чуть в отдалении Бейбарсов.  — Танька! Как тебя угораздило то? Знаешь, как мы извелись все? Ванька, вот уже второй день из комнаты только покушать да на занятия ходит! Ты поправляйся! — затарахтел всеми любимый и многих раздражающий Ягун.  — Как смогу, так сразу поправлюсь. — я выдавила улыбку.       Ванька присел на край кровати и взял меня за руку. Его белёсые вихрастые волосы местами провисли, выдавая состояние парня. Тёмные круги под глазами, давали понять, что ночью он не спал. Видимо, правду говорят. Любит…       Сердце пропустило один удар, затем забилось, как бешеное. Мои щёки залил румянец.       Глеб, для которого не укрылось это, только усмехнулся.  — И вижу я картину маслом: наша великая укротительница драконов упала на колени, схватилась за голову и что-то выкрикивает. Ну, думаю, с ума сошла, наша Танечка. — произнес он. — И вдруг, услышав какие-то слова по латыни, вижу как ты падаешь… Потом я нашел эти слова в библиотеке… Зачем ты их произнесла? Ты хоть знаешь, что они означают?  — Ну так просвети. — огрызнулась я.  — Ты сказала: «я отрекаюсь от своей сущности». — Глеб прищурил глаза. — Тебя заставили их сказать, ведь так?  — Да… — прошелестела я. Вмиг я поняла, что натворила.  — К счастью, ты неправильно сделала интонацию, поэтому ты сейчас жива. А так бы, мы все оплакивали бы тебя… — хмыкнул некромаг.  — Прямо уж все? И ты тоже? — с сарказмом спросила я.       Глеб не ответил. Только материализовал чёрную розу и положил её на мою грудь. Затем развернулся и ушёл.       Что это было? Проявление чувств? Каких? Некромаги умеют любить? Что ему в конце концов нужно от меня? Эти вопросы мучали меня долго.       Друзья, видя мой озадаченный взгляд, поспешили уйти. Ванька на прощание чмокнул мою ладонь и поспешно убежал. —Dixi vobis quia estis ut Grotter dignus! Es macula arbor in familia nostra! — проскрипел Феофил.  — Дед, вот спасибо уж! — переведя эти слова на русский, я фыркнула и насильно заставила себя заснуть. * * *       Проснулась я на закате. На прикроватной тумбочке лежал мой ужин. Я приподнялась на локтях, и взяв поднос, положила его на колени и начала уплетать всё за милую душу.       Зашла Ягге. Следом за ней несколько санитарных джинов. На носилках они несли, по видимому, парня.       Я убрала поднос. Мне стало интересно, кто это, и что с ним случилось. Что я незамедлительно и спросила.  — Бейбарсов. Подрался с Валялкинской зверушкой. Раны не слишком глубокие, но сознание потерял надолго, думаю, к утру его можно будет выписывать. Некромаг! На нём, как на собаке, все быстро заживёт! — ответила мне старушка.       Я хмыкнула. Бейбарсову только дайте подраться. Первый нарывается. Я вздохнула. Терпеть всю ночь Глеба будет невыносимо, но еще больше меня терзает, что я буду в одиночестве всю ночь.       Глеба положили на соседнюю кровать и Ягге начала хлопотать над ним. Видимо, раны его были более серьёзными, чем она мне сказала.       Я легла и стала смотреть в потолок. Но вскоре это занятие мне наскучило. Что может быть интересного в белом потолке, с рядом мелких трещин, похожих на паутину, или какие-то замысловатые руны? Я прикрыла глаза. Что случилось бы, если бы я произнесла те слова правильно? Что произошло бы? Я бы исчезла?       Прошло около часа, с тех пор, как принесли Бейбарсова. Ягге ушла полчаса назад. За окном уже стемнело, и магпункт освещали только свечи на моей и Глебовой тумбочках. В замке стояла оглушающая тишина. Все жители Тибидохса видели десятый сон в своих комнатах, запертых на надёжные заклинания.       Я глубоко вздохнула. Спать не хотелось вообще. Вот ни капельки. Я повернула голову в сторону кровати Бейбарсова. Он смотрел на меня, чуть прикрытыми глазами. Хм, и как давно он очнулся? Наверное, лежит тут и нагло считывает мои мысли? Некромаги это могут. Незаметно поздеркаливать…  — Я уже пятнадцать минут, как смотрю на тебя. И да, я подзеркаливал. Интересно же, что в голове у великой Танюши Гроттер. — услышала я его голос, еле слышный. Не до конца, видимо, восстановился.  — Зачем ты подрался со зверушкой? — спросила я, на мгновение утонув в его глубоких чёрных глазах.  — Хотелось составить тебе компанию в магпункте. — серьёзно произнес парень. — Малышка.  — Я тебе не малышка. — я скривилась. — Ты всего на два года старше меня.       Глеб усмехнулся и прикрыл глаза. Затем открыл их. Его взгляд, практически, заставил меня прыгнуть ему на шею. Я сделала бы это, если не была бы прикована к кровати.       Поняв, что я вставать не собираюсь, некромаг легко соскочил с кровати и опустился передо мной на колени. Его лицо было в опасной близости от моего. У меня сбилось дыхание, лицо залил яркий румянец, а сердце пыталось выбраться из груди.  — Неужели, ты так реагируешь на простое сближение лиц? — усмехнулся брюнет. — Как же ты тогда будешь себя вести во время секса?  — Иди к Дьяволу! — разозлилась я.  — Ну, ты чего я же пошутил. — примирительно подня руки Бейбарсов.       Я попыталась отвернуться, но Глеб резко приблизился ко мне и завладел моими губами. Нагло и грубо. Его язык по хозяйски блуждал в моём рту. Я вырывалась, как могла, но он использовал какое-то заклинание, которое обездвижило меня. Бейбарсов сел на меня и начал изучать моё тело своими руками.  — Или нет… — прошептал он.       Я всхлипнула. Мне стало так мерзко, что жить вмиг расхотелось. Поскорее бы прошли эти полгола и я умру! И он больше не дотронется до меня!       Глеб оторвался от моих губ, слизнул слезинки и начал осыпать поцелуями мою грудь, одновременно снимая с меня одежду. Я сморщилась, когда он потянул мой сосок зубами.  — Не нравится? А так? — он начал обсасывать сосок. Я выдохнула. — Нравится!  — Иди к Дьяволу! — повторила я, с трудом повернув голову в бок.       Мои щёки раскраснелись пуще прежнего, в мыслях была путаница… Но одно я знала точно. Я ненавижу Глеба Бейбарсова. Всем телом и душой. И пусть он завладеет моим телом, но душу я ему не отдам. Ни под каким соусом!       Некромаг снял с меня джинсы, трусики, посыпая тело поцелуями, затем разделся сам и раздвинул мои ноги.       Я закрыла глаза и прикусила нижнюю губу. Что он медлит то? Вот она я, неподвижная, вся в его власти, чтоб его в Тартар забрали!       И тут я почувствовала его язык на своей промежности и тихонько ахнула. Что он творит? Он дебил? Ужас! Какой позор! По моей щеке стекла слезинка. Пусть побыстрее заканчивает свои дела и улепётывает! Желательно, чтобы я его больше не видела!       Глеб оторвался от моих половых органов и, одной рукой повернув моё лицо к своему, поцеловал. Неожиданно нежно и страстно. Я осторожно открыла глаза. Его чёрные затуманенные глаза смотрели в мои с небывалой нежностью, которой раньше я не видела.  — Прости, я не могу удержаться… — тихо прошептал он в мои губы. — Ты восхитительна, любовь моя… Ты моя… И ничья больше!..       Он проник одним пальцем в мою киску и начал осторожно двигать им внутри. Я негромко всхлипнула и часто задышала. Неведомые ранее чувства одолели меня, какие-то органы, или что это, я так и не поняла, сжались в тугой узел. Мне… было приятно… Нет, даже не так. Мне было очень, очень приятно. Я начала тихонько постанывать.  — Таня… — Бейбарсов поцеловал меня. — Я люблю тебя… Я не хочу делать тебе больно, но и не хочу отпускать… Ты хочешь этого?       Мой чуть более громкий стон был ему ответом. Я сжала простынь обеими руками, и полуприкрытыми глазами, посмотрела на него.  — В первый и последний раз… — прошелестела я, срывающимся голосом. «Если он остановится, это будет еще больший позор…»       Некромаг поцеловал меня с той страстью, на которую был способен, и я практически оттаяла, как вдруг резкая боль заставила меня вскрикнуть. Вскрик заглушил Глеб, целуя меня, шепча нежные слова… Двигаться дальше он ещё не решился. Его правая рука сжала мой сосок, оттянула его, а потом начала играться с ним. Я выдохнула от нахлынувшего на меня чувства. Тугой узел внизу живота изнывал в предвкушении сладостного удовольствия, про которые я читала в журналах Гробыни.       Глеб предельно осторожно вышел из меня, зашел и снова вышел. Я закусила губу до крови. Это чертовски приятно! Парень начал наращивать темп движений, и вскоре, я уже не могла сдерживать стоны. Я то вскрикивала, то ахала, иногда делала попытки поцеловать некромага…       Бейбарсов откинул свои мокрые чёрные волосы назад и последний раз глубоко вошел в меня и затрясся, изливаясь во мне. Я вскрикнула, почувствовав что тоже достигла пика и наслаждение накрыло меня с головой…       Брюнет опустился на меня, вдавливая в кровать, но не выходя из меня. Он тяжело дышал, так же, как и я. Буквально грудью, я чувствовала, что наши сердца бьются в унисон…  — Я всё ещё ненавижу тебя… — прохрипела я пересохшим горлом. — Слезь с меня, мне дышать трудно…       Парень встал, оделся, укрыл меня одеялом и, поцеловав в губы, ушёл.       Подвижность снова принадлежала мне, я свернулась калачиком и зарыдала так тихо, чтобы Ягге меня не услышала. Мне было противно, что я чувствовала наслаждение от этого урода… Мне была противна я сама. Почему он так поступил? Ему был нужен от меня только секс? Что он хотел этим доказать?       Я вытерла слёзы и, одевшись, пошла в душ, шатающейся походкой и держась за стену. Нужно смыть с себя всё это. И забыть. Как самый страшный кошмар. Не вспоминать никогда. Даже с учётом, что жить мне недолго…