Je Suis un Soir d'Ete

      Сон - единственная возможность хоть ненадолго сбежать из этого ада. Первое время он не мог уснуть здесь из-за невыносимой жары, кровососущих летучих мышей, храпа других заключенных, а еще из-за мерзкого осознания того, что попался как дурак. Вот только у него были деньги, красивая женщина и свобода, а потом обвинение в убийстве, которого он не совершал, и роба заключенного в Сен-Лоран-дю-Марони. Как будто кто-то там, на небесах решил поиздеваться над ним, злобно подшутить над самоуверенным вором, ослепшим от своей гордыни. Но потом Мотылек стал уставать от работ, привыкать, но не смиряться, постепенно к своему статусу заключенного, сон наваливался удушливой волной, стоило принять горизонтальное положение, и ему уже было плевать на все, даже на Дега, который вечно инстинктивно жался к нему по ночам.       Сны возвращали его к прежней жизни, в них он гулял в парадном костюме по Парижу, вокруг кипела ночная жизнь, а он мог идти, куда только хотел, не было окриков надзирателей и цепей. Во снах он курил дорогие сигары в ресторане, где вместо тюремной баланды ему подавали запеченного кролика и бифштекс, и он мог пить шампанское без счета. Иногда с ним был Дега, которому Анри по-хозяйски наливал вино и заказывал фрукты, иногда в этих снах он обнимал какую-нибудь красотку. Из-за красоток он привычно просыпался со стояком, но женщин здесь не было и в ближайшее время не предвиделось, хотя это удручало далеко не так сильно, как сам факт заключения в этой дыре. Мотылек много думал о побеге, искал варианты, приглядывался к конвоирам, с кем можно было попробовать договориться, а с кем нет. Он твердо верил, что нет такой тюрьмы, из которой нельзя было бы сбежать. Порой ему это снилось, как он вырывается в джунгли, мчит по ним к океану, а там его уже ждет баркас, на котором можно уплыть обратно во Францию. Эти сны мучили его надеждой, не давали покоя, в них он обретал свободу, чтобы потом проснуться и вернуться в гнилую реальность.       Сквозь сон он чувствует, как его лица что-то касается. Шарьер резко перехватывает запястье Дега и лишь потом открывает глаза, сурово глядя на товарища по несчастью, к которому уже давно успел не просто привыкнуть, а еще и привязаться. В конце концов, выжить здесь с кем-то было проще, чем одному. - Какого черта ты делаешь? - тихо, но так чтобы Луи его слышал, цедит Мотылек, недовольный тем, что его сон, в котором он почти доплыл до берегов родной Франции, был прерван. - Прости, - шепчет миллионер-неудачник, глядя на Анри сквозь стекла очков этими своими огромными глазами испуганного кролика. - Спи давай, - советует мужчина, выпуская руку Дега из своих пальцев и сам скрещивает руки на груди. - Не могу, мне нужно... с тобой поговорить, - не отстает Луи.       Мотылек прикрывает глаза на пару секунд, понимая, что Дега наверняка не даст ему уснуть, пока не выскажется. Вздохнув, Шарьер поворачивается на бок, лицом к молодому мужчине. Луи снова хочет коснуться его лица ладонью, но Анри отмахивается от его руки. - Да что с тобой, Дега, я же говорил, что не люблю этого, чего тебе от меня надо? Жара в голову ударила? - Нет, я... ты говорил, что не любишь ничего в... я не об этом, - Луи слишком волнуется, о чем свидетельствует то, что он постоянно запинается, - Я слышал, что в тюрьме некоторые заключенные спят друг с другом... - Только не говори, что предлагаешь мне что-то такое, я не из этих, - отрезает Мотылек, хмуря брови, - Если это все, я хотел бы еще поспать. - Да послушай, я тоже не... но что если рано или поздно мне этого не избежать, ты ведь не можешь охранять меня круглые сутки, я не говорил про обоюдное согласие, я говорил о насилии, - судя по глазам мужчины, он действительно боится и эта проблема его беспокоит.       Надо же, Анри об этом даже не думал. Он был уверен, что ему подобное не грозит, если кто и захочет заполучить его жопу, то ему придется для начала его убить. Но Луи другое дело, Дега защищаться не умел, его не составит труда зажать в углу и делать с ним все что вздумается, этот малый еще жив только потому что Мотылек держится рядом, но что если его не окажется поблизости? - От меня ты чего хочешь? - спрашивает Шарьер, поднимая брови. Бывший миллионер мнется, смотрит вниз, пожимает плечом. - Я просто подумал... если первым будешь ты, это не будет... - Ты рехнулся? Ни за что, даже не думай об этом, Дега, - мужчина качает головой, - Найди кандидатуру получше, я не тот, кто тебе нужен. - Ты видишь кандидатуру получше? - Луи взглядом указывает на остальных, спящих рядом с ними мужчин, - Вообще-то ты единственный, кому я здесь доверяю. Если хочешь, можешь расценивать это как дружескую услугу, никто не узнает...       Анри все еще смотрел на товарища как на кретина, не до конца веря, что Дега вообще смог предложить ему нечто подобное. Нет, он в самом деле сошел с ума, какая к черту дружеская услуга? Это все какой-то бред. - Мне кажется, я и так делаю для тебя слишком много, а ты начинаешь переходить границы... - У тебя ведь давно не было женщины, не так ли? - Луи заходит с другой стороны, Мотылек смутно подозревает, что все это только предлог, однако стоило Дега задать последний вопрос, как мужчина к своему ужасу обнаружил, что призадумался.       Его тело и правда терзалось от этого, простая естественная потребность, удовлетворить которую как следует, он сможет еще очень и очень не скоро, это только при условии, что ему удастся сбежать отсюда. А если нет, то придется жить в жестком воздержании, при случае занимаясь рукоблудием, перспектива чего как-то не слишком вдохновляла. Ведь не обязательно любить, чтобы с кем-то переспать, они в тюрьме, выбор здесь невелик, это все равно что потерпеть крушение в море и заняться каннибализмом, когда выйдет весь запас еды, вынужденная мера ради выживания, ради того чтобы не умереть от голода. При чем моряки идут на это осознанно, тянут спички, кто вытянет короткую, тому и быть пищей для остальных. Тут конечно не настолько отчаянное положение, однако что еще делать? Он может попытаться представить вместо Дега женщину, включить воображение, может быть он даже получит какое-никакое удовольствие, разве это преступление? Это ведь не убийство и не воровство, лишь попытка не сойти с ума здесь, что ему терять, если он и так уже на самом дне?       Снова он чувствует пальцы Луи на своей щеке, инстинктивно бьет Дега по руке, огрызается: - Спи, засранец, - и рывком поворачивается на другой бок, насколько позволяют это сделать колодки на ноге.       Несколько ночей спустя Дега просыпается от того, что Мотылек резко разворачивает его к себе спиной. Это застигло его врасплох, он попытался освободиться, но Анри пресек попытки к сопротивлению, прижав свободную руку Луи к койке, если то место где они спят можно было так назвать. От горячего дыхания, ударившего в шею, Дега тут же задрожал, Шарьер ясно почувствовал, что эта дрожь вызвана отнюдь не страхом. Ночной сторож уже давно не проходил мимо окна, видимо задремал на посту, да и какая разница, Мотылек собирался сделать все быстро, если конечно он решится довести дело до конца. Уткнувшись носом в стриженый затылок Луи, он глубоко вдохнул, собираясь с силами, какая-то часть него была против этого, отвращение к подобного рода сношениям между мужчинами еще говорило в нем, но голод плоти заглушал этот голос. Дега почти столь же тонок и хрупок как какая-нибудь девица, правда, пахнет от него не духами, но кожей и потом, им самим. - Надеюсь, деньги ты не там прячешь? - прошептал он на ухо бывшему миллионеру, который не сдержал смешка и помотал головой, зажмуриваясь.       Мотылек еще не до конца успел осознать, что решился на нечто подобное. Какое-то форменное безумие. Никаких ласк расточать Дега он не собирался, он ведь не голубой в конце концов, пора уже было представлять на месте Луи черноволосую красавицу, попытаться забыть что они в тюрьме, оживить в памяти квартирку его любовницы, в стенах которой его как раз и повязали. Мужчина судорожно спустил с них обоих штаны и прижался к Дега твердой плотью. Луи снова вздрогнул, чуть подался назад. Анри все еще медлил, старался дышать потише, потом сцедил на ладонь слюны, для более легкого проникновения. Наверно благодаря тому, что Дега пихал себе в задний проход капсулы с деньгами, войти в него было не так сложно. К своему удивлению, Мотылек заметил, что это и правда все равно что быть с женщиной, те же теснота и жар, по сути, не так уж много отличий. Стоило ему сделать движение, как Луи едва не застонал, Шарьер вовремя успел накрыть широкой ладонью его рот. Не хватало еще, чтобы кто-то рядом с ними проснулся от их возни. - Тихо, - с нажимом шепнул он Дега на ухо, почти теряя способность соображать от того, что тело его, изголодавшееся по любовным утехам, едва ли не пело.       Хватило сделать всего несколько поступательных движений, прежде чем Анри почувствовал, что кончает, и чтобы самому не издать никаких звуков, он прикусил зубами первое до чего успел дотянуться - плечо Луи, который вместе с ним содрогался от накрывшего его оргазма.       Ничего страшного не произошло. По крайней мере, никто не узнал про их близость. Мотылек думал, что между ним и Дега что-то изменится, опасался как бы Луи не начал лебезить перед ним или не попытался его шантажировать, но ничего такого, они как были друзьями, так ими и оставались. Шарьер по-прежнему защищал неудавшегося миллионера от нападок других заключенных, прикрывал его задницу на работах, делился с ним чем-то по необходимости, и Луи делал то же самое для него. Но теперь помимо прочего, время от времени, когда надсмотрщик ночью дремал и когда остальные мужчины крепко спали, они спали друг с другом. При чем от ночи к ночи в этом все меньше было животной похоти и все больше чего-то еще, хотя Мотылек продолжал утверждать, что воображает себе парижскую кокетку вместо Дега, но Луи знал, что это не так. И Анри знал.