Падение

      Падать больно и некрасиво. Бэнио знает об этом не понаслышке. Иногда ей кажется, что было бы в тысячу раз проще не встать в тот самый первый раз, и больше никогда не мучиться, не стараться, не стремиться. Но она каждый раз поднималась и делала, делала бесконечно много, но, в итоге, всё равно – падала.       Потеря родителей, брата, его предательство, лишение ног, а затем и зачарованной силы. Всё это она переживала, вставала и шла дальше. Но не сама, никогда. Её собственных сил хватило только на полубезумное, одержимое существование с мыслью убить того Басара, отомстить и очистить всё, до чего она могла дотянуться. И единственный человек, способный привнести в этот ад смысл, – Энмадо Рокуро – уплыл на треклятый остров Цучимикадо, доверив обессиленную Бэнио самой себе.       Она пыталась, искренне пыталась сделать хоть что-то, металась по комнате, по дому, по городу, но ничего не получалось. Сила исчезла, не оставив ни следа. Сколько бы она ни молила, ни проклинала, итог один – абсолютная пустота: талисманы не отзывались, оружие молчало, даже подаренные скверной 'клыки' оставили её.       Помощь пришла, откуда не ждали.       Как и в тот раз, когда Юто безжалостно лишил Адашино ног и никакая сила воли и духа не смогла бы вернуть их ей, появился этот ненавистный Басара. И если тот случай объяснялся незатейливой логикой скверны, то повторное предложение помощи повергло в шок не только оммёджи, но и самого Камуи.       Камуи всегда идёт чуть впереди, потому что Соусей совершенно точно не знает дороги, и постоянно борется с желанием оглянуться. Адашино послушно идёт за ним и едва переставляет ноги, под глазами её залегли тени. Он прекрасно понимает, что если Бэнио упёрлась во что-то, то она дойдёт до конца даже через собственный труп, но дело совсем не в этом. Что-то тянет его к этой треклятой девчонке, что-то, названия чему скверна не знает и не должна знать. И его это раздражает. Тогда он помог ей лишь потому, что впоследствии её новая сила развлекла бы его самого. Если бы он знал человеческое слово «инвестиция», он бы назвал это именно так.       Но сейчас что-то изменилось. Конечно, его по-настоящему взбесило её абсолютное бессилие: как же так, чёрт побери, вышло. Он сам, лично дал – если бы скверна могла дарить, то подарил бы – ей те ноги, сам дал возможность сражаться, а эта несчастная, упёртая, угрюмая и совершенно бесполезная девица всё растеряла. Хотя, он и сам не понимал и не понимает до сих пор, что бесит его больше: сама Бэнио или тот факт, что всё это дерьмо происходит именно с ней. Все её эмоции находят неожиданный отклик в нём самом, и он страшится этого. Он не понимает, почему какие-то человеческие слёзы и совершенно не касающиеся его проблемы вызывают в нём такую, почти физическую боль.       Когда Камуи вынуждают выйти и оставить Чину наедине с Соусей и когда он встречает другую Басара, он ещё не осознаёт, что им движет. Почему он сражается для кого-то другого, за кого-то другого? Почему он так отчаянно борется, прекрасно осознавая, что противник превосходит его в силе? Ради чего?       Ответ находит его покалеченным, лежащим на земле в луже собственной крови, если у скверны есть кровь. Адашино, обнажённая, изрисованная кружевами волшебных символов, наполовину уже не человек даже, кричит на него, обвиняет его в эгоизме, в слабости. Она злится, хоть и понимает, что Басара вряд ли знает что-то, кроме себя и своих желаний. Её удивляет и бесит то, с какой лёгкостью Камуи готов сдаться, прикрываясь мутным оправданием об искуплении. Бэнио ударила бы его, если бы его искалеченный вид не делал ей так больно. И она просит его, внутренне содрогаясь от собственных слов, жить ради неё.       Только тогда Басара вдруг понимает, что значит защищать кого-то, что значит жить для кого-то. Он до сих пор не знает этому названия, но он чувствует, что это что-то человеческое, что-то настолько нежное и тёплое, что ему – злобному воплощению скверны – от этого хочется плакать.       Обновлённый, словно бы очищенный Камуи готов бороться дальше. Пока Чину завершает ритуал, на который Соусей согласилась тоже ради кого-то – Басара прекрасно знает, кого – он будет сражаться, ради неё. Он видит, что его противница, влюбленная в человека когда-то, а сейчас обезумевшая от горя, не понимает, что сильнее их делают не гнев и не обида.       – То, что делает нас сильнее, – говорит он. – Гораздо «теплее».       Когда сумасшедшая Басара – хотя Камуи кажется, что все они сумасшедшие – из последних сил проклинает их, единственное, что он может делать, это не выпускать из виду рогатую голову Бэнио. Они тонут, воронка то ли тянет их на дно, то ли утягивает в саму бездну. Последнее осознанное движение перед провалом в небытие – схватить за руку, прижать к себе ослабевшее тело принцессы скверны.       Камуи прекрасно знает, кого в такие моменты мысленно зовёт Адашино. Если бы Басара мог ревновать, он бы ревновал, но сейчас его хватает только на одну, последнюю, обессиленную мысль:       «Энмадо Рокуро, спаси Бэнио. Я даю тебе десять секунд».