На берегу реки

Темнота. Чернее безлунной, дождливой ночи. Глубже бездонной, промозглой пещеры. Страшнее, опаснее саблезубого тигра. Холодное дыхание ветра проходит через моё тело. По молодой, ещё не знающей шрамов коже бежит слабая дрожь. Некто, что стоит по ту сторону темноты, видит меня насквозь... Глаза слепит яркое, полуденное солнце. По чистой небесной синеве плывут пушистые, белые облака... Уши приятно щекочет трель птицы, заводящей свою песнь в густых кронах деревьев, мерный шум волн, разбивающихся о прибрежные камни, спокойный шелест зелёной листвы над головой... «Тихо,- отмечаю я.- Слишком тихо...» Всплеск! Холодные брызги, сверкая в солнечных лучах, осыпают меня с ног до головы! Задорно переливается девичий смех. — Нэлло!- окликает меня звонкий голос по имени... Имя. То, зачем я пришёл сюда. Рука помощи. Бесценный дар. Источник жизни. Оно будет со мной от этого дня и до конца времён... Или пока я не стану чужим для родного мне племени. Мне страшно. Я боюсь того, кто стоит по ту сторону непроглядного мрака. Предательски дрожат руки. Подкашиваются колени. А что, если мне нет места среди них? В голове проносятся события последних дней. Порванная во время игры отцовская сеть, разбитый камнем кувшин с водой и пробитая моим первым копьём хижина старика Коноваря. Они же не изгонят меня за это? От одной мысли о лишении покровительства духов, нутро издаёт тревожные звуки... — ... Успеешь погреться!- продолжает знакомый девичий голос.- Иди сюда. Я опустил глаза. Чуть склонившись в мою сторону, по пояс в бирюзовой воде, стоит девушка. Длинные волосы цвета летнего мёда ниспадают на грудь, повторяют её округлую форму, волнистыми ручьями опускаются к бегущим по воде кругам. Причудливые узоры солнечных бликов дрожат на стройной фигуре, искрами сверкают в голубых глазах, которые игриво смотрят на меня из-под изогнутых бровей. Приятные черты лица озаряет широкая улыбка. Всплеск! Пригоршня ладошек посылает в меня тучу серебристых брызг! Каменистая отмель, окружённая стеной Леса, была всего в нескольких сотнях локтей от поселения нашего племени. Здесь Священная река делала излучину, обходя то, что осталось от Скалы — иссечённого трещинами и поросшего мягким мхом остова большого камня. В один из Криков Земли, когда почва уходит из-под ног, а деревья воют от боли, он развалился на части, обрушив своё тяжёлое тело на прозрачные воды! Теперь на бирюзовой глади под серыми камнями сверкала белоснежная пена. Перескакивая с одного каменного островка на другой, ловкому человеку племени Кая не только было просто перейти тут реку, но и остаться не с пустыми руками... Отдавая дань традиций нашему Тотему-покровителю, мы умеем ловить рыбу голыми руками. Молниеносным движением, подобным броску медвежьей пасти, рука по локоть исчезает в воде... со столбом брызг выхватывая из неё серебристого окуня! Воин. Я — будущий воин. Защитник племени. Я должен пройти испытание. Всё хорошо. Лишь голод говорит со мной в животе. Руки дрожат от усталости, а ноги — от покусывающего их холодного тумана... Я дойду. Я справлюсь! Шаг. Второй. Третий. Я медленно двигаюсь навстречу тому, кто стоит по ту сторону темноты. Не прячется. Ждёт меня. И верит... — Завтра, на пиру Кая, я наловлю больше рыбы, чем ты!- усмехнулась девушка, взбираясь на один из камней, что возвышался над бирюзой воды. Я не смог сдержать улыбку. — Шуги... Мы выросли вместе. Она была одной из тех немногочисленных девушек племени, что охотились наравне с мужчинами. Сильная и привлекательная, немногим меньше двух десятков зим отроду, она обладала упрямым и твёрдым характером. Дух соперничества, пылающий в ней ярким пламенем, отгонял взгляды мужчин, замечавших её... Не каждый готов был принять Шуги такой. Сколько себя помню, она была рядом. Вместе мы играли, спорили и соревновались во всём, от нашего роста до меткости броска копья, брали на слабо, подначивая друг друга пересечь плетёную изгородь, за которую детям было запрещено выходить из поселения... Повзрослели. И совсем не изменились. Она бросала мне вызов. Здесь и сейчас, не дожидаясь завтрашнего пира. И я не мог его не принять. «Никогда не надоедало поставить эту выскочку на место!» —... ты не успеешь напиться воды, как я одержу верх!- с воинственным кличем, я забросил копьё за спину и бросился к воде. Завтрашний день — особенный. День, когда мы чтим образ нашего Тотема. С раннего утра воины и охотники племени соревнуются в медвежьей силе, борясь друг с другом на песке, скорости, устраивая забег до Устья Священной реки, и ловкости, ловя рыбу голыми руками... И я должен показать себя! Страх. Он не уходит. Но... Я медленно иду вперёд. Внимание приковано совсем к иному. За мной крадутся мысли о моих шалостях, проступках... И чувство раскаяния. Мне горько, что я принёс столько хлопот племени, отцу и матери, старику Коновари... Щёки и уши горят красным румянцем, и холод предрассветного утра кусает лишь острый кончик носа. Стопы глухо шагают по холодному камню... Поросший мелкой травкой пологий склон холма остался позади, растворившись в темноте. Где-то далеко кричит ночная птица. Я замедляю шаг. Я дошёл... Напротив меня раздаётся тихий вздох... — Ещё один!- вскрикивает радостно Шуги. Поймав мой взгляд, она торжествует, предвкушая победу, и показывает мне язык! — Без одного десять!- отвечаю я, выхватывая из прозрачной воды скользкого, чешуйчатого окуня! Это на три рыбы больше, чем успела наловить моя соперница. Я впереди. Пальцы выпускают рыбу в пенящийся поток, вниз по течению. Взгляд снова устремляется в прозрачную воду, где мелькают тёмные спины проплывающих рыб. Я переловлю их всех! — Ах так?!- сверкая глазами, вопрошает девушка, подхватывая с мокрого камня копьё и бросаясь в широком прыжке на дальний островок...- Ай! Слишком далеко! Не удержав равновесия, Шуги падает на камень и соскальзывает в воду... Она. Она совсем рядом. В окружающем меня холодном мраке я чувствую её дыхание, слышу её мягкие, приближающиеся шаги. Сердце замирает. Я встречаю свою судьбу. Мысли исчезают, растворяются в темноте, а в голове остаётся лишь одно чувство. Чувство раскаяния. «Я больше так не буду,- так по-детски звучит оно в моей голове.- Простите меня...» Тишина. Долгая и тяжёлая. Страха перед наказанием уже нет. Его вытеснила горечь сожаления за содеянное... Мягкая, тёплая рука опускается на моё плечо... Горячие губы прикасаются к моему взмокшему лбу и, окружив меня своим ягодным дыханием, нежно шепчут на ухо... «Нэлло...» "Окунь". Значит, "шалунишка"... — ... Я была бы первой!- мокрые, мы сидим на прогретом солнцем камне, в нескольких шагах от воды. Я обеспокоенно разглядываю её обнажённую спину. Пониже правой лопатки на нежной, белой коже краснеет свежий кровоподтёк... Моя ладонь осторожно крадётся к ссадине. — Ай!- сжимая зубы, шипит от боли Шуги.- Ты! Это ты виноват!- в её голосе звучит нескрываемая обида. Мне думается, за собственное поражение.- Если кому скажешь, я... Моя ладонь чуть сильнее касается раны. Угроза обрывается глухим воем. Моё сердце сжимается, я отнимаю руку от её спины. Шуги больно. Сильно ушиблась. Наглоталась воды. Нервный, сдавленный смешок вырывается у меня при воспоминании о начале нашего противостояния. Как знал, что добром это не кончится... Но сейчас это не важно. Я должен помочь ей! Голова гудела, словно набитый дикими пчёлами улей. И, слава духам, я нашёл нужное воспоминание в недрах своей памяти. «Нужен холод!» Резко поднявшись на ноги, не теряя ни секунды, я устремился к возвышающейся над берегом одинокой Скале. Подскочив и ухватившись за ползучую по отвесной стене лозу, цепляясь за трещины в камне и выступы, я начал карабкаться наверх... — Стой! Не надо!- донёсся до ушей испуганный девичий голос.- Осторожно! Каменный выступ, на который опустилась моя рука, поддался... С сухим хрустом камень отвалился, лишая меня опоры... И полетел вниз. Глухой удар, скрежет кальки, укрывающей берег. Я, повиснув на одной руке, быстро нахожу образовавшуюся на месте уступа щель, хватаюсь за неё и подтягиваюсь на обеих руках. Получилось! Я взбираюсь на вершину обвалившейся Скалы. Каменные зубья окружают прозрачную, неглубокую лужу, вокруг которой зеленеет мягкий ковёр мха. Я аккуратно собираю небольшой кусок растения, отмеряя ладонью ширину раны. Остаётся только намочить в холодной, речной воде... Прощение. Я открываю глаза. Темнота расступаться, и я вижу паутину линий и пятен на смуглой коже — маску, красками наложенную на лицо совсем юной женщины. Девушки, совсем не той вековой, уважаемой всеми пятью племенами старухи, которую я видел в своей фантазии! Густые, тёмные волосы, опускающиеся к плечам и дальше, венчает венок из сплетения незнакомых мне цветов. Жрица встречает меня доброй, нежной улыбкой. Становится тепло и светло. Мы стоим посреди Круга Камней, окружённого молочным, предрассветным туманом. Утренний сумрак уходит, а верхушки тёмных деревьев озаряют золотом первые солнечные лучи. Жрица Камней. Избранная духами. Загадочная Хранительница секрета Рун. В живых глазах сверкнул озорной огонёк, словно моё собственное отражение. Она берёт меня за руку и ведёт к одному из каменных утёсов, зубьями окружающих её холм. Зелёный, пушистый мох облепил всю нижнюю часть каменного столба. «Приложи его листьями к ране,- слышу я прекрасный, успокаивающий, словно сон, девичий голос.- И скоро всё пройдёт...» Одарив незабываемой улыбкой, Избранная отпускает меня с подарком на руках. Внутри легко и спокойно. Мысли чисты, а ноги, словно не свои, быстро несут меня домой... Может, это и было оно? Прощение... ... Я с улыбкой вспоминаю свой путь обратно, в родное племя. Я бежал со скорость ветра, окрылённый радостью, не разбирал дороги... и, споткнувшись об незамеченную в траве кочку, расшиб колено. Не могла же знать Жрица Камней, что её подарок пригодится мне так скоро? Я не мог понять как... Но она знала. Опоясывающий талию девушки кожаный ремень удерживал над её раной холодный, влажный мох. Я накинул на продрогшие плечи Шуги свою куртку, сшитую из волчьих шкур. Мокрые, медового цвета волосы растрепались по щекам, а взгляд голубых глаз упорно избегал моего лица. — Завтра утром всё пройдёт,- пообещал я, проведя рукой по её влажной щеке.- и на пиру ты станешь лучшим ловцом. Она молчала. Голова низко опустилась, пряча голубые глаза... Крупные капли воды потекли по подбородку, исчезая под скрывающей её тело курткой. Я чувствовал её боль. Ощущал её каждой частью своего тела. Не зная, чем ещё помочь ей... я сел позади и обхватил её руками за плечи. Раздался тихий всхлип. — Спасибо,- тихо обронила Шуги. И шёпотом добавила: - Прости меня... Я крепче обнял её. Она откинула голову, прижавшись щекой к моей шее. Из крепко закрытых глаз бежали мокрые ручейки. Подрагивали плотно сжатые губы. Шуги держалась, чтобы не заплакать... А я держал её в своих объятиях, глядя на плывущие по голубому небу пушистые облака. Яркий, золотой диск слепил глаза. Слух наслаждался природной тишиной: голосами лесных птиц, мерным шумом воды, шелестом листьев над головой... и дыханием Шуги. Ни мне, ни ей больно уже не было. На сердце было легко и радостно, как в день, когда я получил своё имя. Да, это и было оно. Прощение.