три козы и сноп пшеницы

У них с Варриком слишком много общего, не только чувство юмора. Хоук сидит, закинув ноги на стол, её кожаные сапоги покрыты коркой грязи и воняют солью, принесённой со Рваных берегов. Лицо красное то ли от алкоголя, то ли сгорело: кожа у Мариан белая, какими бывают снежные ковры, скатывающиеся с Расколотой горы в начале весны. Солнце её не щадит, оставляя розовые пятна на носу и щеках. Она сидит спиной к камину, и жар лижет поясницу, пока Мариан задумчиво качается взад-вперёд, редко поднимая кубок с элем, чтобы утолить жажду. Варрик скрипит пером по пергаменту, строча письмо. Если Хоук попросят назвать место, где она чувствует себя в безопасности, это будет именно люкс Варрика в "Висельнике". Даже в собственном поместье она задыхается. Здесь же ей спокойно и уютно, здесь она может прикрыть глаза и расслабиться. Варрик не жалуется на грязную обувь, неразговорчивость подруги его не смущает, и он достаточно ей доверяет, чтобы заниматься своими делами, пока она сидит рядом. Сегодня особенный день. До него было много похожих, но Варрик сомневается, что Мариан позволит себе опуститься ещё ниже. Он делает вид, что не замечает спёкшейся крови на волосах, наливающегося цветом синяка под глазом и разбитую губу. Она морщится каждый раз, когда хватается за кубок, и под ногтями у неё застыла грязь. Днём она пропустила партию в "Алмазный ромб", на которой Авелин, стараясь удержать невозмутимое лицо, пригласила всех на свадьбу. Мариан, как лучшая подруга, узнала первой, по большому секрету и вечером накануне. Хоук никогда не отличалась умением выражать эмоции. Настоящие, те, что разъедали её изнутри. Она пряталась за отстранённостью, холодом и укрывалась язвительными шутками. Варрик не верил и думал, что носить маску поверх ещё одной маски довольно утомительно. Ему и одна приносила боль. - Дерьмо. Тетрас отрывается от письма и смотрит на Хоук. - Дерь-мо, - повторяет она, растягивая буквы. Варрик качает головой. Уже наклюкалась. Мариан хватает и запаха, чтобы опьянеть. Обычно, это вызывает лёгкую усмешку, но Варрик лучше кого-либо понимает Хоук. Потому что такой же дурак. - Забудь, - советует он. С ним не сработало, но вдруг Хоук справится? - Ой, иди ты, - фыркает Мариан. И сковыривает корку на его незаживающих ранах: - Сам-то. А если я свой меч назову в её честь, она проникнется? - Очень сомневаюсь, - качает головой Варрик. Хоук тяжело вздыхает, смотрит на него пустым пьяным взглядом и, сложив руки на стол, бухается головой. - Ну чем я плоха? - Ты не мужчина? - повторяет Варрик самое очевидное и внимательно перечитывает то, что написал. - Херня, - отмахивается Мариан, ладонь по-дирижёрски рассекает воздух и остаётся висеть поникнувшей. - Будь у меня член между ног, всё равно относилась бы ко мне, как к родственнице. "Хоук, ты плохо себя ведёшь. Хоук, нельзя так делать. Хоук, верни ребёнку леденец, - Варрик приподнимает бровь, но Мариан не замечает, увлёкшись: - Хоук, ты моя лучшая подруга"... Твою ж. Она убирает руки и снова прикладывается к столу, словно фанатик в ярой молитве. В ярой молитве разбить себе лицо, судя по всему. - Не усугубляй. Если явишься в таком виде на свадьбу, вряд ли она будет очень рада. Хоук стонет и прикладывается ещё раз, игнорируя совет. - Я хочу убить его. - Ты уже убила одного. Не думаю, что она простит тебе второго. Мариан поднимает взгляд на Варрика, выглядит несчастной и одинокой, какой и является. Он ничем не может помочь. - Разве так относятся к просто друзьям? Она приглядывает за мной, часто приходит в поместье, общалась с мамой, пока... Она сражалась с Аришоком! Из-за меня! Ты видел её когда-либо такой яростной? Пока я блевала кровью, она выбивала из рогатого ублюдка всё дерьмо! - Потому что если не ты, то она. Кто ещё защитит город, если не капитан стражи. - Заткнись, Варрик, - хмурится Хоук, но он не обижается. Правда всегда горчит. - Я просто... да какая к Архидемону разница! Ты прав. Ты всегда прав, чёртов гном. Он разводит руки в стороны и пожимает плечами. Такое уж проклятье, быть правым, ничего не поделаешь. - Я люблю её, Варрик, - плачется Хоук и шмыгает носом, обнимает себя руками. Он поднимается с места и подходит к подруге, огибая стол, кладёт руку на её плечо, бросив смятое письмо в огонь. - Пройдёт, Хоук. Пройдёт. Но знает, что нет.