Жертва

Дом разрушался. И с каждой новой треснувшей балкой, с каждой упавшей с потолка соломинкой, с каждым взглядом Люсиль Томас чувствовал, как он сам разрушается изнутри — вместе с поместьем, которое хранило семейство Шарпов вместе с их тайнами уже не первую сотню лет. Люсиль разрушалась тоже — и это не могло укрыться от его внимательного взгляда. Не далее чем пару ночей назад он нашел в тугой черной косе седой волос, а в уголке её губ появилась новая морщинка. Томас находил её милой, но понимал — это всего лишь начало. Еще несколько месяцев они продержатся — а дальше сгниют под руинами собственного поместья, как и полагается таким, как они. Слишком любившим жизнь для того, чтобы с ней распрощаться. Люсиль никогда не упрекала его за неспешность, и Томас был ей благодарен. Его женщина была идеальной — когда ей в самом деле было что-то нужно, она просто шла и делала, не спрашивая, не прося помощи и не оправдываясь за свои действия. Она была идеальной — а остальные были пригодны лишь для того, чтобы стать очередными жертвами Дома. Дома, который никогда не голоден — но вечно страдает от жажды. Дома, который готов пить лишь один напиток. Свежую кровь.        Иногда Томасу казалось: то, что они делают — в корне неправильно. Но достаточно было всего одного взгляда Люсиль, полного любви и боли — и Томас отбрасывал эту мысль, как глупейшую из всех, что приходили в его голову. Люсиль слишком любила жизнь, а он слишком любил её, чтобы оставить в одиночестве. — Навсегда вместе? Люсиль каждый раз задавала этот вопрос, отдавая кольцо для того, чтобы заманить в Дом очередную жертву, и каждый раз он, словно завороженный, отвечал: «Навсегда». Схема была отлажена до мелочей: наивные и глупые девушки из богатых семей с радостью отдавали своё сердце и состояние почти нищему, но такому харизматичному и по уши влюбленному баронету Шарпу, даже не подозревая, какая судьба их ждёт в загадочном ветхом поместье. Но на этот раз всё пошло наперекосяк. Пошло с самого начала — отец очередной девчонки не только не захотел оказывать бедной семье финансовую помощь и отдавать замуж свою дочь, но ещё и принялся разведывать информацию о потенциальном зяте. И — первый за множество лет — разведал. Когда перед ними на стол легли бумаги с записями о датах их с Люсиль рождения, а Картер Кушинг бескомпромиссно предложил им обоим «убираться в свою чёртову Британию», Люсиль впервые в жизни, кажется, искренне намеревалась сдаться. — Мы найдём другую, — уверяла она. — Мало ли таких же девчонок бродит по свету и ждет волшебной любви до гроба? — Ты ведь сама знаешь: нельзя позволить, чтобы он раскрыл нашу тайну. — Он никому не скажет. — Легкий румянец с лица Люсиль исчез, уступив место мертвенной бледности, а кожа стала будто полупрозрачной, обнажая желтоватые кости. Защита и поддержка Дома слабела всё сильнее, и нужно было срочно принимать меры. — Мы заберем Эдит с собой, — твёрдо сказал Томас. — Медлить нельзя. Другой не будет.        Томасу потребовалась всего пара дней, чтобы убедиться — другой и правда не будет. Он был женат множество раз, но ещё никогда не испытывал ни к кому, кроме Люсиль, ничего, кроме болезненного отвращения. Они не были женщинами. Они даже не были людьми — просто овцами, приведенными на убой. Он был бы согласен становиться вдовцом, едва очередная жена переступала порог поместья — отдавать дань кровожадному Дому, чувствовать, как с каждой каплей к нему возвращается былая жизненная сила, и Люсиль целует его с таким упоением, словно впервые — а потом заниматься с ней любовью, наплевав на лежащий рядом труп недавней супруги. И чувствовать, как гнилые доски, устеляющие пол, крепчают от пропитавшей их крови, вопреки всем законам природы. А потом наслаждаться прекрасным видом из окна: багрово-алый снег, по мнению Томаса, был настоящим чудом природы. И дьявольски приятно было осознавать, что чудо это рукотворное. Но Люсиль считала иначе. Люсиль была уверена, что с жертвой нужно сперва поиграть, вдоволь насладиться её болью и отчаянием. Люсиль даже почти не ревновала, когда Томас заигрывался — хотя это случалось редко. Дом всегда благосклонно принимал кровавую жертву первой ночи… Но в этот раз жертва ему не досталась. В этот раз Томас решил сделать всё по-своему.