Юлик всегда хороший. Юлик всегда что-то значил. Юлик исчезает.
И после очередного вечера, в который они напились всё меняется. Теперь одна комната в общежитии пустеет, как и смысл жизни рыжеволосого паренька. Теперь каждое утро телефон со звенящим падает на пол и появляться выходит лишь на последней паре. Друзья больше не пишут, не зовут на тусовки, потому что понимают бесполезность всей ситуации, сверившись в то, что Кашин просто-напросто сошёл с ума, резко впадая в депрессию. А все попытки узнать, что произошло в его жизни хоть кому-нибудь оказываются четны. Безумец, которого часто называли даже «дьяволом вечеринок и любителем всего и везде» угасает в одно мгновение, словно даже умирает, погибает под обломками, слишком поздно что-либо предпринимая. Он дурак, он идиот, а Юлик — хороший.Этим утром холодным небо рисует полотна. Я обнуляю твой профиль с чашкой чёрного кофе. Снова мысли по кругу, мы теряем друг друга. На столе наше фото, а меня всё трясёт.
***
— Можно потише? Вы заебали, блять, — удар кулаком о дверь, которая с такой ежедневной периодичностью силы давно должна была сломаться, однако до сих пор продолжает чётко передавать голоса и возмущение, потому и без сомнений делаешь вывод, что материал её — гипсокартон. Даня не может спокойно проводить время, речи уже не идёт о полноценном сне. Онешко практически каждый день взял привычку водить очередную шлюху, что так просто подцепить и заставить раздвинуть ноги, наверное, даже на улице. И каждый раз приходится слышать очередные громкие стоны и крик одно одного и того же имени, что всегда хотелось склонятся Кашиным на «Юль», но в дружеском контексте звучать подобному приходилось бы слишком глупо. — Кашин, хули ты опять доёбываешь? — через минуту силуэт друга, на котором натянуты лишь штаны и то, видно в какой спешке, возникает в дверном проёме. — Потому что я тоже хочу отдыхать, а не слушать визжание очередной бляди, которая ощущение, что сейчас стену ко мне пробьёт, — Даня идёт за только что вышедшим, который уже закуривает сигарету, быстро делая первую затяжку. Видно, что торопиться обратно. — Скажу, чтобы была потише, — как-то даже без эмоций отвечает Онешко, пока Данила понимает, что готов выйти в окно хоть прямо здесь и сейчас. Он почему-то даже злится не на сам факт того, что стоны мешают спокойно спать, скорее не хочется видеть Юлика с кем-либо. Это непонимание всей ситуации выбивает из колеи окончательно. Хочется метаться, крушить, выкинуть ту шавку, что сейчас наверняка пытается найти хоть один свой элемент одежды, дабы выйти и по наигранному приласкаться, наверное, не в силах ожидать продолжения. Но вместо этого в голову лезет один и тот же вопрос, что сейчас и звучит вслух. — Самому-то в кайф, ебаться каждый день с новой шлюхой с трассы, чьё ты даже имя с утра не вспомнишь, не? — Кашин даже чувствует, что невольно начинает дрожать от смятения чувств. Лучше бы они сейчас сидели и обсуждали что-нибудь даже самое глупое, шутили бы о чём угодно, не ища смысла, чем раскрывали такие чужие темы.Дане не хватает Юлика. А Юлик — всё ещё хороший.
И это убивает, становится страшно жить.
***
«Я тут приезжаю на пару дней в Питер. Мне нужны ключи, которые я оставил в тумбочке полгода назад. Заскачу, вернёшь?» Юлек. 15.10.18. «Да, только ненадолго, много дел.» Даня. 15.10.18 Дела не появились и вовсе, а эту связку ключей просто-напросто выдалось вытащить случайным образом и оставить на столе, иногда как-то глупо всматриваясь в их количество и вид в целом. За все эти семь месяцев Кашин не смог восстановиться и начать жить как раньше. Получилось лишь наоброт приобрести статус «тихоня и ёбнутый чел в одном лице», пока каждый день по одному и тому же кругу «от четырёх пар в универе и домой, до общежития» Никогда бы не поверил, что любовь так сильно бьёт под самые рёбра. А ведь делал всё, чтобы забыть, начать жить заново, вместо этого только сильнее сгорал и тлел с сигаретами вместе.Relax, relax, relax cнимает усталость — Настойка из трав и тёплая ванна с сигарой; Но душу не излечить: ни сном, ни травяным чаем; На кухне твои ключи. О, Боже — как я скучаю.
Если бы не главная роковая ошибка, он бы был рядом, хотя бы как друг. Они бы вновь смотрели футбол, который так не любили, не упуская бы исключительного шанса в очередной раз подшутить над кем-либо, найти среди хорошей тактики «хуёвую игру». Орали бы в окно лютый бред в хлам под пьяным состоянием. Достали бы гитару, разбудили бы всех соседей...Опять минорные ноты. Мы гордые идиоты. Я умираю, как будто каждое утро. Эти мысли по кругу: как же мы друг без друга? Если ты правда сможешь, то и я тоже.
***
— И я такой, забавно, блять... — до боли любимый смех возникает между словами. Кашин слушал бы его хоть вечность, правда сейчас, когда сам ещё такой набухавшийся, всё кажется более приятным, — Я не ебу за курс ничего, а она даже четвёрку нарисовала, билет вообще хуйня попался, — фразы пьяным голосом складываются чересчур тяжело, но понять можно. Всегда же понимали. В этот вечер помирились, Данил извинился за то, что помешал вчера, а Юлик за то, что столь неправильно нагрубил. И вот, вновь много идиотских историй Онешко, которые таковыми не кажутся. У него всегда так интересно, о чём бы не зашла речь, кроме баб, которых есть постоянное пристрастие сравнивать, а Данила слышать не может, в горле ком, хочется давиться. Он устал от всего этого, такого невзаимного и глупого. В его крови слишком много алкоголя. Он не контролирует себя. Поднимает голову, долго смотрит в красивые омутом глаза. Видит лишь взгляд в ответ. Двоим тяжело передвигаться, поэтому ничего и не вызывает дискомфорт, а иногда кажется, что находишься словно под наркотиками.Любовь всё-таки — химия, ведь никогда не взаимна.
***
Как ты там; как ты там; Есть ли тот, кто целует нежно по утрам? Как ты там; как ты там; Тепло ли тебе; кто сегодня придёт во сне?Как ты там; ну, как ты там? Я скучаю так по твоим рукам. Как ты там; как ты там? Я знаю, что время лечит, но мне пока не легче.
Кашин, сдерживая порыв эмоций, имеющих исключительно нервы, слышит, как капает кран за спиной, но ничего не предпринимает, дабы создать тишину, давно подобного рода детали перестали волновать. Сейчас важнее только Юлик, что должен зайти забрать ключи. Что они скажут друг другу, заговорят ли вообще? До сих пор в памяти плывут воспоминания о пристрастии Онешко перекрашивать волосы чуть ли не каждый месяц, причём с пониманием того, что каждый цвет ему идёт всё лучше и лучше, вспоминается и их первое пересечение, когда те случайно столкнувшись, послали друг друга куда-то только можно, через двадцать минут узнали, что соседи, и их объединяют одна дверь и кухня. Тогда всё казалось таким забавным и простым. Переросло в смертельность, считание мили секунд. И вскоре, когда засыпаешь уже головой на столе, слышится стучание в дверь, на которое буквально в одно мгновение встаёшь, но идёшь к двери медленно, стараясь прийти в нормальный вид, включить несуществующий счастливый и спокойный вид, а вместо этого пропускаешь через себя мурашки и кислородное голодание. — Ну привет, — смотрит вновь в глаза, как тогда, когда всё в миг распалось, но заставило верить. — Привет, — поправлять причёску также, как и в бессилье заламывать руки, просто легче, — Ключи на кухне, пройдёшь? Не разувайся. — Там все, полностью? — протянутая резко рука, на ней мгновенно оказывается то, что и приводит необходимого человека сюда. А Кашину нечего боятся, кивает и решается... — Давай поговорим? Дай мне минуту. — Тороплюсь сильно. Спасибо, удачи, — гость направляется к двери, заставляя поверить, что никогда не имел человеческого понимания. Вот только рыжеволосый и столь сильно пострадавший морально парень настойчивее. Резко хватает за плечо, разворачивая к себе.Relax, relax, relax — но это так сложно Не думать о нас. Похоже, я безнадёжен — Ведь душу не излечить: ни сном, ни травяным чаем.
— Я не шутил тогда, клянусь. И Юлик понимает, о чём Данила ведёт речь, но не способен принять всего этого и вряд ли когда-то вообще сможет. Он замирает, хотя хочет развернуться и буквально выбежать. В нём просыпается сожаление, сочувствие. Он понимает, что такое любить невзаимно, получая лишь большую безжалостность, поэтому находит свою вину. Делает шаг вперёд, касается губами губ, как тогда, но также быстро отстраняется. Смотрит в глаза порядком минуту. Даёт рыжику надежду, но просто в одно мгновение резко, уже захлопывая дверь, стремительно исчезает навсегда. И с тех пор Даня уже не верит ни в кого и в ничего. Даня больше не дурак. Даня больше не идиот. Даня больше не влюблён. Он теряет чувства навсегда.Почему ты молчишь? Мне так тебя не хватает.
Ну и всё-таки... Как ты там?