Кто съел — тот и хищник, кого съели — тот и дичь. Народная мудрость
Сбыв с рук невесть отчего раздражающую его парочку, мужчина сел в салон арендованной тойоты, кинул бряцнувшую металлоломом кожаную куртку на заднее сиденье и завёл мотор. Ехать предстояло в местный «деловой район», где пару лет назад с большой помпой отгрохали самое высокое здание в городе, состоящее почти целиком из стекла и сомнительного качества металлоконструкций. Заоблачная стоимость аренды, протекающая крыша и регулярно выходящая из строя канализация в целом довершали образ места, где он, по указанию шефа, неделю назад снял офисное помещение под будущий «полевой штаб». Свою прихоть в выборе шеф снизошел объяснить, продекламировав какой-то стишок. Точно смысл сказанного телохранитель не помнил, но было там что-то про отсутствие обзора с балкона. Спорить с очевидной отговоркой смысла не было, наверняка у шефа было с десяток далеко идущих планов, требовавших от них торчать непременно на последнем этаже этого промозглого убожества. Дорога с унылыми размышлениями показалась на удивление короткой. Очнулся водитель уже возле въезда на подземный паркинг бизнес-центра. Показав сонному охраннику удостоверение, он заехал в арку тоннеля (шлагбаум поднялся, разумеется, лишь с третьего раза) и направил машину к персональному парковочному месту. Припарковавшись, он вызвал лифт и нажал кнопку тридцать седьмого этажа. Такая не по фэн-шую выполненная этажность, вспомнил телохранитель почерпнутые с форума местных жителей сплетни, получилась по причине того, что у застройщика сорокапятиэтажного — по изначальному плану — здания где-то в районе тридцать седьмого кончились деньги на строительство, зато появилось неодолимое желание путешествовать в другие страны. Но непременно такие, с которыми нет договорённостей о выдаче уголовно осужденных. Стройку же пришлось срочно сворачивать, удовлетворившись единожды взятой высотой. Это почему-то смешило. Поднявшись на нужный этаж, он прошел по тускло освещенному коридору до просторного зала, где и застал шефа, сидящим на письменном столе и лениво наблюдающим за двумя рабочими, разобравшими на части протекающий потолок и занимающимися починкой вышедшего из строя освещения. Ещё одна бригада из трех человек сомнительной трезвости и квалификации, вызванная для того, чтобы занести мебель и офисное оборудование их свежеорганизованного «финансового стартапа», неловко толпилась у входа. Разогнав руками перегар и его носителей, мужчина прошёл к успевшему оказаться на своём месте пухлому дивану с обивкой из белой кожи и, кивнув шефу, уселся с намерением убить время при помощи прихваченной по дороге газеты. Разговаривать о делах в такой толпе — пусть и безвредных работяг — не представлялось возможным, оставалось ждать. Зато уже через пару минут ожидания мужчине стало понятно, почему его начальник предпочёл дивану стол, на котором в данный момент с безмятежным видом сидел и наблюдал за сражением с потолочным покрытием. Омерзительная обивка липла к рукам и грела в самых неподходящих местах. А уж ему, с его от рождения повышенной температурой тела, пыточный образчик офисной мебели доставлял особо широкую гамму отрицательных эмоций. Телохранитель припомнил, что такие вот диванчики шеф всегда выставлял в приемной для ожидающих его посетителей, которым требовалось основательно пропотеть и заблаговременно лишиться душевного равновесия перед «высокой аудиенцией». Сдавшись, мужчина свернул газету и, оставив её на месте экзекуции, немой тенью примостился у выхода из офиса, словив на себе насмешливый взгляд начальства. Наконец, спустя мучительно долгое время потолок принял первоначальный вид, работяги в пять пар нетвердых рук затащили в офисный опенспейс оставшиеся столы, стулья и оргтехнику, после чего радостно отбыли опохмеляться. Офису ещё предстояло придать жилой вид, подключить всевозможную машинерию и создать ощущение кипучей деятельности, но этим в дальнейшем предстоит заниматься ассистентам. В задачу этой особой породы работников их ведомства как раз и входили мелкие бытовые поручения, показная симуляция бурной деятельности для случайных зрителей и умение держать язык за зубами касательно всего того, чего им слышать и знать не полагалось. По мнению телохранителя, труд совершенно мозгоиссушающий, но на это шли, причём шли как правило жены и боевые подруги полевых стаци (так часто называли стационарных агентов), охочие до шпионской романтики и надеющиеся хотя бы таким образом видеть своих возлюбленных чаще, чем раз в три года по случаю увольнительной. — Ну что, Ску? Телохранителя выдернули из раздумий. — Всё штатно, шеф, — со вздохом ответил великан. Сокращённый вариант своего имени Скугга на дух не переносил. Хоть и минуло уже столько лет, но традиции того народа и того мира, из которого Ску происходил, засели в его мозгу намертво, как кривые гвозди. Поэтому для всех он был Скугга, для избранных, посвященных в тайну его рода — Скугга ден Варга и только в устах шефа он позволял себе быть просто Ску, поскольку тому, в отличие от остальных, был обязан всем, в том числе и — неоднократно — жизнью. — Вопрос? — Валяй, — за период их совместной работы они научились понимать друг друга с первого слова, а иногда и с пары незаметных окружающим жестов. — Зачем это все? — Мобилизация ангельско-демонических сил на ратный подвиг? — Угу. — Ну а что все только нам достаётся? Пусть ребята развлекутся! — Ску терпеливо дожидался, когда шеф перестанет зубоскалить и перейдёт к делу. — Ты же не будешь отрицать, что они явно кого-то заинтересовали? — Не спорю… О, напомнил! Ты как про Центр узнал? Ни в одном отчете этого не было, они ж шифруются почище контрразведки! — А вот ты не поверишь — никак! Догадывался, что просто так бы им бегать не дали, но вот к кому их занесло — понятия не имел. Повезло, что у ангела с опохмела язык без костей — иначе б дольше пришлось комедию ломать. Но мне пригодилось все, что я знал из их досье, и будем надеяться, что они не заметили мелких нестыковок в моей версии. Но есть ведь и плюсы! Раз их Центр вербанул — нам ли с тобой нос воротить? — Зелёные же ещё, а ты на них всю операцию свалил! — Друг мой, в нашем случае это самый лучший вариант из всех самых хреновых. Как ты знаешь, носорог подслеповат, но это, в целом, не его проблема. Так что пусть набьют себе все шишки, до каких смогут дотянуться! — А разгребать? Нам? — Ну а что ты предлагаешь? Завалиться татарской ордой на местную малину, всем лежать, остальным строиться, трамваем бежать справа? — Ску явно нарвался на тщательно подготовленную речь. — И что это даст? Мелочь всякую мы выловим, не спорю, кого-нибудь даже показательно сошлем инвентаризировать песок в Сахаре, а дальше? Пойми, большая часть наших врагов… или не, помнишь, как там недавно выразился наша главная аналитичка Бенуа? «Коллег с несовпадающей с общепринятой точкой зрения на социокультурную динамику», так, вроде? Вот ведь мудак мудаком, а как красиво изъебнулся! Короче, вся эта шобла возмутительно бессмертна, и им ни черта не стоит затаиться лет на триста, а потом отыграться на нас в роли того самого жареного петуха! — Ску слушал шефа и с сожалением понимал, что тот выходил во всем прав. Это бесило. В основном тем, что, вместо сто лет назад запланированного отпуска и хоть каких-то поползновений на обустройство личной жизни или хотя бы её отдаленного подобия, опять придётся заниматься выпасом крупного рогатого… В общем крупного рогатого и того, второго! — Так что, раз уж нам выпала в этой пьесе роль ведомых, дадим ребятам отличиться, а сами будем вести себя так тупо, как от нас этого, по всей видимости, ожидают, пока не сможем уцепить за бороду непосредственного организатора. — Ладно, шеф, сглупил. Извини. — Брось. Но и оставлять наших подопечных не годится, так что мне твой лучший друг человека понадобится. Одолжишь? — Ну так, спрашиваешь! — Ску заулыбался в предвкушении. — Плотно обложить или так, издалека? — Плотнее некуда, чтобы дел не натворили. И еще одна просьба к тебе будет, — Альфред на минуту задумался. — Надо бы, раз уж мы в это дело по локоть влезли, с начальством двух наших бравых комиссаров действительно договориться. Так что я по своим каналам подробности об этом персонаже выясню, а ты уж не сочти за труд его уломать. — Не-е-е, шеф, ты лучше сразу поясни, тебе его уговорить или реально уломать? — великан широко ухмыльнулся, красноречиво намекая на спектр своих возможностей. — Так, Ску, давай без лирики! Что хочешь с ним делай, хоть на пляж вези купаться… Но если он начнет пускать пузыри — проследи, чтобы не всплыл! — Ладно, босс, понял! Тогда я к себе на пару часов, а вечером двину в город — осмотреться. Дождавшись утвердительного кивка, мужчина вышел, оставляя начальника разбираться с бумагами и донесениями агентуры. Ночь обоим предстояла длинная.***
— Напила-а-а-ася я пья-а-аной… — Ури, да уймись уже, зараза! — И не подумаю! Не дойду-у-у я до до-о-ома-а… — Прекрати, сказал! Мы здесь должны отсиживаться, а не балаган на весь дом устраивать! — А ты меня не подавляй! Лучше ещё плесни, во! — Нечего плескать, ты последнее пять минут назад прямо из бутылки всосал! — Чего-о-о? Предатель, скотина, тварь последняя! О, а пошли, ещё купим! — Чего мы купим? Ночь на дворе! — А-а-а тогда в бар! Андр… Андр… Тьфу! Андрас, пошли в бар? — Куда пошли? Ты забыл, что нам сказали до завтрашнего утра из квартиры не выходить? Ангел на секунду задумался. — О, а тогда давай через окно вылезем? Нам же только через дверь нельзя! И только выходить, а не вылезать! — Как? Куда? Совсем сдурел, что ли? — Почему сдурел? Второй этаж всего. Вылезем на карниз, до первого этажа спустимся по наличнику — там бортик есть, я видел! — Угу, а дальше как? — Дальше? Ик! Пешком… Да там невысоко совсем! Ну, А-а-андри, ну дава-а-ай… Уриил продолжал свое весёлое буйство, а Андрас, глядя на него, все больше мрачнел. За прошедшие восемь месяцев он уже успел как следует изучить своего напарника. Ангел и раньше не отличался последовательностью в своём поведении, чередуя неуемный пыл и внезапные ласки с приступами раздражительности и мелкими бытовыми истериками, а после потери крыльев ситуация ожидаемо усугубилась. Теперь у Ури случались приступы практически неконтролируемого «веселья», сопровождавшиеся не менее жёстким отходняком. И чем разгульнее была первая часть, тем мощнее и неотвратимей за ней следовала вторая. Андрас тайком даже купил пару книг по психиатрии, в которых быстро нашёл сведения про биполярное расстройство личности, очень уж подходящее под симптомы, но на этом удача и закончилась. Шанс, что человеческие лекарства подействуют на ангела и вызовут хоть какой-то эффект, сильнее отрыжки, был минимален. Ну а про предложенные в той же статье методы поведенческой терапии и контроля эмоций Андрас с Уриилом, проведя столько столетий в различных войнах и будучи полевыми агентами, сами могли по паре книг написать. Толку-то от этого с их работой? Нет, Уриил держался и даже вроде изменился не так сильно, но все его состояние выглядело как-то… шатко. В итоге, оставалось лишь ждать и надеяться, что хоть что-то сдвинет Ури с мёртвой точки, причём желательно в сторону от маячившей впереди пропасти. Так что, когда на них свалилось это покушение, а затем и чудик Альфред со своим заданием, Андрас был готов согласиться на все, не раздумывая, лишь бы было чем занять его белобрысый моральный груз. Впрочем, сейчас все эти мысли затуманенный мозг Андраса посещать не решались, а засела там только одна-единственная, что так хорошо ему и пернатому уже давно не было, а если ещё и вылазку в бар сделать, то есть все шансы, что до депрессняка ангел сегодня не дотянет — вырубится! Ещё, правда, мучило подозрение, что просьба не выходить из квартиры наверняка распространялась и на окна тоже, но его уже уцепившийся руками за карниз Андрас предпочёл игнорировать. К тому же ползущий следом ангел здравым рассуждениям не содействовал, норовя своими копытами наступить демону то на руку, то на голову. Оба продолжали ползти по карнизу, пытаясь на ощупь найти пригодный для использования спуск вниз. Вдруг ангел, в очередной раз ощутив правой ногой выступ в стене, перенёс на него вес, запоздало осознавая, что обычный кирпич не может считать Уриила тупорылым бараном и уж точно не должен высказываться об этом вслух. Успокоив таким образом свою совесть, Уриил принялся размахивать руками в попытке заново обрести равновесие, а не найдя его, ухватился одной рукой за Андраса, а второй с корнем выворотил из старой кладки один из кирпичей и кулем рухнул вниз. Первая мысль Андраса после падения вслед за малахольным ангелом была о том, что обычно организм на реактивное сближение с асфальтом реагирует гораздо острее. — АХ ТЫ Ж БЛЯДЬ! Второй мыслью промелькнуло, что и асфальт не должен в ответ на столкновение начинать пьяным голосом материться на всю улицу. Из-под лежащих пластом Ури и Андраса, отряхиваясь, начали выбираться три шатающихся тулова, по степени нетрезвости готовые составить конкуренцию ангелу и демону вместе взятым. — Неправда, мы не такие! — контуженный после падения ангел попытался въехать в суть предъявленных ему претензий. — Андри вот вообще верный, как лебедь. Правда, милый? На Ури уставилось три пары осоловелых глаз. — Э-э-э... Вы чо, пидоры, что ли? — Не, мы десант! Голубые береты. — Чего-о-о? Это чо, ты тут из десанта? — Ага, я и мой брат, кирпич! — Да ты чего вякнул, сука! — один из амбалов взвился, незамедлительно приходя в ярость. — Я Кирпича двадцать лет знаю, а ты его в пидоры записал? Эй, Вовчик, давай-ка поучим эту падлу как на десантуру залупаться! В руках у ночных знакомых подозрительно быстро блеснула пара кастетов и короткий нож. — Ой, да вы не трудитесь, я это и так умею! Слушая ответ Ури, Андрас с грустью подумал, что избежать столкновения с этими тремя смертниками явно не удастся, и приготовился отрастить когти, чтобы решить все дипломатические сложности побыстрее. Не то чтобы он возражал против мордобоя, но ведь хотели же день тихо пересидеть! Один из парней как раз двинулся в их сторону, намереваясь заехать Андрасу кулаком в челюсть, как вдруг со стороны тёмного проулка между домами до участников стихийной баталии донеслось низкое утробное рычание, а еще через несколько секунд первый нападавший скрылся из виду, заслоненный косматой тушей огромного чёрного пса. Псина, не дав никому опомниться, вцепилась ему в руку и, повалив на землю, с довольным рыком принялась тормошить свою добычу. Удостоверившись, что жертва больше не предпринимает попыток защищаться, а только тихо поскуливает, придерживая располосованную конечность, волкодав оскалился на оставшихся двух парней, находящихся в тихой пьяной панике, и ринулся в их сторону, ни в кого конкретно, однако, не целясь. Это его жертв деморализовало окончательно: что делать с людьми, те ещё худо-бедно представляли, а вот наличие косматой угрозы в их миропорядок явно не помещалось. Погоняв качков ещё какое-то время и дождавшись, пока те догадаются подобрать раненого товарища и свалить, пёс с рычанием развернулся в сторону молчаливо наблюдавших за боевыми действиями ангела и демона. Из ощеренной пасти на асфальт закапала слюна и кровь незадачливого гопника. Зрелище получилось жутковатым. — Андри, похоже, наш спаситель настроен как-то недружелюбно. Может, ну его этот бар, пошли домой? Демон согласно кивнул, пристально глядя на приближающегося хищника. Убивать пса не хотелось, только даром грязь разводить, но выбора могло и не представиться. — Да. И через дверь на сей раз. Давай, медленно отходи во двор, старайся спиной к этой твари не поворачиваться — бросится. — Ага, отличный план. Только это… — Чего ещё? — Я ключи в квартире оставил. — Ури, твою ж… Спустя десять минут оба, матерясь, оскальзываясь и периодически оглядываясь на маячившую внизу псину, ввалились в окно явочной квартиры и, доползя до так и не разложенного дивана, рухнули друг на друга и провалились в сон. Пару раз беззлобно тявкнув и махнув хвостом, пес заспешил обратно в подворотню.***
По безлюдным окраинам города осторожно передвигалась чья-то почти неосязаемая в ночных сумерках тень. Редкие тусклые фонари своим светом изредка выхватывали из тьмы то плечи и спину неизвестного, то его искаженное брезгливостью лицо. Боже, как он ненавидел этот город со всей его мразью и нечистотами. Не мог выносить вид и запах копошащихся в нем людишек. Хотя здесь, на окраинах, заполненных в основном пылью, руинами и заброшенными остовами бывших заводов, было даже немного легче. Но как она умудрялась любить все это? Получать удовольствие от существ, населяющих все эти дома-муравейники. Любить толчею по утрам, любить общественный транспорт с потными и пьяными со вчерашнего вечера пассажирами… А как она могла любить его? Будто бы это было в ее натуре, и будто бы он был этого достоин! Было похоже, что для заключения их союза им пришлось поменяться душами и всем своим естеством! И ведь она действительно любила, он знал это. Любила, и потому не давала любить себя. Только не так, как он хотел. Все из-за предназначения. Бездна, будь оно проклято! Но он тоже ее подвел. Все должно было выйти совсем иначе! Но пришлось торопиться, еще немного — и даже этот мизерный шанс стал бы недоступен. Взрыв, хоть и не достиг тогда цели, выиграл ему немного времени на новую попытку. Но теперь все опять ползло по швам и еще больше запутывалось… Откуда взялись эти неизвестные доброжелатели? Проклятые людишки — а он был уверен, что это именно они — посмели предложить ему «взаимовыгодный союз». А потом еще и имели наглость попросить предоплату за свои услуги! Гнилые отродья! Но они ведь знали, что у него нет выбора. Откуда? Теперь уже неважно. Важно было то, что вот он, проглотив свою гордость и сдерживая распаляющееся внутри бешенство, как червяк ползает по горам мусора и кирпичей, столь любимым местными контрабандистами. Он и сам частенько оставлял здесь передачи своим связным: найти их было невозможно, если точно не знать, где искать. Вскоре он обнаружил описанное ему место и принялся копошиться в обрывках полиэтилена и обломках старой черепицы. Вот, наконец, послание для него было найдено — маленький черный сундучок с лакированной крышкой, а внутри — напечатанное машинным шрифтом письмо и маленький хрустальный фиал в форме капли с затейливой серебряной окантовкой. Решив, что позже выяснит предназначение сосуда, он углубился в чтение, но через минуту в ярости отбросил от себя лист бумаги и заметался по нагромождениям строительного хлама. Дьявольщина! Как эти твари посмели?! О, с каким наслаждением он своими собственными руками выпотрошит каждого из них! Будет отгрызать кусок за куском, а они будут жить и чувствовать все каждое мгновение оставшейся им жизни, уж это-то он им гарантирует! На то, чтобы успокоиться, понадобилось некоторое время, но все же он справился со своим порывом и принялся ожесточенно обдумывать ситуацию. Подумать только, они потребовали от него дать им кровь светлого в качестве предоплаты. Это не укладывалось в голове! Зато становилось понятно, зачем нужны были все эти игры с тайниками и подворотнями — в городе такой обмен незамеченным уж точно не совершить. Он еще раз медленно взглянул на ларец с хрустальным сосудом в нем, так и лежащий открытым на горе кирпичей. Оплату предлагалось произвести немедленно и оставить в том же тайнике. Он рвано выдохнул и потянулся рукой к небольшому ножу с вороненым лезвием, спрятанному в незаметной кобуре под мышкой. Терять уже нечего. Пусть так. Он пойдет на все, чтобы достать ключ и стать наконец свободным!